– Не беспокойтесь…
Он снова поднялся на антресоли, чтобы, пожав потную руку мсье Резона, почти тут же спуститься по другой лестнице, выходящей во двор.
После всего было истинным удовольствием увидеть мальчугана, путающегося под ногами прохожих, вдыхать на ходу чудесный аромат, доносящийся с овощного лотка.
Мегрэ хорошо знал бар Джо, Джо-Кечиста, как его называли. Он знал этот бар уже двадцать лет, а может, и больше, там за это время сменилось множество владельцев. Не потому ли, что находилось это заведение в двух шагах и от площади Пигаль, и от площади Бланш, и от тех улочек, по которым ночами неутомимо вышагивают полуобнаженные женщины?
Бар десяток раз закрывала полиция, но он тем не менее снова становился местом сборища всяких подонков. И до Мазотти некоторые из них тоже распростились здесь с жизнью.
Однако в баре было спокойно, во всяком случае, в этот час. Обычная для парижских баров обстановка – обитая цинком стойка, зеркала вдоль стен, высокие табуреты… В углу четверо мужчин играли в белот, у стойки два штукатура – в халатах, с испачканными мелом лицами – пили вино.
Люка был уже там, и хозяин, верзила в рубашке с засученными рукавами, крикнул ему, увидев входящего комиссара:
– А вот и ваш патрон!.. – Потом обратился к Мегрэ: – Что вам подать, господин комиссар?
Джо-Кечист всегда держался насмешливо, даже во время самых щекотливых допросов, а за время своей деятельности, которая, впрочем, не влекла за гобой никаких репрессий, он подвергался им не один раз.
– Немного белого…
По лицу Люка было видно, что он не узнал ничего интересного. Но это не разочаровывало Мегрэ. Комиссар и сам еще пребывал в той стадии, когда, как он любил говорить, только приноравливаешься.
Четверо игроков в карты время от времени поглядывали на него скорее иронически, чем боязливо. Чувствовалась некоторая ирония и в голосе Джо, когда он спросил:
– Ну, так вы нашли его?
– Кого?
– Да ладно вам, ладно, господин комиссар… Забываете, что вы на Монмартре, где новости распространяются быстро… Если три дня назад исчез Эмиль, а вас видят бродящим по кварталу…
– Что вы знаете об Эмиле?
– Я?.. – Джо-Кечист с наслаждением паясничал. – А что я могу знать? Разве такие господа, такие добродетельные коммерсанты, как он, часто посещают мое заведение?
Это вызвало улыбку у игроков в карты, но комиссар потягивал трубку и попивал вино, не давая вывести себя из равновесия. Самым серьезным тоном он объявил:
– Его нашли… Сегодня утром…
– В Сене?
– Нет, как раз-таки нет… Я бы мог сказать, что его нашли почти на кладбище…
– Он решил сэкономить на погребении?.. Это меня не удивляет… Но, кроме шуток, Эмиль мертв?..
– Уже три дня…
На этот раз Джо нахмурил брови, совсем как утром Мегрэ.
– Вы хотите сказать, что он мертв уже три дня, а нашли его только сегодня утром?
– Лежал на тротуаре на улице Рондо…
– Где это?
– Я же сказал… Тупик, который идет вдоль кладбища Пер-Лашез…
Игроки навострили уши, и чувствовалось, что они удивлены не меньше, чем хозяин бара.
– Но не лежал же он там трое суток?..
– Его подбросили туда сегодня ночью…
– Тогда, скажу я вам, если вы хотите знать мое мнение, – здесь что-то не вяжется… Ведь погода стоит довольно жаркая, не правда ли?.. И держать у себя в такое время покойника не так уж приятно… Кроме того, какой-то странный квартал выбрали, чтобы подложить такой подарочек… Разве только какой-нибудь тронутый…
– Скажите, Джо, вы можете хотя бы минутку быть серьезным?
– Я серьезен, как папа римский, мсье Мегрэ!..
– Мазотти был убит в тот момент, когда выходил от вас…
– Вечно мне везет!.. Я уже думаю, не сделали ли это нарочно, чтобы отобрать у меня лицензию…
– Заметьте, мы не докучали вам…
– Если не считать того, что три утра я провел у вашего инспектора, – отпарировал Джо, кивнув на Люка.
– Я не спрашиваю вас, знаете ли вы, кто стрелял…
– Я ничего не видел… Я как раз спустился в погреб за бутылками…
– Так ли это, нет ли, какая разница… Как, по-вашему, Эмиль Буле мог стрелять?..
Джо посерьезнел и, чтобы дать себе время подумать, налил в свой бокал вина, потом наполнил бокалы Мегрэ и Люка. Еще он бросил взгляд в сторону игроков, словно хотел просить у них совета или дать им понять, в какое положение попал.
– Почему вы спрашиваете об этом именно меня?
– Потому что вы один из тех, кто лучше других знает, что происходит на Монмартре…
– Репутация, которую мне создали… И все-таки это ему польстило.
– Эмиль был дилетантом… – наконец пробормотал он как бы с сожалением.
– Вы не любили его?
– Не в этом дело… Лично я не имел ничего против него…
– А другие?
– Кто – другие?
– Его конкуренты… Мне говорили, будто он намеревался перекупить другие кабаре…
– Ну и что?
Мегрэ вновь вернулся к отправной точке.
– Буле мог убить Мазотти?
– Я уже сказал вам, что он был дилетантом. А дело Мазотти не для таких, вы это знаете не хуже меня. И тем более его докеры не могли пойти на такое…
– Второй вопрос…
– Сколько их у вас еще?
– Возможно, это последний…
Штукатуры слушали, подмигивая друг другу.
– Давайте! Не знаю, сумею ли я ответить…
– Вы сейчас сказали, что успех Эмиля не доставлял радости его конкурентам…
– Чей-то успех никогда не доставляет радости другим…
– Но ведь речь идет о среде, где не шутят и где за все нужно платить дорого…
– Допустим! Дальше?
– Не думаете ли вы, что Эмиль убит кем-нибудь из своих конкурентов?
– На этот вопрос я вам уже ответил.
– Разве?
– Ведь я же сказал вам, что не столь уж приятно держать у себя труп два или три дня, особенно в такую погоду… Предположим так – люди, о которых вы говорите, из числа чувствительных… Или еще – они достаточно осторожны, чтобы не рисковать… Как его убили?
Все равно в вечерних выпусках газет все будет расписано.
– Он задушен.
– В таком случае ответ будет еще более категоричным, и вы знаете, почему… Вот Мазотти – работка чистая… Если бы здешние заправилы захотели убрать Эмиля, они поступили бы так же… Разве вы нашли тех, кто свел счеты с Мазотти? Нет!.. И несмотря на ваших осведомителей, вы их не найдете… А когда человека душат, держат у себя двое суток и подбрасывают под кладбищенскую стену – это плохо пахнет, это случай особый… Вот мой ответ на ваш второй вопрос…
– Благодарю вас!
– Не за что. Еще вопрос?
Он держал бутылку наклоненной над бокалом.
– Не сейчас…
– Только не говорите мне, что вы рассчитываете прийти еще раз… Я ничего не имею против вас лично, но в нашем ремесле желательно видеться с вами не слишком часто…
– Сколько я вам должен?
– Сегодня моя очередь… В тот день, когда я три часа отвечал на вопросы вашего инспектора, он угостил меня кружкой пива и бутербродом…
Выйдя на улицу, Мегрэ и Люка долго молчали. Потом Мегрэ вдруг поднял руку, чтобы остановить такси, и инспектору пришлось напомнить ему, что они приехали на полицейской машине. Они отыскали ее, сели.
– Ко мне… – пробурчал Мегрэ.
У него не было никаких серьезных оснований завтракать вне дома. По правде сказать, он еще не представлял себе, с какого конца браться за дело. Единственное, что дал ему разговор с Джо-Кечистом, – а он знал, Джо говорил чистосердечно, – это еще большую уверенность в том, о чем он думал с самого утра.
Да, действительно, Эмиль Буле был дилетантом, который каким-то удивительным образом вклинился в самую гущу Монмартра.
И – любопытная вещь! – все наталкивало на мысль, что убит он тоже дилетантом.
– А ты? – спросил он Люка. Тот понял, о чем его спрашивают.
– Три женщины хорошо известны торговцам квартала. Их называют итальянками. Немного подтрунивают над старухой, над тем, как она коверкает французский язык. Меньше знают Аду, она редко показывается в лавках торговцев, ее видели лишь тогда, когда она проходила мимо в обществе своего зятя… Люди, которых я расспрашивал, пока еще в неведении о случившемся… Семья держится так, словно они думают только о еде. Если мясник не преувеличивает, то просто невероятно, что они еще могут есть, требуют себе лучшие куски… После полудня Марина отправилась гулять в сквер Анвер, одной рукой катила коляску, другой вела мальчика…
– У них нет прислуги?
– Приходящая, три раза в неделю…
– Ты знаешь ее имя и адрес? Люка покраснел.
– К вечеру буду знать…
– Что говорят еще?
– Жена хозяина рыбной лавки сказала мне: «Он хитрец из хитрецов!» Это, конечно, об Эмиле. Он женился на старшей сестре, когда ей было девятнадцать лет… Заметив, что она начала полнеть, прибрал к рукам младшую сестру… Попомните мое слово, когда Ада, в свою очередь, тоже потолстеет, он отыщет в Италии еще одну сестру или какую-нибудь кузину…»
