Ознакомительная версия.
– И вы готовы поклясться, что собака не выла?
– Конечно.
– А если бы она выла, вы бы услышали?
– Да.
– Где вы спите? В доме?
– Да, на верхнем этаже.
– А кто еще обычно находится в доме?
– А Вонг, повар, но он спит над гаражом. А также миссис Фоули.
– Возможно, – заметил Фоули, – вам лучше поговорить с моей женой. Она вам подтвердит…
– Прошу прощения, – прервала миссис Бентон. – Я не хотела говорить вам в присутствии этих джентльменов, но вашей жены нет дома.
Фоули недоверчиво уставился на нее.
– Нет дома? – переспросил он. – Не может быть! Она ведь еще не оправилась от гриппа.
– Тем не менее она уехала, – сказала миссис Бентон.
– Как это уехала? Машины на месте.
– На такси.
– Господи! – воскликнул Фоули. – Она убьет себя! Чего это ей взбрело в голову выходить после гриппа?
– Не знаю, сэр.
– Она сказала, куда поехала? За покупками, в гости или еще куда-нибудь? Может быть, ее срочно вызвали? Да говорите же! Не будьте такой таинственной!
– Она оставила вам записку, сэр.
– Записку?
– Да.
– И где же эта записка?
– Наверху, у нее в комнате. Она оставила ее на комоде и просила меня проследить, чтобы вы ее прочитали.
Фоули наморщил лоб. Его взгляд внезапно стал суровым.
– Вы что-то от меня утаиваете, – сказал он.
Молодая экономка опустила глаза:
– Она взяла с собой чемодан.
– Чемодан? Она отправилась в больницу?
– Не знаю. Она ничего не сказала – только оставила записку.
Фоули обернулся к помощнику шерифа:
– Могу я отлучиться на минуту?
– Конечно, – ответил Пембертон.
Фоули вошел в дом, а Перри Мейсон устремил внимательный взгляд на лицо экономки.
– У вас не возникло никаких трений с миссис Фоули перед ее отъездом? – спросил он.
Молодая женщина выпрямилась и высокомерно посмотрела на него.
– Не знаю, кто вы, – сказала она, – но я не обязана отвечать на ваши нелепые вопросы и грязные намеки.
Экономка резко повернулась и направилась в дом.
Пембертон откусил кончик сигары.
– Получили? – усмехнулся он.
– Девушка изо всех сил старается выглядеть отталкивающе, – нахмурившись, промолвил Мейсон, – но она слишком молода для экономки. Не исключено, что, покуда миссис Фоули лежала в постели с гриппом, возникли обстоятельства, побудившие ее уехать из дому.
– Надеюсь, вы не любитель сплетен, Мейсон? – осведомился Пембертон.
– Нет, – серьезно ответил адвокат. – Я просто размышляю.
– Зачем вам об этом размышлять?
– Затем, – сказал Перри Мейсон, – что, если человек выдвигает против моего клиента обвинение, объявляя его безумным, он должен быть готов к решительному бою.
Задняя дверь открылась, и оттуда вышла миссис Бентон.
– Мистер Фоули просит вас войти, – сообщила она. – Прошу прощения – мне не следовало злиться и уходить.
– Забудьте об этом, – успокоил ее Билл Пембертон. – Мы сами виноваты. – И он посмотрел на Перри Мейсона.
– Я прибыл сюда, – заявил адвокат, – чтобы получить информацию и проследить, что с моим клиентом обошлись справедливо.
– Нет, – возразил Пембертон. – Мы прибыли сюда для того, чтобы выяснить, выла ли собака. Думаю, наше проникновение в здешнюю ситуацию должно этим ограничиться.
Мейсон промолчал.
Молодая женщина провела их через черный ход в кухню. Маленький, худощавый китаец, облаченный в поварской фартук, устремил на них блестящие глазки-бусинки.
– В сем дела? – спросил он.
– Мы пытаемся разузнать о собаке… – начал Перри Мейсон, но Пембертон прервал его:
– Минутку, Мейсон. Позвольте мне с ним поговорить. Я умею обращаться с китайцами. Как твой имя? – спросил он, имитируя речь китайца.
– А Вонг.
– Твоя здесь готовить?
– Моя готовить.
– Твоя знать больсой полисейский собака?
– Холосо знать.
– Твоя слышать собака шуметь – выть по ночам?
Китаец медленно покачал головой.
– Собака не выть? – допытывался Пембертон.
– Не выть, – ответил А Вонг.
Помощник шерифа пожал плечами:
– Это все, что нам нужно. Сами видите, Мейсон, как обстоят дела. Ваш человек просто спятил – вот и все.
– Я бы расспрашивал этого парня по-другому, – заметил Мейсон.
– Вот еще! – фыркнул Пембертон. – Я отлично умею с ними обращаться – поднаторел на делах с лотереей. Они сами только так изъясняются по-английски и другого языка не понимают. Если вы будете обращаться к ним на нормальном английском языке, они станут каждый раз отвечать «да», не понимая, о чем их спрашивают.
– Думаю, джентльмены, – вмешалась миссис Бентон, – мистер Фоули хотел бы, чтобы вы подождали в библиотеке. Он скоро к вам присоединится.
Она открыла дверь, и двое мужчин, пройдя через буфетную, столовую и гостиную, свернули налево и вошли в библиотеку, стены которой были уставлены книгами. Центр комнаты занимал большой стол, рядом с каждым из глубоких кожаных кресел стоял торшер, а тяжелые занавеси на высоких окнах сдвигались на карнизе с помощью шнура настолько плотно, что совсем не пропускали свет.
– Если вы посидите здесь… – начала миссис Бентон.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Клинтон Фоули. Его глаза сверкали, лицо было искажено гневом. В руке он держал лист бумаги.
– Все кончено, – заговорил Фоули. – Больше вам незачем беспокоиться из-за собаки.
Помощник шерифа благодушно попыхивал сигарой.
– Я перестал о ней беспокоиться, поговорив с этой девушкой и китайцем, – отозвался он. – Теперь нам нужно повидать Картрайта.
Фоули засмеялся. В его смехе звучали резкие металлические нотки. Билл Пембертон вынул сигару изо рта и озадаченно нахмурился.
– Что-нибудь не так? – спросил он.
Клинтон Фоули выпрямился, стараясь держаться с достоинством.
– Кажется, – сказал он, – моя жена предпочла сбежать. Она уехала с другим мужчиной.
Пембертон не произнес ни слова. Перри Мейсон стоял, расставив ноги и переводя взгляд с Фоули на молодую экономку. Потом он посмотрел на Пембертона.
– Возможно, джентльмены, вам будет интересно знать, – продолжал Фоули с тяжеловесным достоинством человека, пытающегося скрыть свои эмоции, – что объект ее привязанности, мужчина, заменивший меня в ее жизни, не кто иной, как джентльмен, проживающий в соседнем доме, – наш почтенный мистер Артур Картрайт, который поднял шум из-за воющей собаки с целью устроить мою встречу с полицейскими властями, дабы он мог осуществить свой план побега с моей женой.
– Ну, – вполголоса сказал Перри Мейсон Пембертону, – это доказывает, что Картрайт не безумен, а, напротив, хитер, как лисица.
Фоули шагнул в комнату, сердито глядя на Мейсона.
– Довольно, сэр! – рявкнул он. – Вас здесь только терпят, так что держите свои замечания при себе.
Перри Мейсон, не тронувшись с места, расправил плечи и спокойно посмотрел на разъяренного собеседника.
– Я здесь для того, чтобы представлять своего клиента, – медленно отозвался он. – Вы заявили, что он невменяем, и предложили продемонстрировать доказательства. Я прибыл сюда проследить, чтобы его интересы должным образом соблюдались. Так что вам не удастся взять меня на пушку.
Клинтон Фоули, по-видимому, окончательно утратил самообладание. Он стиснул в кулак правую руку, его губы кривились и дрожали.
Билл Пембертон поспешно шагнул вперед.
– Ну-ну, – успокаивающе произнес он. – Давайте не будем выходить из себя.
Фоули глубоко вздохнул, казалось с трудом удержавшись, чтобы не ударить адвоката в челюсть.
Перри Мейсон не сдвинулся ни на дюйм.
Фоули медленно повернулся к Пембертону и сказал тихим, сдавленным голосом:
– Неужели ничего нельзя сделать с этой свиньей? Мы не можем добиться ордера на его арест?
– Думаю, вы можете, – ответил Пембертон. – Но для этого нужно обратиться к окружному прокурору. Откуда вам известно, что ваша жена убежала с Картрайтом?
– Она сообщила об этом в записке, – объяснил Фоули. – Читайте.
Он сунул записку в руку Пембертона, отошел в дальний угол комнаты, зажег дрожащей рукой сигару, потом вынул из кармана носовой платок и с чувством высморкался.
Миссис Бентон оставалась в библиотеке, не извиняясь и не объясняя своего присутствия. Дважды она бросала долгий взгляд на Клинтона Фоули, но тот стоял спиной к ней, смотря в окно невидящими глазами.
Перри Мейсон подошел к Пембертону и заглянул ему через плечо, когда тот разворачивал записку. Помощник шерифа повернулся так, чтобы адвокат не мог прочитать текст, но Мейсон добродушно положил ему руку на плечо и повернул к себе.
– Вы ведете себя не спортивно, – сказал он.
Пембертон не делал дальнейших попыток скрыть содержание записки, и Перри Мейсон прочитал ее одновременно с ним.
Написанный чернилами текст гласил:
«Дорогой Клинтон!
Я решилась на это с величайшей неохотой, зная твою гордость и нелюбовь к огласке. Постараюсь проделать все таким образом, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. В конце концов, ты был добр ко мне. Еще несколько лет назад я искренне думала, что люблю тебя, но потом узнала, кто живет в соседнем доме. Сначала я сердилась или думала, что сержусь. Он шпионил за мной с биноклем. Мне следовало рассказать тебе, но что-то меня удерживало. Я хотела повидать его и устроила встречу в твое отсутствие.
Ознакомительная версия.
