На данный момент нужно исходить из того, что исчезновение Эвелин Кросс было добровольным — такой вывод логичен. К несчастью, его полная убежденность в этом была подорвана находкой туфель. Ведь, несмотря на претензии секретарши, было ясно, что эта обувь принадлежит пропавшей девушке, а это вносило в дело элемент загадочности.
Фом не мог понять, зачем Эвелин было нужно снимать туфли перед выходом на мокрый от тумана тротуар, а ее выбор места для их хранения приводил еще в большее недоумение. Звук от открывания и закрывания корпуса часов выдал бы ее присутствие на лестничной площадке, что исключало предположение — она разулась, чтобы ускользнуть бесшумно, в одних чулках.
Он почувствовал облегчение, когда Кросс, вновь энергичный, вскочил со своего места и заявил:
— Я уверен, вы правы. Она скоро вернется в отель.
Осмотревшись вокруг, он сразу заметил бедность обстановки в квартире Виолы. Знакомый набор мебели и дорогой ковер говорили о том, что майор Померой частично меблировал эти три комнаты, чтобы увеличить арендную плату за них. Больше в комнате практически ничего не было. Занавеска — с попугаями на черном фоне — скрывала ряд крючков на стене и служила заменой гардеробу.
Вместо зеркала над каминной полкой висела большая афиша спектакля Лондонского репертуарного театра. Кросс разобрал на ней имя Виолы Грин, напечатанное мелким шрифтом.
— Вы профессионалка? — спросил он, с новым интересом взглянув на нее.
— Пытаюсь быть ею, — призналась девушка. — Это забавно. Пауэр выглядит как дочь викария, хотя, возможно, она прибыла сюда из борделя. А я выгляжу шалопайкой, тогда как на самом деле дочь священника. Мы трагичная семья — все мы служим в церкви, но нас тянет на сцену.
— И в чем проблема? — поинтересовался Кросс.
— Трагедия в том, что ни у кого из нас нас нет таланта. А настоящая ирония судьбы вот в чем: мой дедушка был прирожденным комиком, выступал на сцене, имел успех, но решил стать епископом. Никаких амбиций.
— Не волнуйтесь. Возможно, я смогу помочь вам. Я могу повлиять на одну кинокомпанию… Не отказывайтесь от этого предложения, душенька. Вы были добры ко мне, и я этого не забуду. У меня ведь тоже есть дочь.
Свет заблестел на его светлых, вьющихся волосах, когда он расправил широкие плечи и вытянулся во весь рост. Голову он запрокинул так, что его массивный подбородок слился с мощными мышцами шеи. В этот момент Кросс выглядел настолько великолепным образчиком самоуверенной, прямо античной, мужественности, что Фом ощутил приступ зависти, хоть обычно он сам себя устраивал таким, как он есть.
— Вот моя визитка, — сказал Кросс Фому. — Пришлите мне счет, и я выпишу чек. Ваше участие помогло мне… Доброй ночи.
— Я спущусь с вами, — предложила Виола.
Фом не попытался составить им компанию, так как он хотел воспользоваться шансом и сделать несколько заметок. Всякий раз, принимаясь за новое дело, он имел привычку записывать свое первое впечатление о каждом действующем лице. Было важно записать эти краткие характеристики, не особо анализируя, до того, как у него сложится обоснованное мнение, и потому это было скорее инстинктивное впечатление о личности.
Затем он прятал эти записи в ящик стола и на какое-то время забывал о них, пока не приходило время сравнить их с оценками фигурантов дела уже на новом этапе.
В этом случае Фом опасался, что ему не удастся записать непредвзятое впечатление о Виоле. Пытаясь очистить сознание, он принялся быстро заполнять небольшие страницы записной книжки так, будто его пальцы писали сами собой.
Он захлопнул блокнот, когда Виола вернулась обратно в комнату.
— Присядьте, — пригласила она. — У меня еще осталась пара стульев. Приди вы на прошлой неделе, вы застали бы здесь великолепный, роскошный набор мебели из орехового дерева. Все кто ни попадя так им любовались. Но старьевщик увез его на своем фургоне… Боюсь, у меня не осталось выпивки — ваш клиент выпил последнее.
— Что вы думаете о нем? — поинтересовался Фом.
— Для этой ситуации он неплохо выглядит, — небрежно заметила Виола. — Но, черт возьми, его эмоций хватило бы на десятка два отцов. У меня такое чувство, что он из разряда богатых покровителей. Он был так взволнован, будто от него сбежала его девушка, и теперь он не может вернуть ее законным родителям.
Фом повидал слишком много ложных родственных связей, чтобы отвергнуть эту теорию Виолы. Поскольку он не заботился о моральной стороне дела, ему даже нравилась эта версия, поскольку она помогала ему объяснить собственное инстинктивное недоверие к Кроссу. Раньше он списывал это на необоснованное предубеждение, основанное на неприязни к его весьма импозантной внешности. Но теперь сыщик осознал, что в основе его подозрений лежала неспособность поверить в естественность отцовских чувств Кросса. Он не мог представить себе, как тот подбрасывает младенца в воздух или везет свою дочурку в школу. Скорее он мог представить его на скачках — с сигарой, зажатой в углу рта, в шляпе, сдвинутой на один глаз, и в сопровождении привлекательной девушки.
Фом заметил, что Виола свернулась в большом кресле и пытливо смотрит на него.
— Было неприятно слышать каким тоном он предложил вам выставить ему счет к оплате, — продолжила она.
— Согласен, но должен же я получить плату за потраченное время.
— Расскажите о вашей работе.
Он подавил желание приукрасить свое занятие.
— Я выполняю заурядные поручения для людей, которые не хотят привлекать к делу полицию. Это по большей части грязная работа. Моя мать считает, что она сделала меня грубым человеком и мещанином.
— Она сделала вас настоящим. Я терпеть не могу фальшивок… Устаете от этой работы?
Прикуривая сигарету, он ответил вопросом на вопрос:
— У вас есть идеи насчет того, чем на самом деле занимается мадам Гойя?
— Это я могу вам сказать — гаданием на хрустальном шаре и шантажом. Толпы народу ходят проконсультироваться с ней. Она предсказывает стопроцентно вероятные события, хотя иногда и обманывает своих клиентов. Она знает, какая лошадь придет первой или в каком раунде тяжеловес проиграет. — Мне кажется, что она связана с аферистами и получает сведения из весьма сомнительных источников.
— Вы не слышали о ее проблемах с полицией?
— Нет, для этого она слишком осторожна. Видели бы вы, каким взглядом она меня одарила, когда я попросила ее предсказать мне судьбу.
Хоть Фом и считал дело оконченным, он продолжал испытывать ее женскую интуицию, так как ему нравилось наблюдать за каждой переменой выражения на оживленном лице Виолы.
— Возможно, какие-то зацепки насчет мисс Пауэр?
— Нет. Если она и впрямь та, кем выглядит, то вы знаете о ней не меньше меня.
— А что же майор?
— О, это джентльмен — даже в тех случаях, когда я запаздываю с оплатой. Но что касается денег, то их он видит издалека и устремляется к ним, как чайка к добыче.
— Спасибо. Спасибо за все. Я должен вернуться в офис.
Сыщик направился к двери, Виола задумчиво смотрела ему вслед, и уже когда он открыл дверь попросила:
— Пожалуйста, заходите ко мне, я хочу знать, чем закончится история, эта забавная история.
— Хорошо зайду… Но, думаю, она уже закончилась, — с уверенностью произнес Фом.
* * *
По возвращению в офис Фом отчитался перед начальником, мистером Грибблом, изложив ему дело. Тот согласился, что Кросс был обманут не столько своей дочерью, сколько собственным сознанием. Его неистовые подозрения и страх указывали на темное прошлое, раз он был уверен в том, что это происки врагов.
— Это его личное дело, — таков был циничный вердикт начальника. — Проверьте его чек на платежеспособность.
Другое расследование было запутанным, поэтому Фом задержался допоздна. Собираясь уходить, он позвонил в отель в котором остановился Кросс — просто чтобы подтвердить свои предположения:
— Вахта? Скажите, мисс Эвелин Кросс у себя?
— Нет, — ответил ему клерк. — Она ушла в полдень и еще не возвращалась.
