Скотоводческая ферма представляла собой обширный анахронизм, продолжавший существовать всего в ста милях от Лос-Анджелеса, как и семьдесят пять лет назад. Многие тысячи акров холмистой местности, украшенной живописными дубами, каньонами, ярко-зелеными от платанов, возвышенностями, поросшими кустарником, на красоты которых мрачно взирали заснеженные горные вершины в лиловой дали.
Лошади, мягко ступая, шли по извилистой, местами почти невидимой тропке к зданию фермы, видневшемуся далеко внизу на дне небольшой, заросшей деревьями впадины. Кое-где еще зеленела трава, но сухой воздух, безоблачное небо и испепеляющее солнце уже превратили землю в коричневую корку.
В правой седельной сумке Деллы Стрит лежал блокнот, исписанный данными о старых межевых столбах, деревьях-ориентирах, заброшенных дорогах и сожженных оградах.
– Устала? – спросил Мейсон.
– Совсем нет. Считаю прогулку просто восхитительной.
Харви Брейди, владелец ранчо, повернулся в седле.
– Надеюсь, вы ничего не упустили? – спросил он с улыбкой. – Иначе можем повторить путешествие.
– Я предпочла бы поесть, – рассмеялась Делла.
Скотовод сдвинул на затылок пропитанное потом сомбреро и внимательно окинул свои владения взглядом проницательных, выбеленных солнцем, все замечающих глаз. Всадники выехали на более наезженную дорогу. Копыта лошадей поднимали тучу пыли, настолько плотную, что она даже отбрасывала тень на землю. Частицы пыли оседали на одежду всадников и, смешиваясь с потом лошадей, превращались в плотную корку. Лошади ускорили шаг.
Далеко внизу стоял, поджав одну ногу и опустив голову, конь. Сброшенные на землю поводья удерживали коня на месте, словно стреноженного, что говорило об отличной выучке животного.
– Зачем они выставили коня на самый солнцепек? – недоуменно спросил Брейди. – Очевидно, ждут появления облака пыли от наших лошадей… Так и есть, вон один из моих людей.
Из здания ранчо несколько неуклюже выбежал ковбой в черных кожаных штанах и сапогах на высоких каблуках. Он подхватил поводья и схватился за седельную луку. От неуклюжести не осталось и следа. Человек вскочил в седло, конь, чуть подвинувшись, помог ему усесться покрепче. С этого момента конь и всадник превратились в одно целое. Поднимая клубы пыли, конь стремительно пронесся галопом по дну впадины и начал подниматься по склону.
Владелец ранчо пришпорил лошадь.
– Что-то случилось.
Посыльный встретил их всего через несколько минут. Бронзоволицый стройный ковбой направил своего коня к краю дороги и рискованно загарцевал на самом краю крутого склона. В любую минуту конь мог потерять равновесие и свалиться вниз, увлекая за собой всадника.
Ковбой спокойно сидел в седле, чуть натянув поводья и словно не замечая обрыва за спиной.
– Оператор междугородной связи весь день пытался разыскать мистера Мейсона, а пару минут назад провода просто раскалились. Говорят, дело исключительной важности, просили сразу перезвонить.
– Спасибо, Джо, немедленно едем, – поблагодарил работника владелец ранчо.
– Осторожней! – воскликнула Делла. – Конь вот-вот потеряет равновесие и…
На бронзовом лице скотовода появилась ослепительная улыбка.
– Не волнуйтесь, мэм. Он знает этот склон не хуже меня.
Харви Брейди пришпорил лошадь.
– Не надо так гнать, – попытался сдержать его Мейсон. – Всем клиентам именно их дело кажется безотлагательным. Спасибо, что предупредили нас, Джо.
Ковбой улыбнулся в ответ. Когда всадники проскакали мимо, его конь закинул голову, глаза закатились, красные ноздри раздулись.
– Мне показалось, что будет лучше сразу же оповестить вас, – сказал ковбой и направил своего коня в хвост маленькой колонны.
Склон стал менее крутым, дорога – менее извилистой. Ехавший впереди и задававший шаг скотовод пустил лошадь в галоп. Животные то одним прыжком преодолевали небольшие подъемы, то стремительно неслись вниз, наклоняя тело то в одну, то в другую сторону, следуя изгибам дороги.
Слезая с лошади, Мейсон выглядел неуклюжим по сравнению с грациозным и ловким профессиональным ковбоем. Все поднялись на крыльцо, потом вошли в помещение с надписью «Контора» на двери. Некрашеный пол был вытоптан каблуками, вдоль одной из стен, на две трети ее длины, тянулся прилавок, центр комнаты занимала печь, сделанная из пятидесятигаллонной бочки из-под бензина. Девушка, работавшая за столом над какими-то книгами, улыбнулась адвокату:
– Телефон здесь, мистер Мейсон.
Мейсон поблагодарил ее кивком головы, прошел к аппарату, снял трубку и попросил соединить его с Лос-Анджелесом.
Делла Стрит заметила в только что принесенной почте свежий номер газеты и открыла рубрику «Демографическая статистика».
– Ищешь сообщения о трупах? – с улыбкой спросил Мейсон.
– В твоей душе нет романтики. Ты и представить себе… А, вот и оно.
– Что оно?
– Официальное извещение о намерении. – Делла сложила газету, обвела карандашом нужное ей объявление в рубрике «Демографическая статистика» и прочитала: – Бауэрс Прентис К., сорок два года, шестьсот девятнадцать, Скайлайн, Сан-Роберто, Бранн Люсил М., тридцать три года, семьсот четыре, Шестая улица, Сан-Роберто. – Она улыбнулась Мейсону. – Я очень рада, что они не передумали. Опасалась, что любовь может зайти в юридический тупик. Так много…
Зазвонил телефон. Мейсон снял трубку.
– Мейсон, это вы? – услышал он резкий от волнения голос Бэннинга Кларка.
– Да, Мейсон у телефона.
– Весь день пытался связаться с вами. Мне сообщили, что вы уехали на какое-то ранчо. Каждую секунду ждал вашего звонка. Кстати, ранчо большое?
Мейсон рассмеялся:
– Можно скакать на лошади весь день от одной границы до другой и обратно.
– Черт, я думал, обычное. Полчаса назад попросил разыскать вас во что бы то ни стало, не мог больше ждать.
– Я так и понял. Что случилось?
– У меня неприятности. Должен увидеться с вами как можно скорее.
– Возможно, нам удастся встретиться во второй половине недели. Я…
– Нет, нет. Я имею в виду сегодня, как только вы приедете сюда. Они откуда-то выкопали старый устав, на сегодня назначено собрание акционеров. Вроде обычное, но, насколько я понимаю, в некотором роде в мою честь. Будет присутствовать какой-то дотошный юрист, который попытается присудить мне главный приз, в переносном смысле, конечно.
– Извините, – твердо произнес Мейсон. – С самого рассвета я исследовал спорную границу и…
– А вчера вечером кто-то отравил мою тещу и Джима Брэдиссона. Потом кто-то выстрелил пару раз в мою сиделку. А мышьяк…
Мейсон криво усмехнулся:
– Вполне достаточно стрельбы. Буду у вас по возможности быстро.
– Входите через заднюю дверь, – предупредил Кларк. – Нам необходимо поговорить прежде, чем другие узнают о вашем приезде.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– Хочешь быстро прокатиться?
– На лошади?
– Определенно нет.
– Это меняет дело, – сказала Делла.
– Только попробуйте уехать от меня, не выпив и не закусив, – сухо произнес владелец ранчо, – и я покажу вам, что такое настоящая стрельба.
Дверь черного входа в особняк распахнулась, как только Мейсон постучал в нее.
– Вы один? – подозрительно спросила Нелл Симс.
– Со мной только Делла Стрит, моя секретарша.
– Хорошо, входите. Бэннинг просто сгорает от нетерпения увидеть вас. Приказал сразу же сообщить о вашем приходе.
– А где он сам? В саду?
– Да.
– По-прежнему отдает предпочтение холостяцкой кухне? – с улыбкой спросил Мейсон.
– Через день приходит сюда, чтобы поесть нормально, – раздраженно ответила Нелл. – Только поэтому еще не умер. Все остальные дни питается страшной бурдой, которую стряпает Солти. Судя по всему, у вас был тяжелый день.
Делла Стрит и Мейсон прошли на кухню.
– О да, ни сна, ни отдыха грешной душе, – в шутку заметил Мейсон.
– Верно, – ответила Симс, пристально взглянув на адвоката. – Но благословенны чистые сердцем, ибо именно они должны множиться, как песчинки.
Глаза Деллы озорно сверкнули. Мейсон, напротив, с некоторым подозрением посмотрел на Нелл, но глаза той были невинны и ласковы.
– Хотите перекусить? – спросила она.
– А есть что-нибудь без мышьяка? – ответил вопросом на вопрос Мейсон.
– Об этом пока рано говорить. Клянусь богом, сегодня днем я с трудом уговорила всех съесть хоть что-нибудь. А об ужине не стоит и говорить.
– Что вы знаете об отравлениях? – спросил Мейсон.
– Абсолютно ничего.
– Но вы, несомненно, знаете, пусть в общих чертах, что именно произошло.
– Там, где невежество считается высшим блаженством, может повредить и крупица знаний, – провозгласила Нелл Симс. – Я ничего не знаю и ничего не собираюсь узнавать. Полицейские обшарили весь дом. По мне, так…
Дверь распахнулась, на пороге появился Бэннинг Кларк. Увидев Мейсона, он облегченно вздохнул:
