Она кивнула.
– Около часа назад приезжала полиция. Они устроили обыск и в сарае, где хранятся инструменты, нашли ящик, где лежало около сотни фунтов банкнотами.
Мистер Ридер свистел не часто, но сейчас удивленно присвистнул.
– А мистеру Десбойну известно об этом? – осведомился он.
Анна покачала головой.
– Клайв ничего не знает. К этому времени он уже ушел. Он был ужасно мил – и сделал одно не очень лестное для меня признание.
Глаза Ридера лукаво блеснули.
– О том, что он… э-э-э… помолвлен с другой женщиной? – предположил он, и она изумленно воззрилась на него.
– Так вы все знаете?
– Мне приходилось слышать, что такие вещи случаются, – отважно заявил мистер Ридер.
– Я была очень рада, – продолжала она. – Это избавило нас… – она заколебалась, – от личной предубежденности. Он действительно сожалеет о том, что наговорил и наделал. То, что случилось с Джонни, потрясло его до глубины души. Клайв полагает, что убийство совершил этот человек… Лигси.
– Вот как! – заметил мистер Ридер. – Очень интересно.
Он окинул ее пристальным взглядом и задумчиво пожевал губами.
– Полиция… э-э-э… склонна полагать, что мистер Лигси мертв, – сказал мистер Ридер, и в голосе его прозвучало раздражение, словно сам факт того, что полиция может придерживаться какого-то мнения на этот счет, представляется ему оскорбительным. – Мертв окончательно и бесповоротно… Убит, точнее говоря.
В комнате повисло напряженное молчание. Он догадывался, что девушка пришла с просьбой, но, только поднявшись, чтобы уходить, Анна заговорила о том, что было у нее на уме.
– Клайв хотел увидеться с вами, чтобы лично сделать вам предложение. Он сказал, что не думает, будто вы… официально задействованы в расследовании этого дела. Он очень высокого мнения о ваших способностях, мистер Ридер, как и я, разумеется. Не сочтете ли вы возможным взяться за это дело… выступить на стороне Джонни, я имею в виду? Быть может, я веду себя глупо, но сейчас я готова ухватиться за любую соломинку.
Мистер Ридер покачал головой, глядя в окно.
– Боюсь, что нет, – ответил он. – Увы! На стороне… э-э-э… вашего друга выступает полиция. Если он невиновен, то я, естественно, буду на его стороне, вместе с ними. Неужели вы не понимаете, милая леди, что когда мы доказываем чью-либо вину, то одновременно доказываем и чью-либо невиновность?
Для мистера Ридера это была непривычно длинная речь, но, оказывается, он еще не закончил. Он стоял, засунув руки в карманы, полузакрыв глаза и раскачиваясь с пятки на носок.
– Дайте подумать… А что, если Лигси жив? Недалекий и не слишком умный молодой человек, неспособный, я бы сказал, на… э-э-э… многое из того, что произошло за последние двадцать четыре часа.
После ухода Анны он отправился к дому Саутерса и еще раз побеседовал с отцом Джонни. Старик держался на удивление достойно. Строго говоря, единственным чувством, которое он позволил себе выразить, был гнев на тех, кто осмелился обвинить его сына.
Он привел детектива к сараю на заднем дворе и показал ему место, где был спрятан ящик.
– Сам я никогда здесь не бываю. Это территория Джонни. Он очень любит возиться в саду и, подобно вам, мистер Ридер, увлекается разведением домашней птицы.
– Сарай запирается на замок?
– Нет, я никогда не видел, чтобы он был заперт, – ответил старый мистер Саутерс.
Коробка с деньгами была спрятана в дальнем конце сарая, за мешком с зерном для цыплят.
Мистер Ридер прошелся по саду: тот был разбит на узкой и вытянутой полоске земли размером примерно сто ярдов на двадцать. В дальнем конце сад упирался в стену, которая служила своеобразной границей. Попасть сюда можно было или через дверь маленькой застекленной теплицы, или по узкой, засыпанной гравием дорожке, тянувшейся вдоль одной стороны дома. Но здесь проход преграждала калитка в проволочном заграждении.
– Она редко бывает заперта, – сказал Саутерс. – Как правило, мы оставляем ее открытой, чтобы молочник с утра мог пройти к кухне.
Мистер Ридер вернулся в сад и медленно прошелся по засыпанной гравием дорожке, проложенной между двумя цветочными клумбами. В дальнем ее конце виднелся проволочный загон для кур. Мистер Ридер задумчиво уставился на клумбы.
– Сад никто не вскапывал? – осведомился он и, получив отрицательный ответ, продолжил: – В таком случае, мистер Саутерс, я бы начал потихоньку перекапывать его сам. А сообщите вы полиции о том, что найдете, или не станете этого делать – вопрос исключительно вашей совести, – негромко закончил он. Запрокинув голову, он долго глядел в небо, словно рассчитывал увидеть там нечто необычное, а потом сказал: – Если ваша… э-э-э… совесть предпочтет промолчать насчет той находки, которую вы можете сделать и если вы спрячете ее в надежное место, где ее никто не найдет, то это может пойти на пользу вашему сыну в не столь отдаленном будущем.
После того как мистер Саутерс проводил своего гостя, ему оставалось лишь пребывать в волнении да теряться в догадках.
А мистер Ридер узнал, что опала, которой он подвергся при расследовании убийства Аттимара, не только не ослабла, а, наоборот, усилилась, и испытал злорадное удовольствие при мысли о том, что хотя бы в одной малости осложнил полиции задачу.
Разумеется, дурные новости доставил ему Гейлор.
– Я разговаривал с шефом насчет вашей просьбы повидаться с Саутерсом в Брикстоне, но он счел, что вам лучше не лезть в это дело до тех пор, пока свидетели не будут приведены к присяге.
В обязанности мистера Ридера в прокуратуре входил опрос свидетелей перед тем, как они должны были выступать в суде, дабы оценить силу или слабость их показаний, и он подвизался на этом поприще задолго до того, как его связи с прокуратурой обрели силу официальных.
– В то же время, – продолжал Гейлор, – если вы раскопаете что-либо, мы будем рады получить от вас эти сведения.
– Еще бы, – пробормотал мистер Ридер.
– Я имею в виду, что вы можете случайно услышать что-либо важное – вы же знаете этих людей: они живут на одной улице с вами. Полагаю, вы знакомы с молодой леди, с которой помолвлен Саутерс?
Мистер Ридер наклонил голову в знак согласия.
– И вот еще что, мистер Ридер… – У Гейлора внезапно появилось ощущение, что, отклонив и отвергнув помощь напарника, он ступил на тонкий лед. – Если вы услышите что-либо от Лигси…
– Откуда, из могилы? – перебил его мистер Ридер.
– В общем, поговаривают, что он не умер. Собственно, мальчишка-караульный с баржи, Хоббс, уверяет, что прошлой ночью Лигси подошел к ним на ялике и велел помалкивать насчет того, что он видел и слышал. Я лично полагаю, что пацаненку все это приснилось, но один из корешей Лигси подтвердил, что тоже видел или слышал его – не знаю, что из двух верно. Вот этим расследованием вы вполне можете заняться ради забавы…
– Расследования не забавляют меня, – спокойно возразил мистер Ридер, – а нагоняют скуку. Или утомляют сверх меры. Они приносят мне определенный… э-э-э… доход, но развлечений я ищу в другом месте.
– Что ж, – замялся инспектор, чувствуя себя крайне неловко, – если это заинтересует вас, можете заняться этим эпизодом.
– Я и мечтать не смею о том, чтобы заняться каким-либо эпизодом. Это означает работу, а я не люблю работать.
Здесь, однако, мистер Ридер позволил себе некоторое преувеличение.
Весь день он провел в районе, который Лигси знал как свои пять пальцев. Он разговаривал с водителями грузовиков, проводниками товарных вагонов и старушками, державшими бесчисленные крохотные магазинчики и лавчонки, и итогом его наводящих и осторожных расспросов стал визит на улицу Литл-Кале-стрит, где жила молодая леди, в последнее время обретшая скандальную известность. Ее портрет должен был появиться в завтрашних утренних газетах, поскольку она была обручена с человеком, считавшимся пропавшим без вести. Собственно говоря, бо́льшую часть года она выходила в местный «свет» именно с ним, не отказывая, впрочем, и другим.
Внешность мисс Рози Луп отнюдь не вдохновляла на подвиги: она была невысокого роста, пухленькой, чтобы не сказать толстой; зубы у нее были плохими, а лицо красным. Но сейчас она преисполнилась чувства собственной значимости и могла бы даже не согласиться принять мистера Ридера, если бы не ошибочное предположение, что он каким-то образом связан с прессой.
– Как доложить? – осведомилась ее неряшливая, такая же толстая и краснощекая, как и дочь, мамаша, открыв дверь.
– Скажите, что пришел главный редактор «Таймс», – не раздумывая, ответил мистер Ридер.
В тесной и душной кухоньке, где убитая горем невеста вкушала хлеб с вареньем, мистеру Ридеру предложили чистый виндзорский стул, и он опустился на него, дабы выслушать восторженный отчет о невероятных событиях минувшей ночи.
– Я еще ничего не рассказывала газетчикам, – начала свою повесть Рози, у которой оказался на удивление резкий и пронзительный голос для особы, самой природой одаренной для куда более глубоких тонов. – Он приходил вчера вечером. Я спала наверху с мамой, а он, когда ставил свое корыто на якорь, всегда сходил на берег, как бы поздно ни было, и швырял камешки в окно, давая понять, что он уже здесь. Так вот, вчера ночью это случилось где-то в половине третьего, и – Боже! – как же я напугалась.
