— Молодцы! — похвалил Марков. — Арсенал неплох. А базук нема? Чи минометов? По скильки патроны?
— Вы с какой целью явились? — остановил его ерничанье Степан.
— Договориться, как действовать дальше, — сказал я. — Ты же меня помнишь, Степа. Я сколько раз к Ермольнику заходил.
— Помню, — хмуро ответил он. — Помню и то, что вы и у Намцевича не раз были. Кто вас сейчас разберет — на чьей вы стороне? Что-то вас не было видно там, у церкви, когда бой шел.
— Ладно, а где сам Ермольник? — спросил Марков.
— Скоро придет.
Больше с нами никто не разговаривал. Они тихо обсуждали между собой что-то, не обращая на нас никакого внимания. «Конечно, — подумал я с какой-то горечью, — мы для них — пришлые люди, москвичи, почти инопланетяне…» Ждать нам пришлось около двух часов. Мы уже начинали изнывать от скуки, когда неожиданно явился Ермольник, словно бы вырос из-под земли. Обменявшись со Степаном несколькими фразами, кузнец подошел к нам. Кивнув вместо приветствия, он коротко обронил:
— Чем располагаете?
Марков сообразил быстрее меня, о чем толкует Ермольник.
— Один ствол у меня, — сказал он. — Второй — в запасе.
— У кого?
— Петр Громыхайлов.
— Э, нет. Этот не годится. Продажный.
— Он уже выкупился, — сказал я.
— Ладно, потом посмотрим. Не сегодня завтра надо ждать большой заварухи. Вы готовы?
— Ну а чего еще делать-то тут? — отозвался Марков. — Со скуки помирать? Хоть постреляем…
— Нет, парень, здесь тебе не шутки.
— А откуда у вас взялись автоматы? — спросил я.
— А ты джип на берегу озера видел? Разумей.
— А охранники из машины где?
Ермольник поднял глаза к небу и усмехнулся.
— Ясно. Что вы намерены делать дальше? Брать штурмом особняк? Или сидеть тут, как кроты, и ждать, что само собой рассосется?
— К Намцевичу увели несколько жителей поселка, — произнес Ермольник после короткой паузы. — Вот и надо выяснить — зачем? Что он намерен с ними сделать? Пригласил полы помыть? Давай-ка, парень, не рубить сплеча. Вы пока ступайте к себе и ждите. А надо будет — я пришлю весточку.
— Потап Анатольевич, Аленушка у меня, — произнес я. — Так что за нее вы можете не волноваться.
— Слава Богу, от сердца отлегло! — Впервые я увидел на лице сурового кузнеца улыбку. — А я уж все пепелище обшарил. Думал, и ее тоже… Схорони ее подальше, сынок. Ты мне за нее головой отвечаешь.
— Слушаюсь, командир, — не удержался я. — Или вас лучше называть — батька?
— Олухи вы все же оба, — усмехнулся Ермольник. — Что ты, что сыщик твой. Ладно, топайте отсюда…
Мы попрощались с ним и его «гвардией» и вышли из кузницы.
До вечера все было спокойно, а ночью — я спал в соседней от Милены и Аленушки комнате — мне послышался подозрительный шум во дворе. Я быстро оделся и подошел к входной двери, возле которой уже стоял дежуривший Григорий, сжимая в руке ракетницу. Он предостерегающе поднес палец к губам.
— Что там? — шепотом спросил я.
— Вроде бы кто-то ходит…
— Выйдем через заднюю дверь.
Мы прошли в комнату Ксении и осторожно выскользнули во двор. Потом разделились, обходя дом с обеих сторон. Сейчас только я подумал, что у меня нет с собой никакого оружия, и подобрал с земли черенок от лопаты. Луна еле проглядывала сквозь тучи, и ее слабых лучей было недостаточно, чтобы разглядеть что-то в ближайших пяти метрах. Неожиданно где-то справа от меня, возле забора, хрустнула ветка. Сделав в ту сторону несколько бесшумных шагов, я стал напряженно всматриваться в темноту. И до меня донесся слабый, призывный, хорошо знакомый мне шепот:
— Идем…
О Господи, снова она! Там, за забором, белея своей одеждой, стояла Девушка-Ночь. Но призыв ее относился не ко мне, и звала она за собой другого. Спиной ко мне стоял человек, и я почему-то с ужасом подумал, что это отец Владимир, поскольку и фигурой, и светлыми волосами он напоминал именно его. Но это было настолько нереально и чудовищно, что я содрогнулся, чувствуя, как холодная испарина покрывает мой лоб. Кто-то сзади коснулся моего плеча, и я чуть не вскрикнул.
— Я вижу их, — прошептал мне в ухо Григорий.
— Идем… — словно бы раздалось в ответ. И человек со светлыми волосами шагнул ей навстречу.
«Кто бы он ни был, но ему угрожает опасность», — подумалось мне. Я знал, на что способна эта ночная фея. Сделав Григорию знак, я тихо пошел к калитке, чтобы обойти забор. Он последовал за мной. Мы вышли и осторожно приблизились к этой паре, которая продолжала стоять на том же месте. Наконец-то луна вырвалась из плена, и теперь мне было хорошо видно лицо человека, стоявшего перед Девушкой-Ночь. Глаза его, погруженного в гипнотический транс, напоминали два бездонных колодца. Это был Клемент Морисович Кох.
— Идем… — повторила Девушка-Ночь, взяв его за руку.
В этот момент мы оба выступили из тени, и я проворно ухватил ее за локоть. Странно, но она нисколько не испугалась, даже не вскрикнула, а лишь скользнула по моему лицу равнодушно-безумным взглядом. Учитель же продолжал оставаться в каком-то невменяемом состоянии.
— Идем… — негромко сказала Девушка-Ночь, потянув его за собой.
— Кто ты? — спросил я, отталкивая от нее Клемента Морисовича. Его подхватил Григорий и начал трясти за плечи, стараясь привести в чувство.
— Идем, — сказала мне Девушка-Ночь, пронзая меня своим магнетическим взглядом. Я уже давно догадался, что она обладает какой-то чудодейственной силой, способной превращать человека в безропотное и послушное существо, готовое следовать за ней куда угодно, хоть к пропасти.
— Валерия! — услышал я за своей спиной голос учителя, и тотчас же — шепот Григория:
— Нет, нет, вы ошибаетесь…
— Идем… — позвала меня за собой Девушка-Ночь, и теперь уже я шагнул ей навстречу, чувствуя, что сознание мое туманится, а коварная искусительница становится сильнее меня. Но, преодолевая слабость, я схватил ее за плечи и грубо встряхнул это нежное, почти воздушное существо. Я понял, что ее чары могут воздействовать лишь на одного человека. Но нас было трое. Клемент Морисович уже пришел в себя и с удивлением смотрел на всех нас.
— Как я здесь очутился? — спросил он. — Кто эта девушка?
— Не догадываетесь? — произнес я, не отпуская свою пленницу. — Вам выпала честь познакомиться с местной легендой. Разрешите представить — Девушка-Ночь.
— Идем, — потухшим голосом отозвалась она, сникнув и уже не глядя на нас. Казалось, мы ее перестали интересовать.
— Я несколько раз видел ее, — промолвил Григорий, — когда прятался в вашем доме, а ночью выходил подышать воздухом. Но боялся приблизиться.
— И правильно делал, — заметил я. — Вам бы, Клемент Морисович, тоже не поздоровилось. Нет, сначала вы бы получили райское наслаждение… Но потом…
— А вы кто? — спросил учитель, всматриваясь в Григория.
— Странник, — ответил за него я. — Ну, что будем делать? Надо выяснить, где обитает это волшебное существо.
— Идем… — словно бы в ответ на мои слова откликнулась Девушка-Ночь.
— Ну что же, пойдем, — сказал я, отпуская ее. Она легко скользнула вперед. И мы двинулись следом за ней.
— А не убежит? — тревожно спросил Григорий.
— Нет, мы для нее уже не существуем, — ответил я. — Она возвращается к себе…
Охваченный азартом, я совсем позабыл о том, что мы покидаем дом, оставляем его без прикрытия и даже позабыли запереть калитку. Но желание разгадать тайну Девушки-Ночь было столь сильно, что я ни о чем не помнил. И я уже начинал догадываться, куда ведет нас это странное, и, без всякого сомнения, безумное существо. Через некоторое время мы подошли к дому доктора Мендлева.
— Вот где она прячется, — шепнул я своим спутникам.
Девушка-Ночь толкнула калитку и вошла во двор. Мы неотступно следовали за ней. И вновь я допустил промах: я позабыл об овчарке, охранявшей дом Мендлева. Пес, лежавший на крыльце, поднял голову и метнулся нам навстречу. Проскочив мимо Девушки-Ночь, он уже сделал прыжок в мою сторону, как где-то сбоку громыхнул выстрел из ракетницы, и заряд, рассыпаясь желтыми брызгами, влепился прямо в его разинутую пасть. Овчарку отшвырнуло в сторону, и она распласталась на земле, не ведая в свой последний миг, что за смертельный огонь выжег все ее внутренности.
— Хорошо, что ты успел вовремя, — заметил я. — Не хотелось бы подставлять ей свое горло…
Девушка-Ночь открыла дверь, и все мы гуськом вошли за ней в дом. Она пошла к той комнате, где находился кабинет Мендлева, но он уже сам возник в коридоре, заслышав наши шаги. Мы замерли перед его прищуренным взглядом, а Девушка-Ночь проскользнула в комнату. Доктор опустил плечи, тяжело вздохнул. Весь его вид говорил о каком-то отчаянии.
