Вульф кивнул:
– Так вы считаете, что ее отец поверил этой лжи и убил Эшби, мстя за дочь, а затем покончил с собой?
– Нет. Знаю только, что такое могло случиться… Я не видел мисс Вассоз, не имел возможности с ней поговорить. Поверьте, мне бы удалось с ней объясниться совершенно нормально. Из того, как я разговариваю с вами, вы, возможно, считаете меня пустым болтуном, которому ничего не стоит произносить пышные речи? Но в действительности я больше года собирался с духом объясниться с мисс Вассоз, сказать ей, какая она удивительная, что на целом свете не найти второй такой девушки, что я никогда…
– Да, вы все это объяснили, попросив ее выйти за вас замуж. Она, вероятно, это уразумела… Как вы, несомненно, услышите от нее, как только появится такая возможность, она убеждена, что ее отец не поверил бы таким вракам в ее адрес, так что у него не было никаких оснований убивать Эшби и он этого не делал, а раз так, то, естественно, не убил и себя. Поэтому мне необходимо узнать решительно все, что вы знаете о передвижении людей в критическое время. Согласно показаниям судебного медика, как сказано в газетах, Питер Вассоз оказался у подножия того утеса и умер между десятью часами и полночью в понедельник. Поскольку мисс Вассоз несомненно не выйдет за вас, если только это вы убили ее отца, давайте прежде всего исключим вас. Где вы провели эти два часа?
– Дома, я лег спать около одиннадцати часов.
– Вы живете один?
– Да.
– Прекрасно, у вас нет алиби. Человек со стопроцентным алиби мне всегда представляется особенно подозрительным. Где находились вы в 10.35 утра в понедельник?
– В своей комнате… В смысле, у себя в кабинете.
– Один?
– Да, я уже все это обговорил в полиции. Ко мне заходила мисс Вассоз за письмами, она ушла примерно в четверть одиннадцатого. Без четверти одиннадцать появился Пит и вычистил мои ботинки. Между этими двумя визитами я был один.
– Вы не выходили из своего кабинета?
– Нет.
– Была ли открыта ваша дверь и не заметили ли вы, что кто-то проходил мимо?
– Дверь была открыта, но мой кабинет в конце холла. Так что мне не видно тех людей, которые там проходят.
– В таком случае от вас мало помощи, но вы подтверждаете показания мистера Вассоза о его действиях. Если он явился к вам в кабинет в 10.45, вычистил ваши ботинки, после чего прямиком направился в комнату мистера Эшби, он попал туда приблизительно в 10.58. Сюда он прибежал в три минуты двенадцатого. Знаете ли вы, где он побывал до того, как зайти к вам?
– Да, в кабинете мистера Мерсера, – чистил ему ботинки.
– А до этого?
– Не знаю. Это хотела выяснить и полиция. Они-то воображают, что он успел побывать в комнате Эшби, проник туда через другую дверь и убил его.
– Они вам так прямо и сказали?
– Нет, но это было ясно из их вопросов о нем самом и о второй двери кабинета Эшби.
– В вашем кабинете тоже имеется дверь, выходящая во внешний холл?
– Нет. Только у Эшби.
Вульф повернул голову, чтобы посмотреть на настенные часы. До обеда оставалось полчаса, так что он снова обратился к Бушу:
– Итак, сэр, как я вам сказал с самого начала, я пришел к заключению, что мистер Вассоз не убивал мистера Эшби, поэтому я намерен найти и изобличить того человека, который это сделал. В этом, возможно, вы сумеете мне помочь. Подумайте, кому смерть мистера Эшби была выгодна с точки зрения личной безопасности, каких-то счетов или же разрешения той или иной проблемы?
– Полиция и об этом меня спрашивала, но они иначе сформулировали вопрос. Я сказал, что не знаю, кто был заинтересован в его смерти, и мне действительно это неизвестно. Я практически не встречался с Эшби вне служебной обстановки. Знал его жену, когда она работала у нас, тогда ее звали мисс Снайдер, Джоан Снайдер. Но после того, как она стала миссис Эшби, видел ее всего пару раз. Так, как вы это сформулировали, – безопасность, сведение счетов и разрешение какой-то проблемы, нет, я не в состоянии ответить.
– Что вы скажете о других сотрудниках офиса?
– Эшби никто не любил, лично мне он весьма не нравился. Думаю, что мистеру Мерсеру тоже. Мы все понимали, что он, в полном смысле слова, спас фирму, ему лично она обязана своими нынешними успехами, но, тем не менее, мы его не любили. Девушки на него жаловались, он слишком многое себе позволял, они отказывались ходить к нему в кабинет. Когда я заговорил об этом с мистером Мерсером, тот сказал, что такова уж особенность его характера, мистер Эшби, если ему что-то понравится, не стесняется в выборе средств для достижения своей цели. Очевидно, именно по этой причине он сумел добиться того, что доходы корпорации возросли в десять раз за четыре года, что Эшби у нас работал. Но когда я говорю, что его никто не любил, возможно, следовало бы исключить одного человека.
Он посмотрел на Эльму и тут же снова уставился на Вульфа.
– Мисс Вассоз?
– Великий Боже, нет!
Он был шокирован.
– Вы так подумали, потому что я взглянул на нее? Это вышло случайно, мне просто… захотелось ее увидеть. Я имею в виду мисс Кокс, Фрэнсис Кокс, секретаря в приемной. Эшби не полагалось личного секретаря, так что эти обязанности для него выполняла мисс Кокс, она договаривалась о приеме посетителей, назначала свидания, и так далее, все, кроме стенографирования. Может быть, ей он нравился? Скорее всего так… В офисе о нем ходило много разговоров, но ведь слухами не стоит руководствоваться… Если бы управляющий конторой стал всерьез относиться ко всем сплетням, он бы попросту помешался… Только однажды прошлой весной явилась жена Эшби, я говорил вам, что ее звали Джоан Снайдер, когда она у нас работала машинисткой, и попросила меня ее уволить.
– Кого? Мисс Кокс?
– Да. Пожаловалась, что та дурно влияет на ее мужа. Я вынужден был рассмеяться, не смог сдержаться. Дурное влияние на Денниса Эшби? Это же анекдот. Объяснил ей, что не могу ее уволить, да и, правда, не мог. Эшби дважды повышал ей жалование, не посоветовавшись со мной.
Вульф хмыкнул.
– Мисс Вассоз упоминала еще одно имя, мистер Филип Хоран. Поскольку он коммивояжер, он, очевидно, подчинялся Эшби?
– Да.
– Он рассчитывал получить место, которое занял Эшби?
– Да.
– И он был возмущен?
– Да.
– В таком случае, смерть мистера Эшби для него не явилась тяжелой утратой?
– Нет.
– Вы неожиданно стали отвечать необычайно лаконично. Или я задел больное место?
– Ну… лично я считаю, что Фил Хоран заслуживал это место. И мое мнение в данном вопросе не изменилось.
– Теперь он его получит?
– Наверное.
– Я не стану спрашивать, не убил ли он Эшби ради этого. Вы пристрастны и, естественно, ответите «нет».
Вульф снова взглянул на часы.
– Вы когда-либо сидели за столом с мисс Вассоз, обедали или ужинали вместе с ней?
– Не понимаю, какое отношение…
– Никакого, но вопрос оправданный. Так «да» или «нет»?
– Нет. Я дважды приглашал ее в ресторан, но она отказалась.
– В таком случае, с вашей стороны было опрометчиво просить ее стать вашей женой. Вы не можете определить, что собой представляет любая женщина, пока не окажетесь вместе с ней за едой. Я приглашаю вас отобедать с нами. Будет куриный бульон с яичными желтками и шерри, жареная куропатка под белым винным соусом, телячьи котлеты и виноград. Вы нас не объедите. На всех хватит.
Я не уловил ответа Буша, потому что комментировал про себя поведение Вульфа. Правило «никаких дел за едой» в нашем доме соблюдалось неукоснительно, но мне бы пришлось трудиться на протяжении всего обеда, вплоть до кофе и сыра, выясняя личность Буша. Когда он уйдет, Вульф спросит у меня, как у эксперта, были ли чувства Буша к мисс Вассоз подлинными или напускными, да или же нет. А если я не сумею ответить, Вульф посчитает, что добрая еда зря потеряна.
Именно так и случилось.
Первые признаки горячки появились в начале третьего в четверг, когда позвонил Паркер как раз в разгар ленча, на котором присутствовала и Эльма, чтобы доложить о своем разговоре с адвокатом, представляющим Джона Мерсера, Филипа Хорана и Фрэнсис Кокс. Около полудня до этого Паркер уже звонил о том, что судебные повестки были вручены всем ответчикам. Он объяснил адвокату, что его клиентка, мисс Эльза Вассоз, поручила ему возбудить судебное дело по совету мистера Ниро Вульфа, который занимается расследованием смерти ее отца; он, Паркер, убедился, что у его клиентки имеются веские основания для жалобы, но что он не станет их обсуждать с советником противной стороны до тех пор, пока не продвинется расследование. Обдумав положение вещей, он пришел к заключению, что едва ли удастся прийти к урегулированию данного вопроса без судебного разбирательства и что он, конечно, передаст об их беседе клиентке, которая в настоящее время находится в доме Ниро Вульфа.
