— Да ты ещё и гуманист, земеля! — воскликнул я. — Удивительно! С такими талантами и до сих пор на свободе. Но ничего, скоро уж. В этом я отчего-то более чем убежден. Кажется, это будет твоей первой судимостью, господин гуманист? Или я не прав?
— Ничего, я не спешу.
— От твоего желания здесь ровным счетом ничего не зависит. Стоит мне в субботу не явиться на встречу, как в воскресенье, в крайнем случае, в понедельник, ты будешь «окольцован» и сможешь наблюдать горы исключительно в крупную глетку.
— До субботы ещё дожить надо, — ответил многозначительно Бахметов, вставая и потягиваясь. — А не выпить ли нам, Павел Иванович, вина?
Из этого я сделал вывод, что смерть моя на какое-то время откладывается. Этот янычар связывает со мной какие-то планы. Что ж, это можно только приветствовать.
— С удовольствием, Тагир Казбекович. А то у меня от одного твоего вида в горле пересохло.
Бахметов подошел к секретеру, открыл дверцу, достал бутылку вина и два стакана, наполнил их вином, один протянул мне.
— Вы мне положительно нравитесь, господин подполковник. В самых безвыходных ситуациях не теряете чувства юмора. За что будем пить.
— Я, лично, с удовольствием выпью за то, чтобы ты и твои боссы завтра уснули и уже никогда не проснулись.
Бахметов криво усмехнулся.
— Мне кажется, что вы злоупотребляете моим гостеприимством, Павел Иванович.
— Разве? Тогда, извини. И все же я выпью именно за это. Чтобы вся ваша волчья свора провалилась в тартарары. — Я выпил вино.
Бахметов нехорошо так, мстительно рассмеялся. Осуждающе проговорил:
— Вам, Павел Иванович, явно изменила выдержка. Ведете вы себя ни как опытный контрразведчик, а как, простите, уличная шпана. Сожалею. Вы хотите знать, чем все это для вас закончится?
— Предвижу, что ничем хорошим.
— Вот именно. Завтра на ваши «поиски» будут брошены все силы. Но, увы, вас не найдут. А ночью вы, как Алитет, спуститесь с гор, убьете телохранителей Татиева и его самого, но и сами погибните в «перестрелке». Как вам нравиться финал этой истории?
— Очень, знаете ли, да. Прямо-таки шекспировского звучания, — ответил я беспечно. Хотя, беспечность эта далась мне с великим трудом, если не сказать больше.
— Но, я думаю, вы вправе знать, что будет после вашей, не побоюсь этого слова, бездарной смерти. Так вот, уже вечером все информационные агенства поведают миру о вашем «злодеянии». А мои парни расскажут, как вы пытались их завербовать, чтобы дестабилизировать обстановку на Кавказе. После чего, согласитесь, ни о какой операции ФСБ не может быть и речи. Попытайтесь мне возразить.
Возразить мне было нечего. Я окончательно понял, что проиграл. Проиграл по всем статьям. Определенно. Я налил полный стакан вина, залпом выпил. И, исключительно для того, чтобы хоть как-то облегчить душу, покрыл этого ухмыляющего абрека с головы до пят отборнейшим матом, чем ещё больше его развеселил.
Затем я оказался в знакомой уже мне кладовке, где пахло плесенью и мышами и где я однажды воевал с тараканами. Похоже, что это — единственное, что я умею.
Глава шестая. Нежданная встреча.
Через пару дней после сходки в комнату Ступы ворвался Михаил. Рожа расстроенная. Глаза по серебряному рублю царской чеканки. Афанасий сразу понял, что терзавшие его душу сомнения были не напрасны. Так и случилось.
— Туча, мой знакомый мент говорит, что нас здорово накололи с этим списком.
Ступа вспомнил, как недвано «замочили» его кореша Сему Чистилина,как умолял тот поверить в его невиновность, и Туче стало не по себе. Такая лютая злоба накатила, что даже дышать стало трудно. Выходит, что зря они Хвата? Суки! Такого мужика потеряли. Какие он с ним по молодости красивые дела проворачивал. Но как же так! Ведь его уверяли, что здесь полный точняк, как в аптеке. А он, Ступа, тоже хорош! Поверил каким-то дешовкам. И не поверил старому своему другу. Вместо того, чтобы встретиться с ним наедине, потолковать за жизнь, сразу сходку назначил, старый дурак. Учит жизнь, учит, а все бестолку. Эх, ма! Что же делать? Выходит, что и другие, кто в списке, тоже подставы? Дела! Дела, как сажа бела. Точняк. Надо срочно дать команду, чтобы притормозили расправы. Нет, этого делать ни в коем случае нельзя. Иначе его авторитет жалобно тявкнет, как Муму, и так же пойдет прямиком ко дну, а братва «в законе» от него навсегда отвернется. Пусть все идет, как идет. Худо было Афанасию. До того худо, что так бы всех порвал к такой матери. Вдруг почувствовал — до какой степени стар стал, одряхлел. Тело будто ледяным панцирем стянуло, а скулы даже ломило от напряжения. А Колода трус. Похоже, что в штаны от страха натрухал. Вон как щеки трясутся. Тьфу ты! Смотреть противно.
— А твоему менту можно верить?
— Можно. Мужик он вроде надежный.
— Откуда ты его знаешь?
— На рыбалке как-то скорешились. А потом не раз вместе квасили. Правда, он за весь список сказать не может, а только по Октябрьскому району. Но там таких нет.
— Он назвал фамилии стукачей?
— Да ты что, Туча! — страшно удивился Утехов. — Он же не «шестерка», а нормальный мент.
— Он что, в «уголовке» работает?
— Да нет, в наружно-постовой службе.
— Откуда же он про агентов знает? Насколько мне известно, они у них засекречены.
— У него приятель в уголовке работает. Он через него узнал.
У Ступы отлегло от сердца. Несерьезно все это. Он долго, не мигая, смотрел на приятеля. И взгляд этот был тяжел, как расстрельная статья.
— Ты вот что, Миша, забудь об этом. Если кому сквазанешь, то прямиком пойдешь к Хвату в подельники. Ему там, наверное, скучно одному. — Афанасий мрачно рассмеялся над своей черной шуткой.
Утехов даже позеленел от страха, понял, что Ступа говорит на полном серьезе. Поспешил заверить:
— Будь спок, Туча. Я уже все забыл.
— Вот и хорошо. — Афанасий встал, потянулся. Захрустели суставы, заскрипели. Как несмазанная телега, в натуре. Снял с вешалки пиджак, надел.
— Ты куда это? — спросил Колода, прядя, будто заяц, ушами. Очень он боялся Тучи. От одного его взгляда потел. Ну.
— На кудыкины... Пойду, пивка выпью. — В последнее время Ступа сильно пристрастился к пиву. Нравился ему этот резкий и пенистый напиток. Водку он не любил, хотя и выжрал её за долгую жизнь немало. А вот пиво. Пиво — другое дело. Потому не упускал случая, чтобы отовариться парой кружек.
В баре он купил сразу, что б лишний раз не ходить, пару кружек и пакетик копченой мойвы, нашел свободный столик и стал пить пиво. Он не любил в этом деле напарников. Можно сказать — терпеть не мог, Они мешали по настоящему насладится пивом. С вопросами дурацкими лезли и все такое. Не любил.
Афанасий распечатал пакетик, бросил жирную рыбешку в рот. Пожевал. Вкусно. Запил пивом. Кайф! И все же разговор с Колодой беспокоил Ступу, большущей занозой сидел в голове. Зверинным нутром своим чуял он, что кореш притартал верную информацию. А если так, то хреновые дела. До того хреновые, что и думать не хочется.
Когда он прибыл в Новосибирск, но та вокзале его встречали двое породистых мужиков — Владимир и Юрий. Так они назвались. По их ухоженным лицам Ступа сразу понял, что не из блатных. Они посадили его в «тачку» и отвезли к Колоде. По дороге объяснили что к чему и что по чем.
Через пару столиков Афанасий заметил молодого мужика. Тот пил пиво, а сам нет-нет, да бросал косые взгляды в сторону Ступы. Тот был стреляным воробьем, — очень даже хорошо понимал, что означают эти взгляды. Мента он сюда на «хвосте» припер. Точняк. Сердце его упало прямиком в пятки. Что же делать?
* * *
Афанасий Ступа был прав. За два столика от него пил пиво Сергей Колесов и исподволь наблюдал за воровским авторитетом. Удивительно, но их судьбы уже однажды пересекались. Было это четырнадцать лет назад. Тогда он с Димой Беркутовым по наводке агента задержали Ступу по подозрению в краже из дачи первого заместителя председателя горисполкома. Но через три дня его пришлось отпустить, да ещё извинится перед ним. Чисто Туча работал, без сучка, без задоринки — не за что было ухватиться. А оказался Сергей в этом пивбаре совсем не случайно. Нет. Вчера на совещании у Иванова было решено попробовать завербовать Ступу. Основания для этого были, и весьма существенные. Сергей Иванович хотел было сам встретиться с авторитетом в неформальной обстановке. Но этому воспротивился Рокотов. После длительных дебатов выбор пал на него, Колесова
На совещании Сергей Иванович и поведал о великой радости, о том, что в прошлом году мы вместо Андрюши Говорова, схоронили какого-то бомжа, а сам он сам жив-живехонек и работает сейчас в Москве по заданию ФСБ. Что здесь началось! Особенно был рад этому известию лучший друг Андрея Роман Шилов. Даже расплакался от радости, подскочил к Иванову, сграбастал его в объятия и так жиманул, что тот шутливо закричал:
— Караул! Убивают!
Вот такие вот дела. Ходят упорные слухи, что Иванов и Светлана Козицина подали заявление в ЗАГС. Этого события многие уже давно ждали и искренне за них порадовались. Одному лишь Вадиму Сидельникову это известие не доставило радости. Но здесь, как говорится, ничего не поделаешь. Насильно мил не будешь. Из-за Вадима Сергей несколько недолюбливал Светлану, считал, что много о себе воображает. И все же, красивая будет пара!
