Портной был родственником нынешнего главы Львовщины — и это само по себе было вызовом. Потому что Закарпатье и Львовщина всегда были на ножах. И не столько потому, что Львовщина была эталоном украинского патриотизма, а Закарпатье на него плевать хотело. Но и потому что Львовщина и Закарпатье были конкурентами по всем способам заработка, какие только были на границе. Тут тебе и контрабанда и лес и сигареты и спиртное и посылки…
У Портного были связи наверху, потому его и продавили сверху — в нагрузку для Закарпатья. Сейчас он хищнически вырубал лес, оставляя голые склоны. Лесопилки работали без остановки. Но сам Портной в области не жил — опасался, и правильно делал. Здесь ему жить нельзя.
— Теперь еще. У делянок охрана, но это только с виду охрана. Лагеря там. Как минимум три только у нас. Район Коломыйи, Львовщины… их не один, и не два, короче. В каждом человек сто — сто пятьдесят.
— А сам что думаешь?
Начальник МВД стукнул кулаком по ладони.
— Дело мутное. Слухи ходят, что это оперативные бригады для борьбы с незаконными порубками леса…
— Чего…
…
— Незаконные порубки леса — а стволы выгружают на заднем дворе у Портного?
Полковник пожал плечами
— Кто что охраняет, тот то и имеет, вы же понимаете. Всем нельзя, а Портному — можно.
— А он не о…л?
На этот раз Хозяин разозлился всерьез.
— Сколько с тобой человек? Доверять можно?
— Шестеро.
— А лагерь ближайший где?
— Ось тут.
— А давай-ка к ним наведаемся. Прямо сейчас. Да и спросим…
За Завидово — остатки асфальтированной еще во времена СССР дороги закончились, дорога уходила в горы. Впрочем, разницы между горной и районной дорогой не было — и та и та разбиты лесовозами в хлам. Ямы такие, что и слон поместится. В некоторых местах совсем уж разбитые места подсыпаны щебенкой — это за частный счет, потому, что машины не могли пройти. Лесорубы — вырубали лес так, что у самой дороги деревья оставляли, а дальше вырубали все подчистую. Получалось, как лысина на голове человека с остатками волос по краям.
Хозяин знал, что отделались от новой власти они легко… отдали лес и еще кое-что по мелочи. Основное все равно осталось в своих, хозяйских руках. Но сейчас, видя как нагло, беспредельно хозяйствуют на их земле чужаки — Хозяин ощутил нестерпимый гнев, такой что кулаки сжались до боли. Твари… ненасытные. А ведь это только начало. Вырубят деревья, обезлесят край, создадут пустыню — а потом что? Думаете, остановятся? Нет, потребуют что-то еще. Их не прокормить. Львовские, с..и. Не дали им вовремя окорот — и вот…
С..и.
— Стоять! — сказал хозяин.
Машины — его и полицейские остановились, Хозяин вышел. Подошел и Брагар.
— Чуешь?
Полицейский прислушался. В горах — больше не слышно было вездесущего визга мотопил. Зато приглушенно, но отчетливо слышались выстрелы…
По дороге в горы — было небольшое село, сейчас наполовину заброшенное. Все кто мог — отсюда уезжали. Караван машин — пропылил улицей между бедных домов крестьян и богатых — контрабандистов, между старых Москвичей и черных китайских джипов и остановились у необычно большого и хорошо выглядящего здания, совмещавшего в себе оптовую торговлю, розничную торговлю и немудреную столовую со спиртным. Понятно, что никаких разрешений на торговлю не было.
Боевики Хозяина сноровисто направились к зданию и привели владельца бизнеса, который что-то доедал. Был он толстым как шар, довольным жизнью. Увидев, кто к нему приехал, он побелел как мел
— Знаешь меня? — спросил Хозяин
— Как же не знать, Михаил Борисович… Мы все за вас голосовали.
— Это хорошо. А кто тут по лесу шарахается у вас?
Барыга занервничал
— Так это… Богу весть. Пришли какие-то…
— Давно пришли?
— С месяц как…
— Отовариваются у тебя?
— Так…
— На сколько человек покупают? — строго спросил Брагар
— Так Богу весть. Шестьдесят… семьдесят… не меньше.
— Давно так стреляют?
— Та неделю уже так.
Хозяин и Брагар переглянулись. Совпадает с тем временем, когда эшелоны прошли через Чоп.
— А ты почему в полицию не звонишь? — спросил Брагар — у тебя под носом стреляют.
— А твой участковый почему сидит ровно? — спросил Хозяин у начальника полиции — кстати, где он? Тоже в лес ушел?
…
— И еще это… — барыга немного осмелел, поняв, что претензии не к нему — по ночам у хат… шарится кто-то. Следы находим. Но не берут ничего…
— За жратвой к тебе кто приезжает?
— Двое — с готовностью сказал барыга — оба львовские. Говорят… не так как у нас.
— А ты львовским продаешь!
Атмосфера снова начала сгущаться
— Больше не продавай им ничего, понял? Скажи — я запретил…
…
— Поехали.
Лагерь был большим.
Два десятка палаток, но не таких больших, как в армии, искусно скрыты на склонах холмов, среди деревьев. Рядом стрельбище. Все огорожено колючей проволокой, пропущенной прямо между деревьев…
Люди в камках, автоматы… но ничего этого Хозяин не боялся. Он уже давно понял — все это мишпуха. Все хотят кушать и автоматчики — тоже. А кушать — только у него, и у таких как он. Сами же они… даже точку наладить не смогут.
— Кто старший?! — крикнул хозяин — кто тут старший!?
Среди вооруженных людей возникло некоторое замешательство. А Брагар, человек опытный во всяких делах, присматривался… винтовки похожие на СВД, но не наши. И автоматы — похожи на те, которые Форт делает в Виннице, но тоже не наши.
И снайперов много… чуть ли не каждый третий.
— Кто старший, говорю?! Мне шо, по-другому спросить?!
После некоторого замешательства, вышел человек, в камке.
— Ну, я.
— А ты кто?
Вместо ответа человек достал ксиву, не раскрывая, показал. Он был в кенгурушке — разгрузке, с автоматом, как и все.
— Я такую в Одессе за сто гривен куплю.
— Дай-ка сюда! — шагнул вперед Брагар
— Из моих рук.
— Чего?! — изумился Брагар — не борзей, смежник. Я генерал Брагар. Слышал?
— Из моих рук — упрямо повторил старший
— Должность, звание.
— Что?
— Должность, воинское звание, оглох?
Внезапно до генерала Брагара кое-что дошло… нечто такое, отчего спина сразу покрылась холодным потом… заледенели кончики пальцев, потом холод начал подниматься вверх, медленно, но неотвратимо.
Язык…
Тут многие говорили по-русски… как и на Кавказе, когда область составлена из частей четырех стран, нужен какой-то язык, на котором можно общаться, какой-то, какой бы гарантированно понимали все. Так как при советской власти даже в самом последнем — распоследнем селе дети ходили в школу, с программой обучения одинаковой от Эстонии до Таджикистана — таким
