— Мои расписки, — сказала она. — Если мой муж…
— Забудьте об этом, — прервал ее Мейсон, — доверьтесь мне. Я ведь вам доверяю.
Она с минуту внимательно смотрела на него, потом подошла к двери и выскользнула в приемную, мгновение спустя звук зуммера, раздавшийся в кабинете, сказал Мейсону, что она вышла в коридор.
Мейсон вытащил из кармана бумажник, отсчитал 75 стодолларовых бумажек, носком ботинка выдвинул нижний ящик стола, бросил туда деньги и таким же образом задвинул его. Потом зажал расписки между большим и указательным пальцами, чиркнул спичкой и поднес пламя к бумагам. Через минуту от расписок остался только пепел. Внезапно раздавшийся в тишине кабинета звук зуммера заставил Мейсона поторопиться: кто-то шел по коридору, направляясь в кабинет, судя по тому, что за первым зуммером последовал еще один, шел не один человек, а двое. Мейсон поспешно растер пепел от расписок между пальцами, а оставшийся целым уголок, за который он держал расписки, сунул в рот. Потом он одним прыжком очутился в приемной, прикрыв дверь кабинета локтем. Обтерев испачканные ладони о брюки, он бросился в кресло, развернул первый попавшийся журнал и как раз распечатал пачку жевательной резинки, когда дверь приемной открылась и на пороге появился Дункан в сопровождении высокого мужчины с водянистыми голубыми глазами, одетого в твидовый костюм. На обоих мужчинах были плащи, влажные от тумана.
Увидев Мейсона, Дункан остановился, как вкопанный.
— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.
Мейсон небрежным жестом отправил резинку в рот, свернул обертку в шарик, бросил его в пепельницу и только потом ответил:
— Я дожидаюсь Сэма Гриба, потому что мне нужно поговорить с ним. Но раз вы здесь, я готов побеседовать с вами обоими.
— Где Сэм?
— Не знаю, Я постучал, но никто не отозвался. Вот я и решил подождать. Только журналы почему-то у вас столетней давности.
Дункан раздраженно сказал:
— Сэм у себя. Он должен быть у себя. Когда в зале идет игра, один из нас всегда бывает на месте.
Мейсон пожал плечами, брови его слегка поднялись.
— И в самом деле, — сказал он. — Сюда есть еще какой-то выход?
— Нет, только через эту комнату.
— Что ж, — сказал Мейсон. — Я могу пока и с вами одним побеседовать. Насколько я понимаю, вы все-таки начали свое дело?
— Разумеется, — раздраженно ответил Дункан. — Вы ведь не единственный поверенный на свете.
— Не хотите ли резинки? — вежливо предложил Мейсон.
— Нет терпеть не могу эту жвачку.
— Что ж, — сказал Мейсон, — поскольку вы обратились к правосудию, то тем самым все, что находится на этом судне, подлежит разделу в качестве имущества компаньонов.
— И что из этого?
— Но ведь эти долговые расписки, — сказал Мейсон, — выданы в погашение игорного долга. Ни один суд не согласится выступать в качестве посредника по сбору игорных долгов.
— Мы здесь в открытом море, — сказал Дункан. — На нас не распространяется закон о запрещении азартных игр.
— Вы-то и в самом деле в открытом море, но ваше имущество передается на рассмотрение суда, который соблюдает все законы, в том числе и этот. И он будет рассматривать эти расписки, как и подобает, то есть, как документ о противозаконном действии. Поэтому и получается, что в данный момент эти расписки стоят не бумаги, на которой они написаны. Так что на этот раз, Дункан, вы оказались черезчур большим ловкачом и сами себя надули на семь с половиной тысяч долларов.
— Сильвия никогда не станет с нами торговаться, — сказал Дункан.
— Зато я стану.
Дункан внимательно посмотрел на него.
— Так вот почему вы отказались вести мое дело.
— И поэтому тоже, — согласился Мейсон.
Дункан отвернулся и, достав из кармана кожаный футляр с ключами, сказал судебному исполнителю:
— Если Сэм не заперся изнутри, то я сумею отпереть дверь. — И вдруг повернувшись к Мейсону, резко спросил: — Что вы можете предложить?
— Настоящую стоимость расписок и ни цента больше.
— Но ведь вчера вы предлагали тысячу долларов сверху!
— Это было вчера. Сегодня обстоятельства изменились.
Дункан сунул ключ в замок, пружинный замок щелкнул и дверь распахнулась.
— Ну, — сказал Дункан, — вы, пожалуйста, обождите пару минут а… О, Господи! Что же это?
Он отскочил назад, с ужасом уставился на стол, потом повернулся и крикнул Мейсону:
— Эй, что вы такое пытаетесь скрыть от меня? И не говорите, что вы не знали об этом.
Мейсон бросился к нему:
— Какого черта вы болтаете чепуху? Я ведь сказал вам… Он резко оборвал свою тираду на полуслове.
Мужчина в твидовом костюме сказал:
— Ни к чему не прикасайтесь. Тут работа для отдела убийств. И я даже не знаю, кому сообщить… Может комиссару…
— Послушайте, — торопливо сказала Дункан, — мы с вами пришли и нашли в приемной этого парня со жвачкой за щекой, занятого журналом трехгодичной давности. Это выглядит очень подозрительно на мой взгляд. Сэмми застрелился или его застрелили?
— Может, это самоубийство, — предположил Мейсон.
— Надо все осмотреть, — сказал Дункан, — тогда будет ясно, самоубийство это или нет. Сколько времени вы здесь пробыли, Мейсон?
— Точно не скажу. Минут пять.
— Вы не слышали ничего подозрительного?
Мейсон покачал головой.
— Оружия нигде не видно. И если это самоубийство, то он предпочел очень не удобное положение. И вообще, чтобы покончить с собой, он должен был держать оружие в левой руке. Он ведь не был левшой, Дункан?
Дункан, который стоял спиной к стальной двери, ведущей в посещение с сейфом, весь побелел, челюсть его отвалилась.
— Это убийство! — воскликнул он. — Ради Бога, выключите этот свет, но страшно отражается в его зрачках!
— Нет, мы ни к чему не имеем права прикасаться, — сказал человек в твиде.
Мейсон, который по-прежнему стоял на пороге, остерегаясь заходить в комнату, где находился труп, проговорил:
— Давайте удостоверимся, что под столом нет пистолета. В конце концов, надо же выяснить, может это и в самом деле самоубийство. Он мог уронить пистолет под стол…
— Дункан сделан шаг вперед и заглянул под стол.
— Здесь нет никакого оружия.
— Вам хорошо видно? — спросил человек в твиде.
— Конечно, хорошо, — раздраженно воскликнул Дункан. — Не спускайте глаз с этого типа, Перкинс. Он все время пытается нас отвлечь, а сам наверняка хочет что-то отмочить.
— Подберите губы, Дункан! — сказал Мейсон презрительно.
— Я бы на вашем месте не бросался словами, мистер Дункан, — предостерег человек в твиде. — Этот джентльмен может устроить нам неприятности. У нас нет никаких доказательств.
— К черту его, — взорвался Дункан. — Где-то здесь лежат расписки на семь с половиной тысяч долларов, и Мейсон жаждет заполучить их. Я хочу посмотреть в сейфе, а вы присмотрите за ним.
Подойдя к стальной двери, Дункан стал возиться с ручкой, загородив ее от своих спутников спиной.
— Здесь что-то не так, — проворчал он. — Этот малый, Мейсон, слишком уж ловок.
— Я бы на вашем месте не стал открывать сейф, — сказал мужчина в твидовом костюме.
— К тому же вы оставляете уйму отпечатков кругом, Дункан, — сказал с порога Мейсон.
— Полиции это не слишком понравится.
Лицо Дункана потемнело от ярости.
— Черт бы вас побрал! — заорал он, — Сами все время стояли на пороге и подучивали меня то искать пистолет, то еще что-то делать, а теперь предупреждаете о том, что нельзя оставлять отпечатков! И вообще, проваливайте ко всем чертям! Вы сами вполне могли сделать это, собственно, если вспомнить об эти расписках! Перкинс, вы ведь полицейский! Так обыщите его! Эти расписки наверняка у него! Пусть он не морочит нам голову!
— Послушайте, Дункан, — сказал Мейсон, — я не собираюсь быть козлом отпущения в этой истории.
Дункан повернулся к нему с горящими от злости глазами:
— Проваливайте к черту! Вы являетесь сюда и усаживаетесь в комнате, за дверью которой убитый, потом приходим мы, и у вас еще хватает наглости указывать, что нам делать, а чего не делать! И вы не уйдете отсюда, пока вас не обыщут, чтобы вы ничего не могли спрятать. Потому что мы все отлично знаем, что в этой комнате было что-то, чего вы чертовски домогались!
— Так, по-вашему, я пришел сюда и убил Гриба, чтобы получить расписки? — спросил Мейсон.
— Лучше остерегайтесь, мистер Дункан, — снова предупредил человек в твиде. — Не обвиняйте его ни в чем. Он готовит вам ловушку.
— Я его не боюсь. И я хочу знать о нем побольше, и о том что он тут делал, и пока все не выяснили, не выпущу его с судна.
— Ладно, — сказал Мейсон, — обыщите меня сейчас же. Я выложу все, что у меня есть в карманах, а вы все осмотрите.
— Отведите его в мою спальню. Позади бара есть дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Пройдите туда и там меня обождите. Только не спускайте с него глаз. Не давайте ему делать резких движений, а то он что-нибудь выкинет.
