траты все-таки не будут напрасны, одновременно стыдясь своей меркантильности. Надеясь, что правильно понял Холмса, я накинул пальто, быстро спустился по лестнице и решительно вышел на промозглую темную улицу. Торопливо прошел влево до стоянки кебов. Подошел к ближайшему. Сел. Дал указания. Громко цокая копытами по булыжной мостовой (а утром этот звук раздается особенно громко), лошадь остановилась у нашего дома. И тут же дверь открылась и вышел Холмс, который, шагнул в сторону, пропуская мисс Мюррей, от холода и переживаний старательно кутающуюся в плед, выданный ей миссис Хадсон.
Я распахнул дверцы и они быстро скользнули внутрь. Причем мисс Мюррей — первой. Снаружи ее придерживал за руку Холмс, а внутри уже я подал ей руку и она с благодарностью ухватилась за нее (причем ее пальцы были необычайно холодными) и села рядом со мной, прижавшись при этом ко мне бедром.
Садясь, она быстро, украдкой поправила свой турнюр (этакая подушечка сзади на бедрах — чтобы женские ягодицы выглядели более пышными — так было принято в наше время).
А я, чувствуя тепло ее бедер, вдруг заволновался как школьник.
— Кембридж-террас, девять, — сухо скомандовал Холмс и экипаж медленно тронулся.
Всю дорогу мы молчали. Я молчал потому, что мисс Мюррей своим горячим бедром касалась моего, и я просто замер, не в силах вымолвить ни слова. Холмс же явно думал о чем-то своем. А мисс Мюррей просто была опустошена всеми этими трагическими событиями.
Мы долго тряслись по извилистым булыжным улицам Лондона.
Но вот наконец мы остановились.
— Приехали, господа, — равнодушно произнес кучер.
Открыв дверь кеба я первым выскользнул наружу, на прохладный утренний воздух, невольно ежась от холода. И поспешно, боясь, что Холмс опередит меня, подал руку мисс Мюррей, и она, придерживая юбку и опираясь на мою твердую руку, все еще бледная, вышла так величественно, что у меня буквально замерло сердце — ничего более впечатляюще-красивого я в свой жизни еще не видел. А воспоминания от ее прикосновения к моей руке надолго врезалось в мою память.
Последним вышел Холмс, также как и мы поежившись от утренней промозглой сырости и прохлады. Изо рта у него шел пар. Он закрыл за собой дверь, расплатился и кеб тут же отъехал, быстро исчезнув в лондонском тумане.
Этим вялым апрельским утром Кембридж-террас выглядела какой-то особенно безлюдной и тихой. Сквозь высокую ограду из железных прутьев виднелся дом с зеленой дверью и высокими стеклянными окнами фасада.
Помня рассказ мисс Мюррей, я тут же посмотрел на окно первого этажа, расположенного для меня справа от входной двери. Первое окно было нетронутым, а стекло второго окна было разбито вдребезги, и фрамуги были все еще распахнуты настежь. Я невольно посмотрел на сад камней перед домом, увидев свежую выемку — именно отсюда был взят камень, которым разбили окно.
Холмс решительно вошел в приоткрытую калитку. Мисс Мюррей после непродолжительного колебания — за ним. А я — следом за ней, всегда готовый подхватить ее, если ей вдруг станет дурно. Зачем-то я закрыл калитку за собой и снова посмотрел на дом. И вздрогнул, заметив у разбитого окна ужасную фигуру в странном белом одеянии и в еще более странном тюрбане — он явно только что вышел откуда-то из-за дома.
Огромаднейший крепко сложенный индус стоял неподвижно, точно один из индийских идолов. Он с неприкрытой ненавистью глядел на нас, а потом вдруг шагнул в разбитое окно и скрылся из виду, словно растворился.
На Шерлока Холмса он произвел примерно такое же впечатление. Я заметил, как напряглись его плечи под широким плащом-накидкой, пока он провожал пристальным взглядом фигуру слуги-индуса.
По широкой аллее мы подошли к притихшему скорбному дому, словно эта груда камней вдруг осознала, что внутри нее совершилось нечто ужасное.
Парадная дверь тоже была открыта и мисс Мюррей решительно вошла внутрь.
— Я позову дворецкого, — сказала она, устремляясь куда-то вглубь и мы с Холмсом остались снаружи.
Я попытался было войти следом за ней, но Холмс вдруг решительно придержал меня за руку.
— Скажите-ка мне, Ватсон, — вдруг спросил он, — вы не заметили ничего странного или противоречивого в рассказе мисс Мюррей?
Утренний туман и прохлада плотно окутывали меня, и изо рта вырывался пар. Я с удивлением посмотрел на своего друга.
— Он показался мне странным и даже ужасным! Но противоречивым?.. — Я в сомнении пожал плечами. — Нет, определенно нет!
Холмс мягко улыбнулся.
— И однако же вы первым начали возражать ей, — продолжил он.
— Но, мой дорогой друг, за все это утро я не произнес ни единого слова возражения! — искренне удивился я.
— Вы противоречите истине, — пожал плечами Холмс.
В этот момент в окно выглянул мужчина — этакий щуплый человечек с изжелта-бледной крысьей физиономией и острыми чёрными глазками, сильно похожий на хорька, но хорька очень агрессивного и способного напасть на любого, будь это хоть волк, хоть медведь.
— О, кого я вижу! — примирительно воскликнул Холмс. — Инспектор Лестрейд! Помнится, мы с вами уже встречались по поводу другой небольшой проблемы.
Мужчина подошел ближе к окну.
— Бог мой, Холмс собственной персоной! — с неприкрытой иронией ответил тот, брезгливо отряхиваясь. — Только, пожалуйста, не называйте и эту историю проблемой. — Инспектор Лестрейд забавно приподнял светлые брови. — Вопрос здесь скорее в другом. С чего это вдруг полковник Уорбертон сошел с ума? Какие препараты довели его до такого состояния? И кто их ему давал?
— Так-так-так, — добродушно ухмыльнулся Холмс. — Может мы присядем?
— Конечно! — откликнулся молодой инспектор, приглашающе махнув рукой. — Забирайтесь!
Мы с Холмсом вошли внутрь сквозь французское окно. И оказались в длинной и узкой комнате, обставленной мягкими диванами и креслами. Правда впечатление уюта нарушалось множеством совершенно варварских безделушек. И одна из них сразу же бросилась мне в глаза — на подставке черного дерева лицом к окну располагалась довольно необычная маска: вытянутое в длину лицо, коричневое, с позолотой, с двумя огромными глазами, сделанными из какого-то блестящего синего камня.
— Как вам это симпатичное чудище? — хмыкнул Лестрейд, заметив мой взгляд. — Судя по всему, эта так называемая маска смерти напустила на них заклятие. Майор Эрншо и капитан Лейшер сейчас в кабинете, бурно обсуждают событие.
К моему удивлению, Холмс едва удостоил взглядом странный экспонат.
— Как я понимаю, инспектор Лестрейд, — начал он, расхаживая по комнате и разглядывая выставленные за стеклом предметы, — вы уже опросили всех обитателей этого дома?
— Господи, да я только этим и занимался! — простонал инспектор. — Но что они могли сказать? Ведь комната была заперта. Человек, совершивший преступление, стрелявший в жену, а
