— П-предлоги, — уточнил Армеец.
— Сам ты предлог, в натуре. Ругню между собою подняли — ужас, блин. Не дай Бог. Я, твою мать, не все понял. Таких, блин, словечек, как они загибали, даже наш ротный старшина не знал. В армии, блин.
— Командир, — уточнил Армеец.
— Ну, я решил, пошли они обе гнить, давалки хреновы.
— Ты по-поступил очень даже правильно, — одобрил гиганта Армеец. — А т-теперь дожевывай, з-здоровяк, и поехали.
— Я бы, в натуре, штаны пошел пошукать, — заискивающе проговорил Протасов. — А вы бы пока борща заказали, с котлетами…
— Ты и так х-хорош. Не под венец, верно? Поехали, Валера.
— И собачника будить не станете? Изголодался, небось, горемыка! Помрет ведь. И так, блин, на ладан дышит, со своим кофе и сигаретами… А я бы пока…
— Ты же знаешь, Валерка, Атасов от батареек работает.
— Тогда хоть песика пожалейте…
— В-волки по две недели без е-е-еды обходятся. И не дохнут.
— Так то ж волки, Эдик!..
— Поехали, го-говорю. Время не ждет.
Протасов смирился и полез за руль.
Не прошло и пяти минут, как обе машины покинули гостеприимный базарчик. На трассе Протасов надавил, с ревом обошел «Мерседес» и занял место ведущего.
— Е-если б он этого ма-маневра не сделал, я бы о его здоровье б-беспокоиться начал…
Андрей кивнул — тут и спорить было нечего.
В районе Каховки пересекли Днепр.
— Каховское водо-х-хранилище, — сказал Армеец, сверившись с картой. Днепр был намного шире того, что плещется под Киевскими кручами. Вода издали казалась коричневой. Злые волны, ненамного уступающие морским, сердито шипели. Ветер срывал с их гребешков белую пену и мелкой взвесью нес в сторону дороги. Картина была, если и апокалиптической, то неприветливой — это точно. По крайней мере, желания останавливать машину и лезть купаться не возникло ни у Армейца, ни у Бандуры.
Раскинувшаяся впереди равнина была ровной, как стол.
— К Пе-перекопу приближаемся. С-скоро Сиваш у-увидим…
Андрей хотел было рассказать Эдику историю, неожиданно выплывшую из подсознания. Про первую свою поездку на море — ему тогда исполнилось десять. Они ехали в красно-белом рейсовом «Икарусе», он, мать и отец. Отец, сидевший впереди, внезапно обернулся и сказал тоном заговорщика:
— Слушайте, братцы… Хотите игру?.. Кто первым море заметит, тому покупаем — чего душа пожелает. Идет?
После таких слов отца в воображении Андрея немедленно возник чудесный, восьмиосный грузовик, увиденный им пару недель назад в игрушечном отделе убогого магазинчика родных Дубечков. Грузовик был величиной с коробку из-под туфель. С вращающейся платформой и тремя ракетами, установленными на площадке. С тарелкой локатора на крыше. И главное — на разрисованной всевозможными циферблатами приборной доске ракетоносца внутри кабины имелось окошечко, вызвавшее особое восхищение Андрея. С помощью рычажка, спрятанного в носу ракетоносца, изображения в этом окошке менялись одно на другое. Последовательно нажимая рычажок, можно было вызвать силуэты вражеского самолета, танка и тяжелого военного корабля.
— Выбор цели! — тараща от восторга глаза, толклись у прилавка дубечанские мальчишки. Каждый из них, вне всякого сомнения, за обладание такой замечательной штуковиной отдал бы правую руку.
Вожделенная игрушка две недели не давала Андрею заснуть, а в первые дни он вообще ходил как чумной.
— И ракетоносец купишь? — спросил Андрей отца, ушам своим не веря.
— Море первым увидишь — считай, что он у тебя в кармане, — отец выглядел счастливым.
— За десять рублей?!.
— Хотя бы и за двадцать пять.
Дальше случилось то, что, очевидно, и должно было произойти. Андрей первым увидел море, разразившись такими победными воплями, что водитель автобуса едва не свернул в кювет. То ли мать и отец подарили Андрюше пальму первенства, то ли он честно ее заслужил, прыгая по салону «икаруса» от окна к окну, как посаженый в клетку бабуин, так и осталось в загадках. Все ракетоносцы, к огромному огорчению Андрея, к их возвращению с моря оказались раскупленными. Впрочем, отец сдержал слово, и Андрей не остался в накладе, получив совершенно потрясающий автомобильный паром, желто-зеленый, размерами с материнскую стиральную доску. С четырьмя легковушками на борту.
Едва Армеец упомянул Сиваш, который вот-вот должен был появиться на горизонте, история эта, позабытая накрепко, высветилась в мозгу Андрея почти в первозданной яркости. Словно слайд из старой коробки, спроецированный через диапроектор на экран. Так поразительно четко, что Андрей на мгновение увидел и отца, и мать, которой уже третий год, какне было на свете, и ракетоносец, с окошком для выбора цели.
Андрей уже открыл рот, собираясь поделиться с Эдиком замечательным детским воспоминанием, но тут сердце, без каких-то видимых причин, сжалось от плохого предчувствия. Андрей повернулся к Армейцу. Эдик сидел справа, напряженно вглядываясь вперед. Видимо, тоже что-то почувствовал.
— П-предчувствие, Андрюша, — тихо сказал Армеец, полностью подтверждая последние мысли Андрея, — к-кто воевал, з-знает, что это такое…
Молча проехали еще километров двадцать. Атасов и Гримо мирно спали. Протасовский «Ниссан» маячил впереди. Дистанция была — до сотни метров.
— П-половина шестого утра, — мрачно сообщил Армеец.
— Пять тридцать две, — эхом отозвался Бандура.
— С-скоро КП…
Он действительно показался в ближайшие пятнадцать минут — массивная бетонная будка, тяжелые шлагбаумы в обоих направлениях, площадка с милицейским вертолетом, толи Ми-2, то ли Ка-26. Невдалеке тускло поблескивало четырехколесное бронированное чудовище, вооруженное парой пулеметов: крупнокалиберным конструкции Владимирова и спаренным с ним обыкновенным башенным ПКТ.
— Нахрена они сюда БРДМ[23] приволокли?! — возмутился Бандура. — Как будто это не вшивый КП между двумя областями миролюбивой вроде бы Украины, а какой-то блок пост в горячей точке, где льется кровь и каждую ночь гремят выстрелы.
— Не го-говори, — согласился Армеец. — Не въезд на курорт, а натуральная п-прифронтовая полоса. Идиотизм, честное слово.
На корме протасовского «Ниссана» ярко вспыхнули огни стоп-сигналов — здоровяк сбрасывал скорость.
— В-восемьдесят, сорок, ползком, — прокомментировал замелькавшие по обочине дорожные знаки Армеец.
Пятерка милиционеров бродила по площадке у будки. Все были экипированы бронежилетами, касками и укороченными автоматами Калашникова через плечо. Некоторые кидали на приближающиеся с запада машины весьма недружелюбные взгляды.
— Ох и не люблю же я их, — честно признался Андрей.
— Ты мне п-покажи, кто их вообще лю-любит, — откликнулся Армеец.
— На войну, блин, собрались…
— То-точно.
— Что-то мне от их вида — и в море купаться расхотелось.
Едва джип Протасова достиг бетонной будки, высокий милицейский старшина злобно махнул палкой, указывая Валерке, что он, мол, уже приехал.
Протасов беспрекословно подчинился.
— Один попал, — мрачно бросил Бандура, останавливая «Мерседес» борт в борт с «Патролом».
— Ва-ва-валерка, — начал Армеец, — мы т-тебя подождем?
— Ехай, блин, — отмахнулся из окна Валерий. — Сейчас я с ними порешаю. — С этими словами Протасов нагнулся к бардачку и вынул толстенный кожаный лапатник.
Бандура и Армеец, никем не остановленные, медленно покатили мимо. Милиционеры проводили их каменными взглядами, которыми бы дороги мостить.
Отдалившись от КП на пару сотен метров, Андрей остановил «Мерседес».
— Что будем делать, старик?
Армеец почесал затылок.
— Атасова будить? — не унимался Андрей.
— Да-давай подождем минут десять…
Десять минут отщелкало, — Протасов не появлялся. Пятнадцать прошло, двадцать пять. С тем же результатом.
— Вернемся? — неуверенно предложил Андрей.
— Думаешь КП ш-штурмом взять?
— Ничего я не думаю!
— Сам ра-разберется… — кисло протянул Армеец, краснея от того, что последнее предположение выглядело здорово притянутым за уши. — По-посмотри по карте, сколько до С-симферополя осталось?
— Сто семьдесят шесть километров. — Андрей спрятал атлас в кармашек карты двери. — Плюс минус туда сюда…
— Если Б-бонифацкий на утренний поезд успел, то как раз в о-обед прибудет на вокзал… — Армеец пожевал губу.
— Так что делать?
— До-догонит в дороге, — принял решение Армеец. — Не ребенок, в конце-то концов. Давай, Андрюша, в-вперед по-потихоньку.
Поскольку Эдик принял всю ответственность на себя, Андрей безропотно (с некоторым даже облегчением) направил «Мерседес» вперед.
«Эдик — старший», — сказал себе Андрей, наблюдая, как придорожная трава в боковом окне бежит все быстрее и быстрее.
