— Ерунда! — отмахнулась Гвен. — Он ведь заставил тебя шпионить за мной, не так ли?
— Но он…
— А я говорю, что ты за мной шпионила! — Мисс Йейтс посмотрела на Вулфа. — С тех пор как у нас начались неприятности, мы следили за всеми работниками, не выпуская из виду никого — ни смесителей, ни разливщиков, — и отправляли мистеру Тингли все образцы, включая и то, что делала Кэрри. А она, за моей спиной, шпионила за мной!
— Я выполняла приказ! — запальчиво возразила Кэрри. — Что я могла сделать?
— Ты — ничего. А он мог. Был бы он жив, я бы ни за что его не простила, но теперь…теперь я попытаюсь. Всю свою жизнь я отдала этой фабрике. Работала не покладая рук — и он это отлично знал. Знал, как я горжусь каждой баночкой, выходящей из этих стен, и всё-таки… приставил ко мне шпионку…
— Итак, — прервал Вулф, — вы позвонили мистеру Тингли, чтобы задать ему нахлобучку.
Гвен кивнула.
— Почему вы считаете, что это было в восемь?
— Потому что я посмотрела на часы. Сначала я позвонила ему домой, но, не застав там, перезвонила на работу.
— Он подтвердил то, что сказала мисс Мерфи?
— Да. Он во всём признался. Но даже не извинился. Сказал, что отвечает за наше дело, и никто, даже я, не может быть исключён из числа подозреваемых. Заявил мне такое прямо в лицо!
— Не совсем так…
— Главное, что он так сказал! — Мисс Йейтс шмыгнула носом. — Я повесила трубку. Меня так и подмывало поехать туда и высказать всё, что я о нём думаю, но я решила, что лучше подожду до утра. Потом, я жутко устала — это был страшный месяц. Кэрри ещё сидела у меня, и я решила приготовить чай. Её я винить не могла — она и в самом деле подчинялась приказу. Мы так и сидели и изливали друг другу душу до десяти часов, когда пришёл полицейский.
— И сказал про убийство?
— Да.
— Но вы умолчали о своём телефонном звонке?
— Да, — сказала мисс Йейтс. — Я не хотела, чтобы они узнали про хинин.
— Но теперь нам придётся обо всём рассказать, — сказала Кэрри. Она примостилась на краю кресла, судорожно сцепив пальцы. — Раз они арестовали Эми. У нас ведь теперь нет другого выхода.
Вулф поморщился.
— Если и придётся, то по иной причине, — ворчливо произнёс он. — Тем более что это принесёт мисс Данкен больше вреда, чем пользы. Впрочем, в полиции и так уверены, что она лжёт. Поступайте, как сочтёте нужным. Лично я ничего говорить им не собираюсь.
Завязалось обсуждение. Вулф выпил ещё пива. Я с трудом подавил зевок, думая о несправедливости бытия, — кто бы мог подумать, что подысканная мною замена Гатри Джадду обернётся нам боком. Ведь если Тингли был жив в восемь вечера, значит, Джадд никак не мог убить его между 7.30 и 7.35, да и незнакомец в плаще, навещавший его между 7.40 и 7.47, явно был ни при чём. Разумеется, любой из них мог вернуться и после восьми, но это было маловероятно — в 8.08 уже приехал я. Да и Клифф увидел бы их… Если он не вешал нам лапшу на уши. Он или Эми или две эти лакомки от Тингли…
Когда они наконец засобирались, оставив нас в полном неведении относительно своих намерений, я предложил подкинуть их на Двадцать третью улицу и получил согласие. Точнее говоря, согласилась Гвендолин; Кэрри сказала, что ей удобнее ехать на метро, и я высадил её у станции подземки на Тридцать четвёртой улице.
Вернувшись, я застал дома новых гостей. В кабинете сидели Леонард Клифф и Эми Данкен. Клиф выглядел совершенно убитым и растерянным. На Эми вообще было страшно смотреть. Мешки под глазами, лицо отекло. От ямочек на щеках, столь поразивших моё воображение, не осталось и следа. Вулф мрачно зыркнул на меня.
Я сел за стол и бодро произнёс:
— Слава Богу! Всё ведь могло быть куда хуже, верно? Им ведь ничего не стоило предъявить вам обвинение и упрятать в каталажку!
— Мисс Данкен, — прорычал Вулф, — выпустили под залог. Похоже, заварилась каша. Мистер Кремер утверждает, что на рукоятке ножа обнаружены отпечатки её пальцев.
— Быть не может! — Я вскинул брови. — Неужели? А как насчёт этой железяки? Пресс-папье.
— Нет. Она вытерта.
— Ха! Так я и думал. Нож вытереть она забыла, а вот эту штуковину, сначала треснув ею себя по маковке, тщательно вытерла…
— Хватит, Арчи! Если ты снова фиглярничаешь…
— Я вовсе не фиглярничаю. Я просто согласен с вашим утверждением, будто заварилась каша. — Я мужественно выдержал его испепеляющий взгляд. — Вы не хуже меня понимаете, в чём дело! Вы ведёте дело спустя рукава! Ребёнок допросил бы лучше этих женщин, чем вы! У меня есть ноги, и я использую их на все сто — кручусь как белка в колесе. У вас есть мозг — но где он? Почему вы не хотите им пошевелить? Вы злы на Тингли — из-за того, что он позволил убить себя, прежде чем вы успели погрозить ему пальцем и велели впредь не подсыпать хинина в свой паштет. Вы злы на Кремера — из-за того, что он наступил вам на больную мозоль. На меня вы злы за то, что я не привёл Джадда. А теперь вы злитесь на мисс Данкен, которая, потеряв сознание, позволила кому-то нанести отпечатки её пальцев на рукоятку ножа.
Я повернулся к Эми:
— Впредь вы не должны допускать, чтобы такое случалось. Это раздражает мистера Вулфа.
Вулф закрыл глаза. Воцарилось долгое молчание. Кончик его указательного пальца вычерчивал маленькие круги на подлокотнике кресла. Наконец его туша приподнялась, и я с облегчением заметил, что взгляд его устремлён не на меня, а на Эми. Откинувшись назад, Вулф сцепил пальцы над своим необъятным пищеприёмником.
— Мисс Данкен, — сказал он, — похоже, нам всё-таки придётся вернуться к этому делу. Вы готовы ответить на мои вопросы?
— О да, — заявила она. — На всё, что… Словом, я готова. Я уже в порядке.
— Не похоже. Я исхожу из предположения, что вы с мистером Клиффом говорите правду. Я изменю эту предпосылку только в случае необходимости. Полагаю, например, что, оставив службу у своего дяди и сделавшись секретарём мистера Клиффа, вы не вступили в сговор с неприятелем.
— Дело в том, — вмешался Клифф, — что мы даже не подозревали о том, что мисс Данкен приходилась племянницей мистеру Тингли. Хотя знали, конечно, что она работала в его компании. Потому-то я и был так изумлён, увидев, куда она пошла вчера вечером. Я даже представить себе не мог, что ей там понадобилось.
— Хорошо. Я вам верю. — Вулф снова обратился к Эми: — Что бы вы сказали, узнав от меня, что хинин подкладывала мисс Мерфи?
— Что?! — оторопело выдавила Эми. — О, я бы даже не знала, что сказать. Я бы спросила, откуда вы такое узнали. Нет, я не верю, что Кэрри способна на такое.
— Не таила ли она зла на вашего дядю?
— Да нет, я не сказала бы. Ничего особенного. Хотя и дружеских чувств никто к нему не питал.
— А как насчёт мисс Йейтс?
— О, в ней я уверена. Она, правда, держит всех работниц в ежовых рукавицах, но на неё можно положиться.
— Какие у вас с ней были отношения?
— Вполне сносные. Нам не приходилось много общаться. Дядя использовал меня как стенографистку.
— А в каких отношениях она состояла с Тингли?
— В очень хороших. Она, впрочем, была на особом счету; без неё дядя никогда не добился бы успехов. Он унаследовал мисс Йейтс от моего дедушки вместе со всем бизнесом.
Вулф проворчал:
— Кстати, о наследстве. Вам что-нибудь известно о дядином завещании? Кому достанется компания?
— Не знаю, но думаю, что моему кузену Филипу.
— Его приёмному сыну?
— Да. — Чуть поколебавшись, Эми добавила, с ударением на втором слове: — Я думаю, что так случится. Дело ведь всегда переходит от отца к сыну. Хотя Филип, конечно… — Она осеклась.
— Он активно участвует в деле?
— Нет. Вот в том-то и дело. Он ни в чём не участвует, кроме, разве что…
Она снова замолчала.
— Кроме?.. — напомнил Вулф.
— Я хотела сказать, что он любит только тратить деньги и прожигать жизнь. Хотя за последний год тратить ему было почти нечего. Дядя Артур уволил его. Вряд ли он, конечно, голодал. Мне кажется… Я почти уверена, что, когда дядя позвонил мне и попросил прийти в контору, это было как-то связано с Филипом.
— Почему вы так думаете?
— Потому что во всех предыдущих случаях, когда он за мной посылал, речь неизменно шла о Филипе. Он думал, что я… Словом, дядя Артур считал, что я могу на него повлиять.
— Это так?
— Возможно… в какой-то степени.
— Когда это случилось в последний раз?
— Почти год назад.
— Чего именно хотел от вас ваш дядя?
— Чтобы я… Чтобы я попыталась его остепенить. Образумить. Заинтересовать делом. Он знал, что Филип хочет… хотел на мне жениться. Разумеется, Филип на самом деле мне вовсе не кузен — ведь он приёмный сын. Мы с ним вообще не родственники, но я не хотела выходить за него замуж. Я его не любила.
— Но ваш дядя пытался уговорить вас вступить с ним в брак?
