Дэниел был с цифрами на ты, и я полностью доверял его раскладу. «Био один» по успехам превосходил все остальные холдинги «Ревер». У нас были успехи — главным образом благодаря Фрэнку, — но имелись и провалы — в основном из-за авантюр Арта. Кроме того, мы располагали смешанным портфелем других более или менее приличных акций. Однако нашим бесспорным достижением был проект, связанный с «Био один».
Пятьдесят четыре миллиона на пятерку партнеров! Большая часть этих миллионов перейдет к Джилу. Солидная часть достанется Арту, который стоял у истоков проекта, хотя все остальное, к чему он прикасался, превращалось в прах. Фрэнк тоже не будет обделен. Новые партнеры Дайан и Рави получат, естественно, гораздо меньше.
Ни один из сотрудников «Ревер» еще никогда не становился партнером, и я отчаянно пытался положить конец этой традиции.
— Саймон, какие чувства ты испытываешь, имея тестя, который стоит много миллионов долларов? — спросил Дэниел.
— Вся эта прибыль пока на бумаге, — ответил я. — И кроме того, у меня создалось впечатление, что в данный момент я не являюсь его любимым зятем.
— У меня почему-то сложилось точно такое же впечатление, — мрачно усмехнулся Дэниел:
— А как Лайза оценивает деятельность «Био один»? — вступил в беседу Джон.
— Не очень высоко, — ответил я.
— Но почему?
— Одна из ее подруг там работает и ненавидит эту компанию. Если ей верить, то технический директор фирмы Томас Эневер тот еще подонок. Ты знаешь, что этот австралийский терьер установил на фирме режим тотальной секретности? Этот парень единственный, кому известно все, что происходит в компании.
— Думаю, Лайза ошибается, — сказал Дэниел.
Я лишь пожал плечами. «Бостонские пептиды» была значительно меньше, чем «Био один», они не являлись конкурентами, хотя и работали в одном поле. Однако у Лайзы сложилось резко отрицательное мнение о жемчужине в нашей короне.
— Эневер — блестящий ученый, — продолжал Дэниел. — Слегка псих, конечно, но исследователь классный.
— Охотно верю, поскольку в биотехнологии ничего не смыслю.
— Так же, как и Арт, — со смехом сказал Дэниел. — Но это оказалось его единственным инвестиционным проектом, который принес плоды.
Я ответил улыбкой. Время от времени Дэниел помогал Арту в работе с «Био один». Особенно в тех случаях, когда надо было возиться с цифрами. Поэтому Дэниел был единственным человеком, кроме Арта, естественно, который имел прямые контакты с компанией. Четыре года назад Арт уговорил своего старинного дружка Джерри Питерсона купить «Био один», и Дэниел был прав — Арт ничего не смыслил в биотехнологиях. Боюсь, что нынешний председатель совета директоров компании «Био один», достойный мистер Джерри Питерсон, тоже ни черта не понимает в этой весьма специфической сфере.
Оказалось, что «Био один» открыла весьма многообещающий препарат для лечения болезни Альцгеймера — основной причины развития дряхлости у пожилых людей. Болезнь Альцгеймера является одним из самых распространенных хронических заболеваний, и хотя этот страшный недуг существовал всегда, в последнее время он диагностируется все чаще. Фирмы в сфере биотехнологий просто обожают разрабатывать препараты для лечения хронических болезней, поскольку пациенты вынуждены принимать лекарства многие годы. А это означает, что открытый препарат после одобрения властей приносит на рынке миллиардные прибыли. Именно поэтому активы «Био один» оценивались по индексу внебиржевого рынка НАСДАК в полмиллиарда долларов.
Арту просто повезло, и все охотно считали это его успехом хотя бы потому, что из него извлекала немалую пользу вся фирма.
Я лежал с закрытыми глазами на диване нашей крошечной гостиной. На моей груди покоилась открытая книга. Услышав, как хлопнула дверь, я открыл глаза и посмотрел на часы. Десять часов вечера.
— Привет, — сказал я, принимая сидячее положение.
— Привет, — ответила Лайза, чмокнула в щеку и плюхнулась рядом со мной на диван. — Здесь страшно темно.
Она была права. Я читал при свете одной слабенькой лампы. По вечерам мне нравилось именно такое освещение. Дрожащий желтый свет уличных фонарей, проникая через окна, порождал причудливые тени на белых стенах комнаты и старинном кирпичном камине.
— Хочешь, я включу свет? — спросил я.
— Не надо. Так очень хорошо. Но против бокала вина я возражать бы не стала.
— Сделаем, — сказал я, открыл бутылку красного калифорнийского и наполнил два бокала — для жены и себя.
Лайза с удовольствием отпила вино, потянулась и сбросила туфли.
— Голова раскалывается, — заявила она.
— Теперь лучше? — спросил я, легонько чмокнув ее в висок.
— Немного, — ответила Лайза и, притянув меня к себе, одарила долгим поцелуем.
— Думаю, тебе не стоит так надрываться, — произнес я.
— Иначе нельзя. Мы бежим наперегонки со временем. Нам надо довести «БП-56» до такой степени готовности, которая позволит привлечь дополнительные средства, прежде чем мы успеем окончательно обанкротиться. Перед тем как перейти к испытанию на людях, надо закончить все тесты на животных.
— А мне из твоих слов показалось, что испытания на животных завершены.
— Ты не ошибся. Получены хорошие результаты. Но теперь надо представить все документы в Управление контроля пищевых продуктов и медицинских препаратов. Кошмарная работа.
— Еще бы!
Лайза допила вино и снова наполнила бокал.
— Итак, ты, насколько я понимаю, в отставку не вышел?
— Нет. Ты была права. Я попытаюсь спасти «Нет Коп».
— Каким образом?
— Не знаю. Приятель по школе бизнеса может дать кое-какие средства. Но мне надо значительно больше того, чем он располагает.
— Найдешь, — сказала Лайза. — Какие идеи по поводу Хелен и ее апелляции?
— Мне хотелось бы подать апелляцию. Сестра в капкане, и это ее единственная надежда из него вырваться. Но у нас нет на это денег.
— И ты веришь юристам, которые говорят, что способны выиграть процесс?
— Утром я позвонил ее поверенному. Он уверен в победе. Уверен гораздо больше, чем раньше. Очевидно, что его новый эксперт выглядит весьма убедительно. Если бы это произошло, то через пару лет, когда я окончательно смогу утвердиться в «Ревер», я наверняка нашел бы деньги.
— Мне так жаль, Саймон, что я ничем не могу тебе помочь, — промолвила Лайза, прикоснувшись к моей руке.
— Ты и так позволила мне пустить на ветер все свои сбережения. Большего ты сделать просто не могла.
Мне показалось, что Лайза хочет что-то сказать, но не решается.
— В чем дело? — спросил я.
— Я встречалась сегодня с папой. За ленчем.
Это известие вызвало у меня легкое раздражение. Оно являлось еще одним подтверждением того заговора, в который вступали у меня за спиной моя супруга и тесть.
— Ты мне об этом не говорила, — заметил я.
— Нет. Я всего лишь хотела спросить, не мог бы он одолжить нам деньги для Хелен.
Я был потрясен.
— И что же он тебе ответил?
— Отказал, — сказала Лайза, покусывая нижнюю губу.
— Тебе не следовало его просить, — произнес я сердито. — Я, конечно, благодарен тебе за попытку, но это касается лишь моей семьи. К нему наши проблемы не имеют ни малейшего отношения. И он, видимо, это прекрасно понимает, — с горечью закончил я.
— Не совсем так, — ответила Лайза. — Папа в принципе не одобряет все связанные с медициной тяжбы. Он считает, что это губит всю систему медицинского обслуживания, и я помню, как резко на эту тему высказывался Дед.
Я много слышал о дедушке Лайзы, или просто Деде с большой буквы. Дед был известным медиком и славился экстравагантностью своих суждений.
— Папа не хочет поддерживать сутяжничество.
— Но какой-то невежественный знахарь изувечил ребенка! — возмутился я. — И я не понимаю, почему расплачиваться за это должна лишь одна Хелен.
— Это я ему и сказала, — вздохнула Лайза. — Но ты знаешь, как ведет себя папа, произнеся свое «нет».
Да, я это знал. Фрэнк был добрым и щедрым человеком. Но годы, проведенные им в венчурном капитале, научили говорить его «нет» твердо и решительно, чтобы у просителя не оставалось никаких надежд на получение средств.
Я ни за что не обратился бы к Фрэнку, так как знал, что не имею права просить у него деньги, а у тестя не было никаких причин мне их давать. Однако хорошо, что Лайза попыталась сделать это. Теперь, когда он отказал, я вправе считать своего тестя бессердечной скотиной.
— Я сказала ему, что встречусь с ним в воскресенье в «Домике на болоте», — сообщила Лайза и не очень уверенно добавила: — Но только одна.
— Лайза!
— Прости, Саймон, но я должна сделать это. Отец попросил меня приехать еще до того, как я заикнулась о деньгах. Я согласилась и теперь не имею права отказаться.
— Послушай, — начал я, покачав головой, — я не могу запретить тебе время от времени с ним встречаться. Но мы так мало видим друг друга. У нас нет для этого времени. Ведь ты в субботу работаешь, не так ли?
