Итак, Шабю и Кузнечик появились у Бланш в семь вечера. Маловероятно, чтобы убийца почти два часа поджидал их выхода на холодном ветру и остался никем не замеченным.
Он не приехал в машине. Иначе, выстрелив, не побежал бы к метро «Мальзерб».
Мысли беспорядочно носились в голове Мегрэ. Ему никак не удавалось сосредоточиться.
— Что будешь пить?
— Пиво, конечно. С кислой капустой идет только пиво.
Он переоценил свой аппетит. Есть ему не хотелось вовсе, и он тут же отодвинул тарелку. Ложиться в половине седьмого вечера тоже не было в привычках Мегрэ, но он сделал это. Жена принесла ему две таблетки аспирина.
— Что бы тебе такое еще принять? Помнится, в последний раз, три года назад, Пардон прописал тебе лекарство, которое очень помогло.
— Начисто забыл — какое.
— Ты серьезно не хочешь, чтобы я ему позвонила?
— Да, не хочу. Закрой шторы и погаси свет.
Через десять минут Мегрэ основательно вспотел, и мысли у него начали расплываться. Чуть позже он уснул.
Ночь тянулась долго. Несколько раз он просыпался, раскрыв рот и тяжело дыша. Потом снова впадал в дремоту, не слышал — или это только казалось? — голос жены. Вдруг он увидел ее у кровати. Она держала чистую пижаму.
— Ты весь мокрый. Надо сменить белье. Перейди на минутку в кресло — я перестелю.
Мегрэ послушно сел в кресло. В глазах рябило. Он снова лег, и теперь ему привиделось, что он в церкви, напоминающей гостиную госпожи Бланш, но гораздо больших размеров. По проходу одна за другой к аналою шли пары. Кто-то играл на рояле, звуки которого напоминали орган. Мегрэ сознавал, что явился сюда выполнить важное задание, но никак не мог вспомнить — какое. Оскар Шабю насмешливо на него поглядывал, и по мере того как пары проходили мимо, виноторговец здоровался с женщинами, называя их по именам.
Очнувшись, Мегрэ с облегчением увидел, что уже утро. Комната наполнилась сероватым светом, из кухни доносился запах горячего кофе.
— Проснулся?
Мегрэ уже не потел. Он ощущал усталость, но недомогание прошло.
— А где мой кофе?
Комиссару показалось, что он уже давно не пил такого вкусного кофе. Он неторопливо опорожнил чашку.
— Передай мне, пожалуйста, трубку и табак. Какая сегодня погода?
— Чуточку туманно, но не так, как вчера. Скоро обязательно выглянет солнце.
В детстве ему случалось, хотя и не часто, чувствовать себя больным как раз тогда, когда он нетвердо знал урок. Не то же ли самое происходило и сейчас? Нет, вчера вечером у него и впрямь была температура.
Прежде чем подать мужу трубку, госпожа Мегрэ протянула ему термометр. Он послушно сунул его под язык.
— Температура нормальная: тридцать шесть и пять.
— Хорошо, что ты пропотел.
Покурив, Мегрэ выпил вторую чашку кофе.
— Может быть, ты хоть денек посидишь дома?
Комиссар ответил не сразу. Он колебался. До чего же приятно лежать в теплой кровати, когда у тебя уже не болит голова.
Лапуэнт по его поручению устанавливает алиби тех, кто попал в список госпожи Шабю, но следствие все еще топчется на месте, и виноват в этом он, Мегрэ. Есть от чего расстроиться. Ведь разгадка где-то совсем рядом. Стоит лишь как следует подумать, и все разъяснится.
— Что нового в газетах?
— Пишут, что ты напал на верный след.
— Это как раз противоположно тому, что я сказал газетчикам.
К десяти утра Мегрэ выпил три больших чашки кофе. Комнату наполнял синий табачный дым.
— Что ты надумал?
— Буду вставать.
— Решил идти на службу?
— Да.
Она не возражала, зная, что это бесполезно.
— Позвонить, чтобы кто-нибудь приехал за тобой?
— Отличная мысль! Но Лапуэнта нет на месте. Спроси, не свободен ли Жанвье? Нет, совсем забыл: он на задании. Вот Люка, должно быть, свободен.
Оказавшись на ногах, он почувствовал себя хуже, чем в постели. Голова слегка кружилась. Рука с бритвой дрожала, и Мегрэ чуточку порезался.
— Надеюсь, к завтраку приедешь? Что толку, если ты всерьез свалишься?
Госпожа Мегрэ была права, но комиссар уже не мог сладить с собой. Жена Обернула ему шею толстым шарфом и проводила до лестницы. У подъезда уже ждала машина.
— Доброе утро, Люка. Начальство спрашивало обо мне?
— Я доложил, что вчера вы скверно себя чувствовали.
— Что нового?
— Лапуэнт весь вечер гонял по городу со списком, с утра убежал опять. Куда вас везти?
— На набережную Шарантон.
По знакомой лестнице Мегрэ поднялся на второй этаж. Люка, который был здесь впервые, шел следом. Постучав, комиссар толкнул дверь кабинета Шабю. Анна-Мари сидела в своем углу, что-то отстукивая на машинке.
— Это снова я. А со мной Люка, самый давний из моих сотрудников.
— У вас утомленный вид.
— Возможно… У меня к вам еще несколько важных вопросов. — Мегрэ занял место Шабю перед конторкой. — Скажите, кто мог знать, что по средам Оскар Шабю ездит с вами на улицу Фортюни?
— Здесь или вообще?
— Здесь.
— Здесь — каждый. Оскар не отличался скромностью. Стоило ему завести новую любовницу, как об этом сразу же узнавали все.
— Вы уходили одновременно?
— Да, и садились в его машину, довольно заметную.
— Так повторялось каждую среду?
— За редкими исключениями.
— Лусек был в курсе?
— Не могу сказать. Сюда он почти не приезжал. Зато патрон ежедневно проводил час-другой на авеню Опера.
— Вы могли бы уточнить распорядок его дня?
— Строгого расписания не было. Но обычно он выезжал из дому в девять часов и сам вел свой «Ягуар». Шофера и «Мерседес» он оставлял в распоряжении жены. Сначала патрон отправлялся в цех, где вина дегустируют и разливают по бутылкам. Это на набережной Берси.
— А кто там этим ведает?
— Господин Лепетр. Ему приходилось и тут и там. Но на складах у него есть помощник. Кажется, он из Сета.
— Сюда тоже заходит?
— Не часто.
— О ваших отношениях с Шабю знает?
— Вероятно.
— Никогда за вами не ухаживал?
— Думаю, что он просто меня не замечал.
— Продолжайте.
— К десяти утра патрон приезжал сюда. Просматривал почту. Я напоминала ему о назначенных деловых встречах. Потом он принимал поставщиков.
— Как он вел себя наедине с вами?
— По-разному. То совсем не замечал, будто меня здесь и не было. А то вдруг скажет: «Иди сюда», нисколько не заботясь, что дверь не заперта.
— И вас никогда не заставали врасплох с ним?
— Заставали. Раза два — машинистки, раз — Лепетр. Девушек это не смущало: он и с ними проделывал то же самое.
— В котором часу он уезжал?
— В полдень, если завтракал дома, и в половине первого, если в ресторане. А это случалось довольно часто.
— А где завтракаете вы?
— В небольшом ресторанчике недалеко отсюда, на набережной. Там неплохая кухня.
— Вернемся к Шабю. Что он делал потом?
Простодушный Люка с удивлением слушал разговор. Разглядывал Анну-Мари с головы до пят, тщетно силясь понять ее роль во всем этом деле.
— Потом патрон часов до четырех работал на авеню Опера. У него с Лусеком общий кабинет.
— И там тоже у Шабю были приключения подобного рода?
— Вряд ли. Там совершенно другая атмосфера. И, возможно, его смущал Лусек. Это единственный, кого он даже боялся. Нет, боялся — пожалуй, слишком сильно сказано. Но, во всяком случае, держал себя с ним не так, как с другими, и никогда не позволял себе на него орать.
— Когда он снова возвращался?
— Примерно в половине пятого. Некоторое время уделял мсье Лепетру, иногда наблюдал за разгрузкой барж. Потом вызывал машинистку и диктовал письма.
— А почему он не диктовал вам?
— Я печатала главным образом личные письма.
— Когда он уезжал совсем?
— Часов в шесть, если не задерживался со мной или с кем-нибудь из девушек.
— Случалось вам проводить вместе с ним весь вечер?
— Только по средам, да и то до десяти часов.
— Вы всегда уходили от Бланш после него?
— Нет, бывало, что мы выходили одновременно. Шабю привозил меня на улицу Коленкур и высаживал метров за сто от дома. Но в ту среду он куда-то торопился, и я сказала, чтобы он меня не ждал.
— Нам очень важно установить, кто еще знал о ваших свиданиях на улице Фортюни. Постарайтесь, пожалуйста, припомнить.
Комиссар прочистил себе нос и нахлобучил на голову шляпу. Госпожа Мегрэ была права: солнце выглянуло, и Сена сверкала.
— Поехали, Люка. Благодарю, мадемуазель.
Они заворачивали к воротам здания Уголовной полиции, когда взгляд Мегрэ неожиданно встретился со взглядом человека, стоявшего у парапета набережной. Это длилось одно мгновение. Комиссар продолжал думать о своем, а незнакомец, приволакивая ногу, сразу же двинулся в сторону площади Дофина. Но уже через минуту Мегрэ спросил у Люка:
— Заметил?
— Кого?
— Человека в старом дождевике. Он разглядывал наши окна, а когда мы поравнялись, пристально посмотрел мне в лицо. Уверен, что он меня узнал.
— Какой-нибудь бродяга?
— Не похоже. Выбрит и довольно опрятен. Должно быть, не жарко ему в осеннем плаще.
