Ознакомительная версия.
Когда они подошли к КПП, полковник сказал стоящему у прохода прапорщику:
— Со мной.
Прапорщик, отступив, дал им пройти. Рудольф миновал раму металлоискателя благополучно, Луи сначала был остановлен сигналом, но со второго раза, передав Рудольфу палку с серебряными инкрустациями, прошел.
В кабинет министра они поднялись на отдельном лифте. Переглянувшись в приемной с секретаршей, Стрекалов зашел в кабинет и тут же вышел. Придерживая дверь рукой, сказал:
— Леонид Викторович, министр ждет вас.
— Василий Денисович, — негромко напомнил Рудольф на ухо Луи.
Луи увидел сидящего за столом в глубине комнаты округлого невысокого человека с багровой шеей, носом-кнопкой и русыми, прореженными сединой волосами, гладко зачесанными назад. На министре был серый костюм и синий галстук. При появлении Луи он встал и, обойдя стол, направился к нему. Уже на подходе сказал с хозяйскими интонациями:
— Здравствуйте, Леонид Викторович, здравствуйте. Рад вас видеть. Проходите к столу, садитесь.
Луи пожал протянутую руку:
— Здравствуйте, Василий Денисович. Я тоже рад вас видеть.
Пока они шли к столу, министр спросил участливо:
— Трудно идти?
— Да нет, спасибо. — Луи сел. — Все уже зажило.
Сев вслед за ним, министр потер руки:
— Слышал о вашей неприятности, слышал. Мои молодцы работают над этим. Виновников мы найдем.
Луи промолчал. Министр, посмотрев на него, улыбнулся:
— Ладно, хватит о неприятном. Разрешите вас поздравить? Теперь вы гражданин России. Леонид Викторович, поздравляю вас.
— Спасибо, Василий Денисович.
Взяв лежащий перед ним на столе паспорт, министр открыл первую страницу. Глянул на нее, перевел взгляд на Луи:
— В соответствии с законом Российской Федерации вы, как сын человека, родившегося в России, в соответствии с представленными вами документами, получаете российское гражданство со всеми вытекающими из этого последствиями. — Еще раз посмотрев на первую страницу, прочел: — «Леонид Викторович Феро, русский, гражданство — гражданин Российской Федерации». Поздравляю.
— Спасибо. — Еще раз обменявшись с министром рукопожатием, Луи спрятал протянутый паспорт в карман.
Министр несколько секунд смотрел на него с улыбкой. Сказал:
— Леонид Викторович, я хоть и в генеральском звании, но все же милиционер. Разрешите задать несколько, так сказать, чисто милицейских вопросов. Просто из любопытства.
— Пожалуйста, Василий Денисович.
— По представленным документам вашего отца, уроженца города Ростова-на-Дону, звали Борис Фертушный. Эмигрировав во Францию, он переменил имя и фамилию, став Виктором Феро. Мы по вашему настоянию утвердили вам отчество «Викторович». Мне просто интересно, чем вы руководствовались, выбрав именно это отчество? Благозвучие?
— Благозвучие ни при чем. Когда я родился, отец уже был Виктором. Значит, я сын Виктора, а не Бориса. Вот и все.
— Ну а фамилия Фертушный? Она вам не нравится?
— Дело не в том, нравится она мне или нет. Зачем мне менять фамилию, когда я уже сорок три года Феро? А, Василий Денисович?
Луи впервые заметил мелькнувшее во взгляде министра подобострастие. Все понятно. Министр внутренних дел Василий Денисович Пегов, как и все его окружение, упакован. И отлично знает, что будет упакован еще больше.
Министр поднял обе руки:
— Леонид Викторович, я предупредил, я спрашиваю просто из любопытства. — Помолчал. — Думаю, я не имею права вас больше задерживать. Вы еще не окрепли, да и дел у вас наверняка много. Впрочем, как и у меня.
— Верно, Василий Денисович. Спасибо, что лично вручили мне паспорт.
— Всегда рад. — Министр встал. — Если позволите, я провожу вас.
— Спасибо.
Напоследок обменявшись с министром рукопожатием у двери, Луи вышел в приемную. Сидевшие в креслах Рудольф и Стрекалов при его появлении встали. Рудольф спросил:
— Все в порядке?
— Да. Паспорт у меня.
Стрекалов вывел их на улицу, они сели в машину. Рудольф обернулся:
— Теперь куда?
— К Дому журналиста.
Снова развернувшись на Якиманке, Рудольф миновал оба Каменных моста и Волхонку и остановил машину недалеко от Дома журналиста.
Из «Плимута» они вышли вчетвером. Володя и его напарник, оставив одного охранника в машине, двигались чуть сзади.
Подойдя к старинному особняку, спрятавшемуся в глубине заросшего деревьями и кустарником палисадника, все четверо остановились. Осмотрев здание, Рудольф сказал:
— Ничего игрушка.
— Неплохая, — согласился Луи. Теперь это странное здание рядом с Домом журналиста станет его резиденцией.
Дом журналиста всегда ему нравился. Отныне он сможет захаживать по соседству в его ресторан.
Седов нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу же. За ней, одетый в просторный серый пуловер, стоял Гущин.
— Заходи. — Пропустил его в квартиру, взял за плечи. — Ну что? Как ты?
Встретив настороженный взгляд, Седов улыбнулся:
— Виктор Александрович, все нормально.
— Не провал?
— Никакого провала. Есть трудности, но у кого их не бывает?
— Трудности… — Гущин отпустил его плечи. — Ладно, проходи.
Они прошли в комнату. Гущин сел за стол.
— Рассказывай. Что там, какие у тебя трудности.
Седов коротко рассказал о стычке с талышами и о требовании Куманькова.
Гущин некоторое время занимался изучением линий жизни, творчества и здоровья на собственной левой руке. Наконец, положив руку ладонью на стол, поморщился:
— Я немного не рассчитал с паспортом. В смысле, не подумал, что Куманьков потребует за него так много.
— Я сам этого не ожидал.
— А Куманьков потребовал так много, потому что поверил, будто смерть Лукмаса и Будникова — фальшак. И деньги у тебя есть. Навел же Куманькова на эту мысль Шлепа, которого Куманьков вызвал к себе сразу же после твоей стычки с талышами. Шлепа «раскололся». А потом рассказал обо всем Хрулеву, который и занимается сейчас всем этим. Уже третий день.
— Он нашел что-нибудь?
— Сказал только по телефону, что эту группу в Москве знают. Он вот-вот должен подъехать. — Гущин рассеянно подвигал мышку выключенного компьютера. — Из твоего рассказа я понял, что Комарик и Куманьков вели себя так, будто что-то знали про этих талышей?
— Комарик, хоть и содрал с них деньги, держался с ними очень осторожно. Ну а Куманьков… Мне показалось, он умышленно не обратил на этих талышей никакого внимания. Они, без сомнения, завязаны. Заня тоже наверняка имеет с ними какой-то скрытый контакт.
— Возможно, эти талыши как-то связаны с Тофиком Бакинцем?
— Возможно.
— И тот предупредил о них Заню. А Заня мог сказать о них тем, кому счел нужным. Тем же Комарику и Куманькову.
В прихожей раздались три звонка, два коротких, один длинный. Гущин встал:
— Хрулев. Пойду открою.
Войдя в комнату вместе с Гущиным, капитан округлил глаза:
— Юра, ты ли это? Не встреть я тебя здесь, не узнал бы ни за какие коврижки.
— Не похож?
— Подожди… — Хрулев сделал вид, что вглядывается. — Да нет, отдаленное сходство есть. — Пожав ему руку, сел. — Рад видеть. Как вообще дела?
— Вообще ничего, а у тебя?
— У меня тоже. Ближе к делу. Виктор Александрович, я наконец могу рассказать вам хоть что-то.
— Жду с нетерпением.
— Но сначала — демонстрация экспонатов. — Достав из кармана куртки конверт, Хрулев вытащил из него четыре фотографии. Разложил на столе жестом фокусника, посмотрел на Седова: — Юра, твои?
Седов не сразу, но узнал четверых, подошедших к нему на рынке. Изучив фотографии внимательней, кивнул:
— Да, это та самая четверка.
— Тогда имею честь представить. По очереди, слева направо: Вагиф Саидов по кличке Сулик, Мамед Абдуразаков, кличка Мамо, Зейнулла Алиев, он же Зорик, и вот, последний, Таллят Ибрагимов, кличка Слон. Коммандос, прошли в свое время школу отрядов «СОБР» российского спецназа. Почти сразу после окончания учебного отряда дезертировали, чтобы тут же влиться в состав так называемой «Объединенной армии народов Кавказа». Воевали в Абхазии, начудили там изрядно. Уличены в мародерстве, в Грузии объявлены военными преступниками. Сейчас ушли из политики, став обыкновенной преступной группой. Последнее время постоянно трутся в Москве.
— К какой группировке они примыкают? — спросил Гущин.
— Ни к какой. Но, думаю, как талыши очень даже могут принимать заказы у Тофика Бакинца.
Гущин по очереди просмотрел все четыре фотографии.
— Насколько я знаю, талыши — народность на Кавказе. Да?
— Правильно, Виктор Александрович. Но с одной поправкой: очень маленькая народность на Кавказе, их всего несколько десятков тысяч человек. Живут на крайнем юге Азербайджана, в Талышских горах, в основном в трех районах: Астарском, Лерикском и Ярдымлинском. Я там работал некоторое время, кое-что знаю. К сегодняшнему дню почти половина талышей записана в документы азербайджанцами, поскольку азербайджанцы усиленно подвергали их искусственной ассимиляции. Вообще с азербайджанцами у талышей очень сложные отношения.
Ознакомительная версия.
