Ольга Лаврова, Александр Лавров
Свидетель
Был апрель, похожий на май, и только пожилые люди по инерции еще носили демисезоны.
За апрельскую теплынь май, как водится, отомстит ненастьем. Но пока Москва переживала приступ «джинсофрении», которая начала в ту пору захватывать и среднее поколение — в лице нечиновных его представителей.
Теряли свою обязательность галстуки, поскольку воцарялись «водолазки». Хирела торговля гуталином — расцветала торговля кедами. (Слова «кроссовки» еще не слыхали, что экономило массу трудовых рублей).
Итак, апрель притворялся маем, время клонилось к вечеру. Из Конторы по благоустройству и озеленению тройками, как бомбардировщики, появлялись жаждущие мужички и устремлялись через улицу в «Гастроном». Другой точкой притяжения для мужчин был табачный ларек неподалеку от троллейбусной остановки; вот-вот он грозил закрыться.
Между ларьком и остановкой прохаживалась юная, стройная, миловидная, большеглазая блондинка с дурацкой, но модной прической. Прическа и каблучки прибавляли ей росту, которого несколько не хватало.
Миловидность «педалировалась» косметикой. Стройность форм — облегающим свитерком и юбочкой выше колен. В ушах цвели сережки, на груди — медальон голубой эмали в цвет глаз, парикмахерский лак не скрывал теплого тона волос. Словом, было на что поглядеть, чем и занимался минуту-другую каждый покупатель сигарет.
Девушка принимала дань восхищения как нечто само собой разумеющееся, но неважное. Она ждала кого-то, кто должен приехать на троллейбусе. Ждала уже довольно долго, слегка скучала, но без досады и нетерпения. Коротая время, остановилась прочесть объявления на столбе. «Меняю…», «Продается…», «Потерялась собачка. Головка черненькая, лапки беленькие, на спине темные пятнышки. Если тот, кто ее нашел, не захочет ее возвратить, то прошу хотя бы сообщить, что она жива».
Девушка сострадательно вздохнула и оглянулась на подкативший троллейбус. Опять он привез не тех людей. Ну вот зачем три цыганки с кучей ребятишек? Зачем маслено уставившийся на нее детина в дорогом костюме, перетянутый ковбойским ремнем (мечта подростка, выдающая инфантильность мужика, которому за тридцать)?
Она дочитала объявления, дошла до остановки, повернула к ларьку. Снова наткнулась на масленый взор. Детина закурил и провожал девушку прицеливающимся взглядом. И еще один мужчина, годами пятью постарше, интеллигентного вида, наблюдал за ней скептически и задумчиво, разминая сигарету, щелкая зажигалкой, глубоко затягиваясь.
Но его девушка почти не замечала, озабоченная предстоящим объяснением с масленоглазым. Непременно пристанет! Походка ее на коротком маршруте ускорилась, повороты сделались порывистыми, губы заранее сердились.
Ларечница обслужила последнего покупателя и затворила окошко. Девушка впервые проявила признаки нетерпения, сдвинув рукав, под которым прятались золотые часики.
Детина кинул окурок и направился к ней. Осанкой и манерой двигаться он напоминал боксера в полутяжелом весе.
— Опаздывает, да? Опаздывает!
Девушка враждебно вздернула голову.
— Заставлять ждать такую девчонку! Сумочка из «Власты»… Помада, похоже, французская… французская?
— Ну и что?
— Помада сохнет и выцветает, а его нет. Стоит ли терять время?
Детина был уверен в себе, девушка тоже.
— Стоит.
— Гляди. Только, между прочим, наука говорит, время необратимо. В смысле — ничего не вернуть. Сечешь, Манечка? Или, может, Виолетта?
— Отстаньте вы от меня! — брезгливо поморщилась та, отвлеченная приближением очередного троллейбуса.
Из него выпрыгнул единственный пассажир, симпатичный парень с ясным серьезным лицом, высокий и худощавый.
Девушка радостно рванулась к нему, но детина преградил дорогу:
— Пардон, девочка, невежливо. Мы же разговариваем. Так сказать, в дружеской обстановке.
Приехавший спокойно положил ему сзади руку на плечо:
— Поговорили — и хватит. Извини, Рита, что я задержался.
Могутное плечо дернулось, стряхнув руку.
— Не видишь, мы с Риточкой беседуем? Куда лезешь?
— По-моему, это уже хамство, — сожалеюще констатировал приятель Риты.
Она затревожилась, предостерегающе произнесла:
— Алеша!..
Непрошеный ее поклонник развернулся к сопернику всей массой:
— Сам ко мне пристаешь, а я хамлю? Оскорбляешь, Алеша?!
— Прекратите этот цирк! Хватит! — повысил голос тот.
— Это ты — мне? Да знаешь, что я с такими делаю, дохляк несчастный? — и взял Алешу за отвороты пиджака.
Девушка замолотила в литую спину кулачками, детина заржал. Рядом никого не было, а те, что подальше, отворачивались.
— Алеша, я сейчас! — крикнула она и опрометью побежала мимо ларька и конторы озеленения за угол.
Продавщица высунулась, насколько позволяла шея (плечи в окошко не пролезали):
— Гражданин, чтой-то там? — скосилась она в сторону интеллигентного наблюдателя.
— А!.. — отмахнулся тот.
Но сам следил за событиями с пристальным интересом.
Приятель Риты старался освободиться из рук детины. Тот, продолжая посмеиваться, выпустил его и тотчас нанес удар. Парень упал и так остался, не делая попыток подняться.
Детина удовлетворенно одернул пиджак, погладил костяшки пальцев, неторопливо двинулся прочь. Интеллигент отклеился от ларька и очутился у него на дороге.
— Ну и что ты доказал? — в каком-то нетерпении спросил он.
— Что ко мне не стоит лезть! Между прочим, тебе тоже не советую, дядя!
— Да, это ты доказал. Доказал, что сильней. А девушка все равно убежала.
Мужчину одолевали какие-то свои чувства, детине неясные и безразличные.
— Нервная попалась, — хмыкнул он, снова ощутив спиной смешные ее кулачки.
— Красивая девушка…
Интеллигент все словно бы домогался вытянуть из собеседника нечто более глубинное, чего тот не желал обнаруживать либо попросту не имел.
— Другую найдем!.. Извиняюсь, спешу.
Затягивать пустой разговор возле того, кто все валялся, оглушенный… да и люди начали приостанавливаться… Чего этот дядя хочет?
Дядя иронически выпятил нижнюю губу:
— А иди, кто тебя держит…
Тот пошел, убыстряя шаг, и ушел бы, но сзади раздался голос Риты:
— Вон он, вон! В светлом костюме!
За Ритой поспешал лейтенант милиции. Стягивались любопытные. Раздался свисток, компания молодежи, пользуясь численным перевесом, придержала стремившегося ускользнуть детину.
Рита кинулась к своему Алеше.
— Алеша!.. Алешенька!.. Ой… Он, кажется, без сознания…
Интеллигент смешался с кучкой зевак, вновь становясь в позицию стороннего наблюдателя.
— Свисток относится ко мне? — изумился детина.
— Да, к вам. Документы, пожалуйста.
Отыскал паспорт, отдал лейтенанту. Раздвинув ближайших зрителей, появился сутулый старик с портфелем:
— Я врач, лейтенант.
— Очень кстати. Взгляните, пожалуйста, что с парнишкой.
Врач обрел профессиональную строгость.
— Осторожно, девушка, не трогайте его. Он всегда такой бледный?
— Нет…
Старик начал считать пульс. Лейтенант принялся за детину:
— Объясните, гражданин Платонов, как было дело.
— Какое дело? Никакого дела.
— Девушка звала на помощь. Утверждает, что вы набросились на ее знакомого. Как же нет дела?
— Я у данной девушки, гражданин начальник, только имя спросил. Вежливо, культурно. Почему-то обиделась. Нервная. А с какой радости кто-то валяется на тротуаре… — Он равнодушно пожал плечами.
— Да как вам не стыдно! — вскочила с колен Рита. — Кинулся на него с кулаками! На моих глазах!
— Вы видели, как этот гражданин бил потерпевшего? — спросил лейтенант.
Она открыла рот для безусловного «да», но победила привычка говорить правду:
— Я уверена! Больше же некому! Он уже совсем собрался… схватил его за пиджак и стал трясти!
— Но чтобы ударил, значит, не видели? — спросил лейтенант.
— Не могла же я ждать! Я побежала за вами!
— Тэ-ак… Граждане, кто был свидетелем происшествия?
Люди переглядывались, доносились отрывочные реплики: «Я уже на свисток подошел…», «К сожалению, ничем не могу…», «Услыхал, девушка кричит… А что к чему — не присутствовал».
Врач убрал стетоскоп.
— Думаю, сотрясение мозга. Я уже попросил вызвать «скорую».
— Спасибо, доктор. Гражданин Платонов, почему вы пытались скрыться?
— Я?! — засмеялся Платонов. — Наоборот, девочка от меня скрылась. Тогда я пошел своей дорогой… Не за что меня брать, начальник. Можно паспорт… обратно?
— Не отдавайте ему, не отдавайте! — взмолилась Рита.
— Конечно, если сомневаетесь, запишите фамилию и прочее. Только ведь свидетелей против меня нет.
