Ознакомительная версия.
— Понятно. Благодарю, старина.
Жанвье принес десятка полтора фотографий мужчин лет тридцати пяти с темными волосами и густыми бровями.
— Это все, что я нашел, шеф. Я вам больше не нужен? Сегодня день рождения у одного из моих ребятишек и…
— Поздравь его от меня.
Мегрэ зашел в инспекторскую, увидел Лурти и посоветовал отправляться на улицу Фобур-Сент-Антуан на машине.
— А где Неве?
— Где-то здесь. Сейчас придет.
Больше на Набережной Мегрэ делать было нечего. С фотоснимками в кармане он спустился во двор, прошел через подворотню, приветственно махнул рукой дежурному и направился к бульвару Пале, где поймал такси. Он не был в плохом настроении, но и не радовался. Расследование он вел, можно сказать, неуверенно, словно с самого начала совершил ошибку, и беспрестанно возвращался к сцене, разыгравшейся под проливным дождем на темной улице Попенкур.
Молодой Батийль выходит из полутемного бистро, где четверо играют в карты. Вдалеке — чета Пальятти под зонтиком. Г-жа Эспарбес у окна. Внезапно появляется человек лет тридцати с лишним. Никто не знает, ждал он Батийля у какой-нибудь двери или шел за ним по улице. Человек броском преодолевает несколько метров и наносит удар — раз, другой, третий. Слышит шаги бакалейщика и его жены, которые находятся метрах в пятидесяти. Доходит до угла улицы Шмен-Вер и вдруг возвращается. Почему он наклонился над раненым? Только для того, чтобы приподнять ему голову? Почему не попробовал нащупать пульс, проверить, жив ли Антуан? Нет, мужчина смотрит ему в лицо. Чтобы убедиться, что это именно тот, на кого он хотел напасть? Дальше что-то не так. Зачем он еще трижды бьет ножом простертого на земле человека?
Этот фильм Мегрэ снова и снова прокручивал в голове, словно в надежде на внезапное прозрение.
— Площадь Бастилии, — бросил он шоферу.
Владелец кафе «Друзья» с зачесанными на лысину волосами все еще сидел за кассой. Взгляды их встретились; хозяин кафе смотрел равнодушно. Мегрэ сел не в большом зале, а спустился вниз, где и занял место за столиком. Народу было больше, чем утром. Наступило время аперитива. Подошедший официант был уже менее любезен.
— Кружку пива, — заказал Мегрэ и протянул пачку снимков. — Взгляните, не узнаете ли вы здесь кого-нибудь.
— Но я занят…
— Много времени это у вас не отнимет.
Скорее всего, днем хозяин поговорил с ним, когда увидел, как Мегрэ после долгого отсутствия поднялся снизу.
Официант, поколебавшись, взял фотографии.
— Лучше посмотрю их где-нибудь в уголке. — Вернулся он почти сразу и протянул пачку Мегрэ.
— Не узнал никого.
Это прозвучало искренне. Официант ушел за пивом. Комиссару оставалось лишь пойти домой обедать. Он не спеша выпил пиво, поднялся по лестнице и увидел прямо перед собой сидящего за столиком Лапуэнта. Лапуэнт тоже его заметил, но виду не подал. Похоже, где-то в кафе сидел Эмиль Браншю, и комиссар не стал разглядывать посетителей. Он прошел метров двести и очутился дома, где разносился запах тушеной макрели. Г-жа Мегрэ готовила ее на медленном огне, с белым вином и горчицей. Она сразу же поняла, что муж недоволен ходом расследования, и ни о чем спрашивать не стала. Только сидя за столом, поинтересовалась:
— Ты не смотрел телевизор?
Это стало уже привычкой, манией.
— В семичасовых известиях много говорили про Антуана Батийля. Взяли в Сорбонне интервью у его приятелей.
— И что же они сказали о нем?
— Что он был хороший парень, не выпячивался, даже немного стеснялся, что он из такой известной семьи. Обожал магнитофоны и все ждал, когда ему пришлют из Японии миниатюрный аппарат, умещающийся на ладони.
— И все?
— Попытались расспросить его сестру. Та отвечала кратко: «Мне нечего сказать». — «Где вы были той ночью?» — «В Сен-Жермен-де-Пре». — «Вы были дружны с братом?» — «Он не лез в мои дела, а я в его».
Журналисты вынюхивали повсюду: на улице Попенкур, набережной Анжу, в Сорбонне. Делу они дали название «Одержимый с улицы Попенкур». Подчеркивали количество нанесенных ударов. Семь за два приема! Убийца вернулся назад, чтобы ударить снова, словно ему показалось, что жертва еще жива.
«Не наводит ли это на мысль о мести? — вопрошал один из репортеров. — Если бы семь ударов ножом были нанесены подряд, можно было бы говорить о более или менее бессознательной вспышке ярости. Большое число ударов — это всегда производит сильное впечатление на присяжных — чаще всего свидетельствует о том, что преступник себя не контролировал. Убийца же Батийля прекратил наносить удары, стал удаляться прочь, а потом спокойно вернулся, чтобы ударить еще трижды».
В одной из газет статья заканчивалась так: «Играет ли в этом деле какую-то роль магнитофон? Нам известно, что полиция придает ему определенное значение, однако на набережной Орфевр эту тему замалчивают».
В половине девятого зазвонил телефон.
— Это Неве, шеф. Люкас наказал держать вас в курсе…
— Где вы?
— В маленьком баре напротив лавки рамочника. Перед тем как мы с Лурти приехали, Эмиль Браншю запер лавку и отправился на площадь Бастилии выпить аперитив. Проходя мимо кассы, поздоровался с хозяином; тот ответил ему как завсегдатаю. Он ни с кем не разговаривал, читал принесенные с собой газеты. Лапуэнт был…
— Я его видел.
— Ясно. А вы знаете, что обедал он в скромном ресторане, где у него в ячейке своя салфетка и где его зовут господин Эмиль?
— Этого я не знал.
— Лапуэнт говорит, что он там тоже хорошо поел, кажется, сосисок…
— Дальше.
— Браншю вернулся к себе, закрыл ставни, завесил стеклянную дверь деревянным щитом. Через щели в ставнях виден слабый свет, Лурти наблюдает за двором.
— Вы с машиной?
— Стоит в нескольких метрах отсюда.
По первой программе неистовствовали певцы и певицы. Мегрэ этого терпеть не мог. По второй шел старый американский фильм с Гарри Купером; комиссар с женой стали его смотреть. Фильм кончился без четверти одиннадцать; Мегрэ чистил зубы, когда снова зазвонил телефон. На этот раз звонил Лурти.
— Где вы? — осведомился комиссар.
— На улице Фонтен. Около половины одиннадцатого Браншю вышел и направился во двор к машине. Мы с Неве сели в свою…
— Он не заметил, что вы за ним следите?
— Не думаю. Приехал прямо сюда, словно бывает здесь уже давно, поставил машину и вошел в «Розовый кролик».
— Это что еще такое?
— Кабачок со стриптизом. Швейцар поздоровался с ним, как со старым знакомым. Мы с Неве тоже вошли — здесь ни на кого не обращают внимания. Неве даже сделал вид, что он малость навеселе.
В этом был весь Неве, в каждое задание он привносил что-то свое. Любил изменять внешность, не упуская при этом ни малейшей детали.
— Наш человек в баре. Пожал руку бармену. Хозяин, низенький толстяк в смокинге, тоже обменялся с ним рукопожатием, а несколько девочек его расцеловали.
— Что представляет собой бармен?
— Вот-вот… По приметам похож. Между тридцатью и сорока, красавчик южного типа.
Выйдя из кафе «Друзья», Мегрэ хотел отдать комплект фотографий Люкасу, по-прежнему находившемуся на улице Фобур-Сент-Оноре: пусть передаст их Лурти. Комиссар подумал об этом, уходя с набережной дез Орфевр, а потом забыл.
— Возвращайся в «Розовый кролик». Я буду минут через двадцать. Как называется бистро, откуда ты звонишь?
— Из табачной лавки на углу. Не ошибетесь. Я не хотел звонить из кабачка, чтобы не подслушали.
— Через двадцать минут в табачной лавке. Г-жа Мегрэ, все поняв, со вздохом сняла с вешалки пальто и шляпу мужа.
— Вызвать такси?
— Да, пожалуйста.
— Не надолго?
— Примерно на час.
Уже год у них была своя машина, но Мегрэ и не пытался сесть за руль, а г-жа Мегрэ предпочитала ездить по Парижу как можно меньше. Они пользовались ею, когда в субботу вечером или в воскресенье утром выезжали в свой домик в Мен-сюр-Луар.
«Вот пойду на отдых…» Иногда казалось, что Мегрэ считает дни, оставшиеся до пенсии. А иногда его охватывало нечто вроде паники перед перспективой ухода с набережной дез Орфевр. Еще три месяца назад комиссаров провожали на пенсию в шестьдесят пять лет, а ему было шестьдесят три. Но по новому закону возрастной ценз повышался до шестидесяти восьми.
На некоторых улицах туман был довольно густой, машины ехали медленно, вокруг фар виднелись светлые ореолы.
— По-моему, я вас уже возил, верно?
— Вполне возможно.
— Забавно! Лицо знакомо, а вот имени никак не вспомню. Знаю только, что вы человек известный. Артист?
— Нет.
— В кино не снимались?
— Нет.
— А может, я видел вас по телевизору? К счастью, они уже приехали на улицу Фонтен.
— Попробуйте где-нибудь припарковаться и подождите меня.
— Вы надолго?
— Несколько минут.
— Тогда ладно. Понимаете, в театрах кончились спектакли и…
Мегрэ открыл дверь табачной лавки-бара и увидал Лурти, облокотившегося о стойку. Накануне неоднократно говорили о коньяках, и комиссар машинально заказал рюмку, после чего достал из кармана снимки и всунул их инспектору.
Ознакомительная версия.
