и дел…
А пока нужно идти вслед за садящимся солнцем, сквозь духоту и хмарь летней Москвы. Туда, где чувствовался первый, еще неуверенный, но неизбежный рокот приближающейся грозы.
Коридоры учебного центра, терпко пахнущие разогретой масляной краской, слепили глаза идеальной чистотой. Хрустальной прозрачности стекла линовали вышколенный деревянный пол – начальство Школы милиции ГУВД определенно знало, чем занять курсантов в свободное время.
Дневальный, уныло дежуривший у знамени, отдал честь его новеньким подполковничьим звездам и неодобрительно покосился на запыленные ботинки. Меркульев внутренне усмехнулся – он еще не привык пользоваться служебным автомобилем, поэтому по старинке передвигался пешком, ловя в отражении автобусных стекол удивленные взгляды пассажиров.
Добираться до древней местности и вправду было долго. Предприимчивый купец первой гильдии Дмитрий Расторгуев, купивший в далеком конце семнадцатого века земли села Тарычево Сухановской волости, явно не прогадал с покупкой – безвозмездный вклад в строительство железной дороги Москва – Павелец не только позволил выгодно перепродать эти земли дачникам, но и на века оставить свое имя в подмосковных летописях.
Хотя, нужно признать, и гражданином он был ответственным, как и все его потомки – кроме своих купеческих дел, они дружно строили и ремонтировали в Москве храмы и монастыри. Нужно это было или нет – история об этом умалчивает, но сам поселок имени купца рос и развивался, пока в конце концов не влился в состав города Видное.
Электричка, а затем и автобус принесли Меркульева в чудесные подмосковные места. Чистейший воздух, пение птиц в умытом прошедшей грозой лесу настраивали на такой умиротворенный лад, что впору было забыть обо всех неприятных делах и заботах…
Большую часть дороги он прошел по привычке пешком, любуясь Расторгуевским парком, проходя через мост над рекой Расторгуевкой, заканчивающейся Расторгуевским же прудом, пока не уперся в ворота Учебного центра ГУВД Московской области, расположенного аккурат между усадьбой Суханова, Екатерининским монастырем и Видновской больницей…
Любимое детище генерала Цепкова радовало глаз новыми стенами и стеклами великолепных зданий. Учебные, спальные корпуса, тир и спортзал – никогда еще советские милиционеры не имели такой прекрасной возможности учиться своему нелегкому делу. Василий Константинович всем своим нутром понимал нужность этого центра, поэтому и вложил в его строительство часть своей души.
– О! Приветствую вас, уважаемый Александр Александрович! – Полковник Дашков оторвал свое дородное тело от глубокого кресла и долго тряс руку Меркульева, доброжелательно заглядывая ему в глаза. – Наслышан, наслышан! Поздравляю с назначением! – Он радушно кивнул на стоящий рядом стул: – Прошу!
Меркульев привычно цепко оглядел кабинет. Любые мелочи в его деле помогали в оценке человека. Фотографии, грамоты, статуэтки или изысканная ваза династии Цин – все это с головой выдавало характер человека, все его подноготные желания и стремления. Впрочем, как и их отсутствие.
Кабинет начальника центра поражал своей больничной пустотой и стерильностью. Он наткнулся на острый взгляд Дашкова и выругался про себя. Не прост был этот полковник, ох как не прост…
– И я о вас слышал, Александр Иванович! – Меркульев подождал, пока полковник вновь утвердился в своем кресле, и только потом присел на предложенный стул. – Вся молодежь хвалится учебой под вашим руководством! Настоящая кузница кадров!
Дашков смущенно улыбнулся.
– Ну что вы, Александр Александрович… Работаем… а здесь, знаете ли, и учиться приятно. – Он расслабился и слегка осел в кресле. – Раньше в монастыре занимались. Тесно, грустно… попы опять же мешают… А тут – красота!
Он пристально посмотрел в глаза Меркульеву:
– Курсанты прекрасно чувствуют отношение к себе, Александр Александрович. Товарищ генерал тонко понимает людей и знает, где и как применить правильное направление. – Он помолчал и продолжил уже суше: – Он предупредил меня о вашем приходе и о вашем плане… В целом я не против, была такая практика. Фактически находясь в штате УВД, наши курсанты обязаны выполнять приказы вышестоящего начальства, но… тут дело щекотливое и, надо понимать, опасное… поэтому будем исходить только из добровольного решения самого курсанта. И кстати, Александр Александрович, хотелось бы узнать, так сказать, из первых уст, что все-таки произошло на этой злополучной даче?
– Дело случая, товарищ полковник, – не стал скрывать своей досады Меркульев.
Дашков поморщился, облокотился о поверхность стола, сцепил руки и упер подбородок в большие пальцы. Ожидающе замер.
– Как вы, наверное, знаете, старший лейтенант Патрушев выполнял задание – внедрился в банду грабителей, – дождавшись утверждающего кивка, Меркульев продолжил: – Все шло по плану. Ночью, после сбора подельников, Патрушев должен был подать сигнал к началу захвата. Но… – Он вздохнул, заново переживая отчаяние и обиду этой ночи. – В тот момент, когда Сашка попытался выйти из дома, ему встретился гражданин Чавадзе, который, как оказалось позднее, охранял выход по приказу неизвестного нам главаря. Видимо, он в чем-то заподозрил Патрушева, завязалась словесная перепалка, зафиксированная свидетелями. В процессе спора Чавадзе продемонстрировал Патрушеву обрез ружья, после чего лейтенант попытался в открытую предупредить нас… Он выбежал во двор, Чавадзе выстрелил ему в спину. – Меркульев помолчал. – Патроны были заряжены крупной картечью… с двух стволов… Группа захвата, не разобравшись в ситуации, открыла ответный огонь, в результате которого Чавадзе был убит и ранены три грабителя, попытавшиеся скрыться… В образовавшейся суматохе группе из пяти человек удалось прорваться. Это и были те самые матерые бандиты, которые нам нужны… Мелкую-то шпану схватили, вроде даже оправдали цель операции, но на выходе получили два трупа и странную историю со сбежавшим крупняком…
Меркульев удрученно замолчал, разглядывая свои ногти. Раз за разом он проигрывал в голове собственное фиаско. Естественно, это была не первая его операция – и раньше были и провалы, и удачи. Гибли сотрудники, он сам не раз находился на волосок от смерти… Но именно эта ночь стала для него и его репутации решающим событием.
Дашков покряхтел и молча поднялся. Прошелся вдоль стола, заложив руки за спину. Остановился у окна, задумался. Повисла тягостная тишина, диссонирующая с веселой трелью беззаботных птах и азартными молодыми криками за окном.
– Н-да… Признаюсь, мы разбирали этот случай на учебном совете, – прервал полковник затянувшуюся паузу, – крутили и так и эдак. Был соблазн списать все на ошибку руководителя, то есть на вашу ошибку, Александр Александрович, но при зрелом размышлении мы пришли к другому выводу: наличие вооруженных людей на банальной сходке шпаны предусмотреть было невозможно… Вы правы – случайность…
Он развернулся и посмотрел на Меркульева в упор:
– Поэтому, я надеюсь, вы понимаете всю меру ответственности в решении привлечь курсанта к этой, прямо скажем, сверхсложной операции? Одного из лучших, хочу отметить…
Меркульев устало вздохнул. Сколько раз ему будут тыкать в лицо этой мерой ответственности…
– Понимаю, Александр Иванович, безусловно,