— Поскольку у Каретниковой наверняка были увлечения… — размышляя, начал Антон. — Не мог ли кто из ее поклонников — опять же на почве ревности — убрать со своего пути Зуева?
— Ревность к инвалиду?.. — с удивлением спросил Ярославцев и, подумав, сказал: — Впрочем, это чувство не всегда поддается логическому объяснению.
Бирюков показал фотографию Каретниковой:
— На этом снимке Даша выглядит, как она есть на самом деле, или легкомысленно позирует?
— Ну, батеньки мои… — Анатолий Ефимович, глядя на фото, осуждающе покачал головой. — Впервые вижу Дашу в столь пикантном виде. Разумеется, здесь она вызывающе хулиганит.
— Для чего?
— Трудно сказать. У Даши много противоречий. Женщина она незаурядная, взрывная. Порою делает такое, что потом сама искренне осуждает. Но это… своеобразное неглиже, извините, с моей точки зрения необъяснимо.
Студия звукозаписи находилась на втором этаже городского комбината бытового обслуживания. Узнав у ярко накрашенной приемщицы заказов, что оператор Миша Позолотин сегодня работает, Бирюков поднялся по широкой лестнице в просторный холл с декоративной пальмой посередине. Дверь студии оказалась на замке. Глянув на часы, Антон решил ждать и сел возле пальмы в одно из кресел. В трех других креслах, небрежно развалясь, сидели подростки лет по четырнадцати-пятнадцати. Видимо, или школьники, или учащиеся ПТУ. Самый старший был одет во все черное. На запястьях рук поблескивали цепочки-браслеты. Джинсовые костюмчики остальных двух пареньков вместо воротников имели странные черные ошейники. Волосы у всех были всклокочены.
Мальчишки лениво перебрасывались фразами. Один рассматривал цветные иллюстрации в каком-то журнале. Весь в черном равнодушно обратился к нему:
— Боб, на дискотеку сегодня пойдем?
— А чего там делать… Критики говорят: если любить и рок и диско — это безвкусица.
— Болтуны они, критики.
Помолчали. «Черный» опять спросил:
— Что там интересного, на картинках?
— Костюмы смотрю. Мне «Битлз» нравится, потому что у них пиджаки и галстуки. А «Кисс» не нравится. Размалевались…
В разговор вступил третий:
— Лично я придерживаюсь мнения Ричи Блекмора. Он уважает рок, а я уважаю его.
— Майкл Джексон тоже ничего… — закрывая журнал проговорил Боб. — Вчера кое-как осилил перевод его композиции «Триллер». Полмесяца гонял пленку и английский словарь листал.
— Что получилось, о чем поет?
— Дословно на русском такой смысл: «Шелушащееся снаружи и сгнившее внутри чудовище вместе с седым старым вурдалаком вылезают из могилы и хватают тебя холодными руками за горло. Смерть проникает в тебя, и ты не в силах сопротивляться».
— Во, мировая жуть! Не зря, выходит, от «Триллера» во мне что-то буйное просыпается.
— А я, если честно, люблю итальянцев, — сказал Боб. — Но «хэви металл» буду слушать назло всем, кто ругает рок.
Тот, в котором просыпалось что-то буйное, вздохнул:
— Впустую мы здесь сидим. С Мишкой ни за какие деньги не договоришься. Был бы Лузгач, с тем бы столковались.
— С Лузгачом и толковать не надо было, — мрачно обронил «Черный». — Тот писал, чего захочешь, только монету гони…
По лестнице в холл поднялся молодой мужчина в светло-коричневом кожаном пиджаке. Легкой походкой он подошел к студийной двери и, достав из кармана ключ, стал открывать ее. Подростки нерешительно переглянулись.
— Позолотин? — указав взглядом на мужчину, спросил их Бирюков.
«Черный» наклонил голову. Антон быстро поднялся и вошел в студию следом за Позолотиным. Видимо, вдохновленные ею примером, туда сразу же ввалились все три «металлиста». Позолотин недовольно посмотрел на подростков:
— Что опять, «железники»?..
— Миша, ну, может, все-таки передумаешь насчет нашей просьбы? — заискивающе спросил «Черный».
— Никогда!
— Ну, может, договоримся, а?.. Никто ничего не поймет. Запись ведь не на русском языке…
— Парни, я вам еще раз популярно объясняю: такую программу ни на каких языках пропагандировать не буду.
— Ну, может…
— Все! Гудбай, беби! Не понятно?.. Перевожу на русский: закройте дверь с той стороны, мальчики!
«Металлисты», насупившись как провинившиеся дети, вышли из студии. Глянув на захлопнувшуюся за ними дверь, Позолотин усмехнулся:
— Ходят тут всякие, охломоны…
— Что они хотели? — спросил Бирюков.
— Мадонну, видите ли, им подай.
— Кто это такая?
— Звезда американского рока Мадонна Луиза Beроника Чикконе.
— Ух как длинно! — улыбнулся Антон.
— Зато песенки у нее короткие: «Я нравлюсь мужикам, у которых есть монета. С ними можно оплатить и меха, и хату. Это лучше, чем страсть». — Позолотин предложил Антону сесть. — Вы из уголовного розыска, Бирюков?
— Да.
— Я догадался. Костя Веселкин звонил, просил «просветить» вас в музыкальном вопросе. Видите, сразу с клиентуры начинаю популярно объяснять.
— Много клиентов?
— Хватает. И всем подавай записи «с изюминкой» или «с душком». Чтобы ни у кого таких не было.
— Говорят, спрос рождает предложение.
— Если на поводу у спроса пойти…
Зазвонил телефон. Позолотин снял трубку. Пока он разговаривал, Бирюков оглядел студию, загроможденную стационарными и портативными магнитофонами разных марок, видеоприставками и радиоаппаратурой.
Закончив разговор, Позолотин спросил Бирюкова:
— Ну и что ж вам рассказать о музыке?
— Меня не столько музыка интересует, сколько музыканты, — ответил Антон.
— Например, кто?..
— Например, Лева Зуев.
— Зуев?.. — удивился Позолотин. — Хороший парень. Работал у нас звукооператором, но занимался в основном ремонтом аппаратуры. Мастер — золотые руки. В сложнейшей японской радиотехнике разбирается не хуже, чем в отечественных ящиках. Уволился по собственному желанию.
— Причина?..
— В то время кооперативов еще не было и наши операторы безбожно калымили с выходом на всю страну. А Зуев ни копейки «навара» себе не брал. Естественно, его порядочность мешала рвачам. Балом правил на студии тогда оператор Лузгачов…
«Вот, оказывается, какого „Лузгача“ с сожалением вспоминали сидевшие в холле подростки», — подумал Бирюков и спросил:
— Где он теперь?
— В колонии усиленного режима. Нынче весной ОБХСС остановил его частнопредпринимательскую деятельность. Мало, бизнесмену, было доходов от записей, так он еще порноролики крутил по десятке со зрителя.
— Где такой «товар» доставал?
— В столице, в Риге или Таллинне. В прибалтийских городах у новосибирских бизнесменов от музыки есть надежные дружки, которые каждую неделю сообщают по телефону о поступлении свежих фирмовых записей и о сроках их получения. Самолетом в оба конца — примерно сто шестьдесят рублей. Обернуться можно за сутки. Главное — оперативность, иначе конкуренты на вираже обойдут. Кто первым достал запись — тот на белом коне. Пустит большой тираж и прилично заработает. Обогнали другие — значит, пролетел.
— И сколько эти «бизнесмены» берут за кассету?
— За девяностоминутную — семнадцать-восемнадцать рублей, в зависимости от популярности записи. Девять рублей — магазинная стоимость кассеты. Плюс по четыре рубля за каждые сорок пять минут звучания, плюс рубль за оперативность, свежесть и качество. Цена, в общем-то, студийная. Дельцам нужен клиент. Поэтому берут, как правило, по госцене.
— Зуев «писательством» не занимался? — опять спросил Антон.
— Нет, Лева за деньги никогда не писал. А бесплатно многим знакомым отличные записи сделал, за что «короли» музыкального бизнеса косо на него смотрели.
— Кто конкретно?..
— Да тот же Лузгачов за каждую кассету готов был в глотку конкуренту вцепиться.
— Еще кто?
Позолотин задумался:
— Еще Владик Труфанов на сторону писал, но, когда ОБХСС взял в оборот Лузгачова, притих и сменил профессию. Хозяином видеокафе стал. Под вывеской кооператива вместе с женой оборудовали подвальчик старого дома на тихой улочке, где цирк когда-то находился. Установили там цветной «Панасоник» с видеоприставкой, магнитофон «Шарп» со стереоколонками и по вечерам завлекают клиентов модными ритмами. Недавно заглядывал к нему. Цветет и пахнет! Хвалится, что живет, как никогда.
— Какую программу крутит?
— В основном все прилично. Популярные выступления наших «звезд», рокеров — своих и зарубежных. Есть эстрадные шоу болгарской фирмы «Балкантон» и чехословацкой «Супрафон», выступление кубинского варьете «Тропикано». Однако, по просьбе публики, можно посмотреть и почти раздетую Мадонну.
— В какую сумму обходится посещение этого кафе?
— Вход свободный. — Позолотин улыбнулся. — Каждый входящий должен непременно съесть на два рубля мороженого или оплатить стоимость двух коктейлей, по рублю фужер. Кофе можно заказать по желанию.
