После нескольких тостов Баркас и Головастик окосели и отрубились так стремительно, что Руслан не успел даже захмелеть как следует. Вздохнув, он уложил одного на диван, а второго отволок в спальню. Покурил, опрокинул рюмашку, закусил сухой колбаской, но пить и есть в одиночку было скучно. Тогда Руслан набрал номер Риты и предложил встретиться. Она ответила шепотом, что у нее собеседование, и что ей вообще лучше позвонить через пару дней, когда она устроится на работу и определится со своим распорядком дня.
Завершив разговор, Руслан походил по квартире. Было тихо и смертельно скучно. Головастик дрых на спине, свесив руку с дивана и слабо постанывая в промежутках между раскатами богатырского храпа. Баркас спал лицом вниз, раскинув обутые ноги по чистому покрывалу. Полюбовавшись этим удручающим зрелищем, Руслан решительно сунул в карман запасную связку ключей, проверил, на месте ли деньги, и отправился гулять по городу.
Как следует подкрепившись в кафе, он долго бродил улицами, парковыми аллеями и переулками, запоминая пути-дороги, которые могли пригодится. Когда ноги начали гудеть от усталости, Руслан сходил в кино, подкрепился там попкорном со сладкой водичкой, а потом возобновил пешую прогулку, потому что хотел ориентироваться в Киеве если не как у себя дома, то все же лучше, чем слепой котенок. Закон выживания. Догоняешь ли, удираешь ли, а без знания местности шансов всегда будет маловато.
В общем и целом украинская столица Руслану понравилась. Раздражали, правда, бесконечные подъемы, которых было в Киеве почему-то раза в два больше, чем спусков. Знаменитые каштаны росли на улицах в таком количестве, что как бы исчезли из виду. Дома с химерами Руслан не нашел, Крещатик впопыхах не разглядел, к самому Днепру не спустился. Тем не менее, впечатлений у него было хоть отбавляй. А устал он, как собака, да и проголодался примерно так же.
Входя в квартиру, он надеялся учуять аппетитный запах какой-нибудь еды — картошечки жареной, отбивных или, на худой конец, яичницы с ветчиной. Однако ожидания его обманули. В квартире было темно и тихо, Головастик с Баркасом завеялись неизвестно куда, не оставив даже записки. Позвонить им? Руслан определенно не хотелось этого делать. Он подозревал, что кореша опять напились до невменяемости и опасался, что, услышав их пьяный бубнеж, сорвется по-настоящему.
Стараясь не думать о том, где находятся и чем занимаются друзья, Руслан поел всухомятку, выпил бутылку пива, стакан вискаря и отправился в душ. Выбравшись оттуда, томный и распаренный, он принял еще немного алкоголя, закурил и уселся перед телевизором. На втором или третьем по счету канале шел концерт Сереги Холодного.
— В рай, — хрипло произнес он, приблизившись к микрофону.
Это послужило командой для суровых мужиков, которая дружно замолотили по клавишам, барабанам и струнам. Выждав положенное количество тактов, Холодный запел:
Чужих грехов на плечи — тонны,
По кусу хлеба, как по кляпу,
Потом построили в колонны
И в рай погнали по этапу.
Не шли — ползли по бездорожью
По километру в день едва ли,
Лишь лимузины жидкой ложью
Нас, обгоняя, обливали.
Во время короткого проигрыша Руслан успел открыть новую бутылку пива и, поспешно вернувшись на диван, услышал продолжение:
Сперва роптали и плевались,
Потом привыкли, притерпелись,
Всё чаще песни раздавались —
Чем громче, тем фальшивей пелись.
В пути нас сладенькой водичкой
Взамен жратвы поили часто,
Но, как обманом ты не пичкай,
А силы кончились, и баста!
Мы стали водку пить с устатку
И, повалившись в грязь повально,
От скуки резать правду-матку,
Кто без ножа, а кто — буквально.
Последовал новый проигрыш. Длился он не дольше пятнадцати секунд, но за это время Руслан успел не только прикурить сигарету, но и сжечь ее наполовину.
Напившись крови, захмелели.
Конвой и тот дремать уж начал.
Нам только не вставать велели.
Но я вот рассудил иначе.
Когда бежал, сбивая комья,
Толкнула в спину пуля больно,
И в рай ворвался прямиком я —
Взаправду и не подневольно.
Песня оборвалась так неожиданно, что Руслан вздрогнул, словно находился в резко затормозившем автомобиле.
«Круто», — оценила он и, чтобы не перебивать впечатление от понравившейся песни, выключил телевизор. В тишине было слышно только журчание воды в трубопроводе. Зевая, Руслан постелил себе на диване, лег и как будто умер.
Разбудил его глухой, полный трагизма голос Головастика:
— Русик!.. Проснись, Русик!
Руслан открыл глаза, уставился на склонившуюся над ним фигуру друга.
— Какой я тебе Русик! — проворчал он хриплым спросонья голосом.
— Руслан, — поправился Головастик и хрустнул переплетенными на уровне груди пальцами. — Надо ехать бабло забирать. У тебя ведь ствол есть, они отдадут.
От него сильно несло перегаром, но пьяным он не выглядел. Так бывает, когда нервное напряжение оказывается сильнее воздействия алкоголя. Чаще всего в моменты потрясений. Человек пьет стакан за стаканом, чтобы забыться, а опьянеть не может. Походило на то, что с Головастиком что-то стряслось, пока он отсутствовал.
— Бабло? — Руслан сел, протирая кулаками глаза. — Какое бабло, брат?
— Моя доля. Все забрали, подчистую. Ничего не осталось.
Отойдя от дивана, он некоторое время постоял возле открытого настежь окна, за которым розовел рассвет. Было слышно, как галдят и хлопают крыльями голуби, плодящиеся в Киеве в неимоверных количествах.
— Который час? — спросил он, откашлявшись.
— Где-то около пяти, — ответил Головастик, не удосужившись ответить точно. — Какая разница, Руслан? Главное, что они еще открыты. Надо поехать и забрать лавэ.
Говоря, он принялся нервно расхаживать по комнате, обхватив себя за плечи, как человек, которому стало холодно.
— Куда поехать? — стал спрашивать Руслан. — Где тебя обобрали? На гоп-стоп взяли или пощипали просто?
Головастик остановился и недоумевающе уставился на Руслана.
— Почему «гоп-стоп»? — удивился он.
— Слушай, что за непонятки, Голова? Ты излагай толком. А то мечешься, трясешься. — Руслан указал на кресло возле телевизора. — Туда падай. И рассказывай.
Прежде чем сесть, Головастик сходил на кухню, отыскал там водку и вернулся с полным стаканом.
— Нервишки поправить надо, — пояснил он, нюхая кусок хлеба.
— Не гони лошадей, — сказал Руслан.
— Я чуть-чуть. Для куражу. — Опустошив стакан, Головастик сморщился, пожевал хлеб и спросил:
— Что такое баккара знаешь?
— Знакомое название. Где-то слышал.
— Это карточная игра, — пояснил Головастик, физиономия которого вновь сделалась гладкой и утратила зеленоватый оттенок, благодаря проступившему на щеках и лбу румянцу. — Шансы банкующего и игроков примерно равны. Проиграться в пух и прах или отхватить куш можно только пойдя ва-банк.
— Та-ак, — протянул Руслан, скрещивая руки на голой груди. — Ты, значит, в казино был?
— Ну да, — ответил Головастик таким тоном, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Сел за стол четвертым. Банкующий посередке, мы по обеим сторонам. Плюс телка в купальнике, с лопаткой. Крупье.
— Да уж догадался.
— Тогда слушай дальше. Крупье эта ставки объявляла и колоды банкующему подносила. Специально задницей вертела, чтобы все внимание на себя обращать.
— Ее дело вертеть, а твое — не отвлекаться, — обронил Руслан.
— Никто и не отвлекался, — отмахнулся Головастик. — Я глаз с банкующего не спускал. Такой важный, как индюк в пиджаке. Дал нам всем понемножку выиграть, а потом три штуки на стол выложил.
— Ты, конечно, спасовал.
Головастик не понял, что его подкалывают.
— В том то и дело, что нет! — воскликнул он с жаром. — На меня же эта телка с лопаткой пялится и сиськи свои поправляет, мол, тесно им в лифчике. Короче, я ставку принял.
— А если бы телка трусы стала поправлять? — поинтересовался Руслан, прикуривая. — Ты бы удвоил ставку, верно?
— Если это шутка такая, то мне не смешно, — сказал Головастик. — Понимаешь, в баккаре, если у меня на руках восемь или девять очков, то я выиграл. А мне и пришло девять.
— Ну, тогда ты выиграл.
