На это Леониду возразить было нечего. Он мог лишь сказать, что в его университете учились студенты и черные, и белые, и красные, и желтые. А драк никто не затевал. Но вместо этого попросил:
— Мог бы я присутствовать на допросе задержанных? Белянчиков усмехнулся:
— Ни сегодня. Пусть посидят голубчики выходные в КПЗ. Просторно им там не будет. А в понедельник милости прошу. По опыту знаю, разговор получится продуктивнее.
Вспомнив обшарпанные кабинеты стражей порядка, Леня представил себе, как выглядит у них помещение КПЗ и, внутренне, с мудрым начальником согласился.
* * *
Они ехали без дорог, объезжая пни и деревья, преодолевая небольшие овражки и кочки. Сумрак леса резали лучи ярких фар, выхватывая из темноты то лапы вековых елей, то белые стволы берез. Этот танец потоков света казался совершенно хаотичным и бессмысленным. Но водители направление держали четко. По лесу пробирались не автомобили, и не трактора, а маленькие четырехколесные монстры. Сосчитать их было невозможно. Весь лес рычал и светился. Их несоразмерно большие колеса не боялись ни топкого мха, не торчащих корней, ни вековых луж. Это были спортивные машинки, которые в Европе зовут АТВ, а у нас кличут скутерами. Хотя скутерами всегда называли глиссирующие лодки с пропеллером на манер самолета, а эти уж скорей смахивали на маленькие быстроходные трактора.
Выбравшись на опушку, водители прибавили скорость и, через несколько минут, рой жужжащей техники притормозил у домика лесника. Это было то самое охотничье хозяйство, где когда-то погибли чиновники, виновные в смерти первого мэра города, Тихона Постникова. После того случая власти хозяйство забросили, лесник Никитка спился в городе, и участок с банькой и гостевым домом порос бурьяном. Около десятка лет постройки никто не пользовал, и лишь случайные грибники и бродяги прятались под их крышами от дождей и стужи. И только полгода назад здесь появился новый хозяин. Кто этот человек, в Глухове не судачили. Он не был местным жителем, и прикупил запущенный комплекс у мэрии для летнего отдыха. Скорее всего, покупателем стал бизнесмен из крупного города, пожелавший иметь ранчо в глуши. За время владения он выкосил траву вокруг построек, наладил разоренное электричество и колодец, но строения не ремонтировал. Они так и остались в запущенном неприглядном виде.
Мотокары лихо подкатили к крыльцу и, загасив огни, остановились. С них спрыгнули молодые люди в черных свитерах и выстроились на выкошенной лужайке перед гостевым домиком. Через несколько минут на крыльце появился высокий мужчина. Одет он был тоже в черный трикотажный пуловер с высоким воротником, но в отличии от молодых людей, лицо его закрывала черная полумаска.
Оставшись на крыльце, он негромко спросил:
— Как прошел круг Желтого Ангела Устрашения?
Из рядов прибывших юношей вышел один и по военному коротко ответил:
— Один враг повержен, десять наказаны. Несколько Воинов Веры попали в полон.
— Сколько?
— Двадцать два Воина, Учитель.
— Где они?
— Всех привезли в городской отдел, Учитель.
— Друзей в беде оставляют только слабые духом. Вы спасете моих послушников и своих товарищей. Я правильно говорю?
— Да, Учитель! — Ответили десятки глоток.
— Я научил вас обращаться с оружием. До этого вы использовали его в играх и тренировочных баталиях. Сегодня я доверю его вам для настоящего дела. Вы готовы?
И приглушенные, но звонкие голоса снова ответили:
— Да, Учитель!
Мужчина в полумаске, нагнулся и поднял палку, на конце обмотанную ветошью. Сумрак ночи ослепила вспышка зажигалки и яркий свет факела. В этом свете стало видно, что молодые люди, выстроившиеся на опушки, совсем еще дети. Мужчина сбежал с крыльца, поднял факел над головой и скомандовав:
— Пастыри дружин за мной. — быстро зашагал по тропе, ведущей к рубленной баньке. Два десятка мальчишек устремились за ним. Подойдя к срубу, распахнул дверь и остановился, осветив низкий вход и сени. Подростки по очереди проникали внутрь и выходили обвешанные автоматами. Через несколько минут, мужчина закрыл дверь баньки и, загасив о влажную траву факел, вернулся на крыльцо.
— Воины Веры — обратился он к детям: — Сегодня вам предстоит сделать круг Черного Ангела Возмездия. Каждый из вас должен помнить, свою цель и свое место в дружине. Задача — освободить послушников. Все ясно?
— Да, Учитель! — Раздалось из темноты.
— Завершив круг Черного Ангела, разойдетесь по домам. О новом походе вас предупредят пастыри дружин. Сюда без зова никто не приходит. Ясно?
— Да, Учитель!
— Помните клятву?
— Да, учитель!
— Повторите ее все.
Слаженные голоса отчеканили:
— Россия для русских! Пусть я лишусь глаза. Пусть я лишусь языка. Пусть я лишусь сердца, если выдам своего учителя.
— Воины Веры вперед!
На лужайке разом зажглись десятки огней, раздался треск моторов и все пришло в движение. Через несколько минут бывшая охотничья усадьба опустела, и только в темном лесу еще долго слышался удаляющийся зуд движков и маята световых пятен от фар мотокаров.
Олег и Ира давно проснулись, но покидать постель супругам совсем не хотелось. Ира уютно нежилась, положив головку на грудь мужа, но через некоторое время решила проверить, почему он затих. Приподнялась и поняла, что Голенев не спит, а смотрит в потолок, явно размышляя о чем-то постороннем, далеком от ее чар и прелестей.
— Я думала ты дрыхнешь и боялась пошевелиться, а ты оказывается «дум великих полн». Поделись с женушкой, где витает твоя душа воина?
— Лежу, Ирка, и думаю, как будем жить дальше?
— Не поняла? Тебя беспокоит не умрем ли мы с голоду, имея на счету всего около полутора миллиардов долларов?
— Да я не о деньгах.
— Тогда о чем?
— О нашем доме. Не можем же мы всегда жить у Лены. А, главное, я хочу понять, восстанавливать дом на Вороньем холме, или нет.
— Во-первых, ты живешь не у мамы, а у меня. Значит и у себя. Мы же муж и жена, и у нас все общее. А восстанавливать твое пожарище я бы не стала. Как вспомню, что ты там погреб под своими подвалами кучу бандитских трупов, даже думать об этом противно.
— Нет, Ирка, Лена еще молодая женщина и мы ее связываем. Представь, если бы у тебя в доме обитала супружеская пара родственников и еще пять здоровых мужиков, как бы ты устраивала свою личную жизнь?
— Я бы нашла богатенького мужа и ушла к нему. — Ответила Ира и чтобы не слышать возражений, поцеловала Олега в губы. Он довольно быстро переключился с бытовых проблем на лирические. Еще пол часа они наслаждались друг другом. Очнувшись, Ира посмотрела на часы и ужаснулась:
— Время десять, мама уже давно ждет нас завтракать.
— Я же сказал, что нам пора думать о собственном жилье. Тогда не нужно соответствовать чужому распорядку. И потом, сегодня суббота.
— Для тебя это особенно актуально.
— Что ты имеешь ввиду?
— Субботу. Посидел один день в мэрии, и два дня рассказывал, как ты там устал. Какая разница для богатого рантье, суббота сегодня или среда? Завтракать все равно нужно. Например, я дико голодная.
— Да, Ирка, я совсем забыл… Сегодня же должен Юлик прилететь. А что если он привезет свою красавицу-рыбачку? Надо и им комнату готовить.
— Вот и вставай. — Рассмеялась Ира, вскочила с постели и, набросив халат, тут же убежала. Олег поднялся следом, но вовсе не так резво. Натянув белые спортивные брюки, он подошел к окну и посмотрел в сад. Гроздья рябины уже начинали краснеть, напоминая, что осень уже не за горами. Внизу в глубине сада кусты сирени прятали скамейку. Голенев уже знал, что именно на ней Лена и Руфина Абрамовна обнаружили мертвого Трофима. Отчим Иры покончил жизнь самоубийством не в силах совмещать работу мэра города со службой своей покровительнице Маке Соловьевой. На многие страшные вещи ему пришлось закрывать глаза, что при наличии совести опасно для жизни. В результате, Трофим сначала стал пьяницей, а потом самоубийцей.
Ира тронула его за плечо и передала трубку:
— Тебя Сергей из Бирюзовска.
— Да Сережа. Есть новости с Никулиным?
— Никаких. — Ответил Сергей: — Всех наших бандитов проверил, никто его не похищал. Или пришлые, или еще чего. Похоже я не в силах. Может, сам приедешь?
— А я вообще в Бирюзовске сколько лет не был. Пока погружусь, год пройдет. Да и тут у меня не все спокойно.
— Кого-нибудь из прежних не добили?
— Да нет, те молчат. Здесь что-то другое.
— Помощь нужна?
— Спасибо, пока нет. Понадобишься, вызову. — Голенев отключил телефон и снова застыл.
— Так и будешь истуканом у окна стоять? Все уже за столом, а ты еще в шароварах. — Пристыдила мужа Ира, заглянув в спальню. Сама она уже успела одеться и причесаться.
