— Джо? Джо плавал на лодке? — переспросил изумленный Билл.
— Вот в том-то и загвоздка. Тот же человек также видел, как Уилсон вернулся, — говорит, это было где-то в половине девятого, и он слышал его мотор на реке, когда лодка возвращалась. Хотя он плыл на парусе. Но если помните, ветер стих где-то в половине восьмого.
Эллери почесал затылок.
— Странно. А Уилсон был один?
— Так уверяет тот человек с Морского терминала. Это же крошечное суденышко без рубки. Так что ошибиться он не мог.
— Вышел поплавать на катере... Гм. — Эллери посмотрел на лицо убитого. — У него важное свидание с шурином в девять, а он выходит на лодке поплавать пару часов: нервничает, дело неотложной важности, нуждается в одиночестве... Ясно, ясно. Конечно, Де Йонг, — добавил он неожиданно, не глядя на Билла, — вы же понимаете, что прогулка на лодке еще не означает, что лодка принадлежит ему.
— Разумеется, разумеется. Только вот, — глаза Де Йонга блеснули, — этот человек говорит, что частенько видел Уилсона в лодке на реке и раньше. И всегда одного. Факт, но он считал Уилсона эдакой местной достопримечательностью, что ли.
— Джо бывал здесь раньше? — воскликнул Билл.
— Много лет.
Кто-то снаружи засмеялся.
— Не могу поверить, — проговорил Билл. — Немыслимое недоразумение. Быть не может.
— Но и это еще не все, — сообщил Де Йонг, не меняя выражения лица. — В сарае стоит другая машина.
— Другая машина? — переспросил Эллери. — Что вы хотите этим сказать?
Лицо Билла посерело.
— «Линкольн», спортивный родстер, последней модели. Ключ в зажигании. Но мотор абсолютно холодный, с натянутым щегольским брезентом. Водительских прав в машине нет, но по серийному номеру можно узнать владельца, как по куску пирога. Вот пирог так пирог. — Де Йонг широко улыбнулся. — Машина, должно быть, принадлежит хозяину бежевого ковра, который пользуется этой халупой. Словом, живет на широкую ногу. Так-то вот, сэр. Но и это еще не все. Пинетти!
— Господи! — сиплым голосом воскликнул Билл. — Час от часу не легче. Что еще?
Один из детективов, молча стоявший до этого за спиной шефа, выступил вперед и протянул ему небольшой плоский саквояж. Де Йонг открыл его. Саквояж был набит небрежно упакованными картонками, на которых были наколоты образцы бижутерии: кулоны, браслеты, запонки, всякие эмблемы.
— Это Джо, — пояснил Билл, облизнув губы. — Образцы. Ассортимент.
— Это из «паккарда», — уточнил Де Йонг. — Но я не это имел в виду. Пинетти, дай ту, другую вещичку.
Детектив протянул ему металлический предмет. Де Йонг поднял его, держа в пальцах с нарочитой осторожностью. Его холодные глаза уставились в лицо Билла.
— Приходилось видеть это, Энджел? — Он сунул предмет в руку Билла.
Манеры Билла резко изменились, он весь как-то смягчился и расслабился.
Эллери изумился, а Де Йонг прищурился. У них на глазах произошла подлинная метаморфоза, как только пальцы Билла коснулись предмета. Заостренные до этого черты лица молодого человека расправились, лоб разгладился, глаза превратились в два кусочка мрамора, а по всему лицу разлилось спокойствие.
— Еще бы, — улыбнулся он. — На сотнях машин. — И он медленно стал вертеть предмет в руках. Это была деталь, украшавшая автомобильный капот, — фигурка бегущей обнаженной женщины с развевающимися волосами и руками в виде крыльев за спиной. На фигурке проступали следы ржавчины, и она была отломана в коленях. На месте слома, там, где фигурка крепилась к пластине на капоте, металл на неровных краях покрылся ржавчиной.
Де Йонг хмыкнул и забрал фигурку.
— Это ключ, джентльмены. Ее нашли на главной подъездной дорожке прямо перед домом, почти зарытой в землю, в том месте, где, как сказал Ханниган, стоял «форд». Я не говорю, что она там пролежала месяц. Да и как она могла? — Он криво усмехнулся. — Улавливаете?
Билл холодно заметил:
— Вы сами коснулись слабого места этого вещественного доказательства, Де Йонг. Прокурор с упоением будет доказывать, что она была отломлена от капота машины в вечер первого июня, даже если вы найдете машину, с которой она слетела.
— Это уж точно, — согласился Де Йонг. — Знаю я вас, юристов, как облупленных.
Эллери рассеянно перевел взгляд с женской фигурки на лицо Билла, отвел глаза и обошел стол. Он снова наклонился над убитым, разглядывая пальцы Уилсона, скрюченные смертью и вцепившиеся в ковер. Нет никаких колец. Нет колец. Что ж, подумал он, это хорошо.
Де Йонг возбужденно сказал:
— Так я о той машине, с которой эта штуковина, улавливаете? Когда я нашел ее...
Эллери медленно разогнулся. Глядя поверх тела Джозефа Уилсона на своего друга, он колебался, готовый вот-вот поддаться безумному внутреннему побуждению. Затем снова посмотрел на убитого. Неуверенность и беспокойство больше не терзали его, на лице проступило смешанное чувство удивления, убежденности и сожаления.
— Простите, — проговорил он глухим голосом. — Мне надо на свежий воздух. Здесь такая духота.
Де Йонг и Билл уставились на него. Эллери вяло улыбнулся и поспешно вышел из хижины, словно здесь ему стало невыносимо.
Небо было черное, чуть подсвеченное и все испещренное пляшущими точками звезд; прохладный воздух приятно холодил разгоряченные щеки. Детективы расступились и дали Квину пройти. Он размашисто зашагал вдоль задней дорожки, накрытой досками.
Все складывается куда как круто, подумал Эллери, чертовски круто. Но чему быть, того не миновать. Если бы это было в его власти...
Он повернул на Ламбертон-роуд, и на него обрушилась толпа репортеров, до того стоявших и куривших у многочисленных припаркованных машин. От их вопросов не было спасения.
— Простите, ребята. Но я сейчас не могу говорить.
Ему как-то удалось отделаться от них. Эллери показалось, что он видел долговязую Эллу Эмити на коленях какого-то мужчины в одной из машин, и что она спокойно улыбнулась ему.
Дойдя до дощатой сторожки напротив Морского терминала, Квин вошел в нее, что-то сказал сидящему внутри старику, сунул ему доллар и снял трубку. Позвонив в справочное бюро, он дал нужное имя в Нью-Йорке и, дожидаясь ответа, нетерпеливо посмотрел на часы. Было десять минут двенадцатого.
Без четверти двенадцать он вернулся на своем «дюзенберге», который припарковал у Морского терминала. Что-то коренным образом изменилось у лачуги, потому что газетчики буквально штурмовали ее, сдерживаемые ругающимися полицейскими и детективами. Эмити вцепилась в руку Эллери, когда он проходил через кордон репортеров, но он отодвинул ее и, ускорив шаг, вошел в хижину.
Внутри не изменилось ничего. Только не было детективов. Де Йонг все еще находился там и с каким-то циничным удовольствием разговаривал на низких тонах с коротеньким смуглым человеком невыразительного вида. Билл тоже был в хижине. Рядом с ним Эллери увидел Люси Уилсон, в девичестве Энджел.
Он сразу узнал ее, несмотря на прошедшие почти одиннадцать лет. Люси его не видела, а он изучал ее, остановившись в дверном проеме. Люси стояла у стола, положив красивую руку на плечо брата, и с потрясенным видом смотрела вниз. Простое черно-белое платье ее было помято, лицо напряжено, легкое пальто небрежно свисало с облезшего кресла, туфли заляпаны грязью.
Женщина выглядела такой же красивой, какой Эллери знал ее прежде. Ростом она была почти с брата и имела такой же выразительный подбородок и темные глаза, а тело — сильное и натянутое, как пружина. Она немного раздалась за минувшие годы; теперь в ней удивительно сочетались грация и зрелость, что придавало ей особое женственное очарование. Мистер Эллери Квин в делах, касающихся женщин, не был сентиментальным, но сейчас он почувствовал — как и всегда в присутствии Люси — ее невероятную чисто чувственную привлекательность. Люси всегда была женщиной до мозга костей, вспомнил он, в ней были какие-то особые чары, которые не поддавались четкому определению, но действовали на мужчин с непреодолимой силой. Нет, она брала не изяществом и тонким соблазном. А если и был соблазн, то соблазн роскошной белой кожи, сладострастных губ, всех движений — непредсказуемых, размашистых и грациозных одновременно. Все это присутствовало и сейчас — сконцентрированное в ужасе, застывшем в ее глазах, глядевших на бездыханное тело мужа.
— Люси Энджел.
Она медленно подняла голову, и еще какое-то время в ее взоре не отражалось ничего, кроме жуткой реальности, материализованной на полу.
— Эллери Квин! Как я рада. — Люси вспыхнула, протянула ему свободную руку.
Он подошел, пожал ее.
— Мне нечего сказать, сама понимаешь.
— Я так рада, что ты здесь. Это так ужасно, так ужасно... неожиданно. — Она задрожала. — Мой Джо мертв. В этом жутком месте. Эллери, как такое могло случиться?
— С этим надо смириться.
