посуды не избежать.
Через десять минут за ней приехал Серега и о своём прибытии оповестил громким бибиканьем, которое было хорошо слышно через раскрытую форточку в гостиной. Даша быстро сгребла весь свой хлам в сумку, обняла деда и пообещала, что поможет разобраться во всем, и как можно быстрее покинула квартиру, даже не став прощаться с мамой. Последний раз она сбегала из квартиры, чтобы избежать очередного скандала, больше трёх лет назад, когда она училась на первом курсе и мама не хотела отпускать ее на какую-то тусовку. Вот только теперь все было куда серьёзнее…
Даша плюхнулась на переднее пассажирское сиденье, захлопнула за собой дверь и устало протерла ладонями лицо. Ей казалось, что она не каких-то два часа просидела в гостях у родных, а почти весь день разгружала вагоны — настолько это ее вымотало.
Навалилось на неё сразу все — бесконечная работа в салоне и в конторе, проблемы дома, проблемы с прячущимся дома мужем, какие-то проблемы с невидимым и неизвестным врагом, — и Даша позволила себе дать волю своим эмоциям. Она всхлипнула и в ту же секунду слёзы полились по ее щекам.
— Скажи, почему это я всегда я? — плача, проговорила Даша. — Как какая-нибудь херня — значит, касается меня. Что у меня хорошего было за последнее время? Да нихрена! Один пиздец какой-то.
Даша всю жизнь ненавидела, когда кто-то видел ее плачущей. Для нее это было настолько личным, что она решила просто держать все в себе, терпеть, но не дать никому возможности увидеть ее слабой. Даже от Артема она старалась прятать свои слезы, позволив ему стать свидетелем ее проявления чувств лишь дважды. А плакать перед Серегой было не просто стыдно, а позорно, особенно сейчас, когда она встала во главе бизнеса наравне с ними. Так еще и из-за такой ерунды, по сравнению с тем, какие проблемы у нее были раньше.
— Сереж, мне обидно, что у меня ничего хорошего не происходит, одно говно какое-то, — шмыгнув носом, произнесла Юдина и утерла ладонями лицо. Ее немного попустило, слёзы прекратились, и она могла наконец поделиться своими мыслями, не скатываясь в вой и скулёж. — Одни проблемы, другие… Ну почему все у меня? Что я в жизни такого плохого сделала?
— Малая, это не ты, это взрослая жизнь такая, — сказал Темненко, глядя на нее. — Тут всегда так.
— Знаешь, мне иногда начинает казаться, что это все город. Здесь не может быть ничего хорошего, а если и случается, то город пытается это поскорее исправить, подсовывая тебе проблемы. Он как будто не хочет, чтобы ты был счастлив. И вырваться не даёт, и жить по-нормальному тоже… Город проблем, обшарпанных хрущевок и… и разбитых фонарей, разбитых сердец и судеб. Или это сейчас везде так, у всех? Неужели везде одно и то же? Хрень какая-то… Прости, выговориться надо было.
— Так а че случилось?
— Да родные в говно влезли… «Цептер» и «МММ». И мать с работы поперли, давно еще.
Темненко выругался, отвернувшись к окну. Побарабанив пальцами по рулю, спросил:
— Помощь какая нужна?
— Нужно эту мавродиевскую хрень на нормальные деньги поменять. Сможешь помочь?
— Есть один знакомый, он поможет. А «Цептер»?
— Да хрен с ним. Я долг погашу, а они себе эти кастрюли пусть хоть на память оставят.
— Ладно, а мать что?
— На заводе под сокращение попала, а мне сразу не сказала. Сейчас уже, может, и завода этого нет… У нас для нее работы нет?
— Сомневаюсь. Если только к тебе в контору.
— Туда она точно не пойдёт.
— Могу у знакомых поспрашивать.
— Будь добр.
Серега хмыкнул и похлопал Дашу по плечу, а на последнем ударе обхватил ладонью плечо и ободряюще сжал. Девушка расценила это как проявление заботы с его стороны — вряд ли он был способен на большее. Но и за такую малость она была ему благодарна.
— Только Артему про это не говори, — шепотом попросила она.
— Малая, ну а тут чего?
— Нечего волновать его. Сама разберусь. Вдобавок, как он поможет, сидя дома? Нет уж, мне спокойнее будет, если он знать ничего не будет.
— А тебе не кажется, что многовато секретов от него за последнее время? — спросил Серега и, прищурившись, посмотрел на девушку.
— Думаешь, я в восторге от этого? — невесело усмехнулась Даша. — Так надо.
Она полезла в сумку в поисках платка, чтобы утереть оставшиеся влажные дорожки от слез со щек, но вместо него обнаружила кое-что другое — отсутсвие собственного паспорта, который точно должен тут находиться. Сразу вспомнила горку содержимого своей сумки, вываленную на журнальный столик в гостиной, и как она потом все это сгребала в сумку — вот тогда, видимо, она и не заметила паспорт и оставила его на столе, — и поняла, что ей придётся вернуться домой.
— Черт! Погоди, я паспорт там забыла, — вздохнув, произнесла девушка. — Приду через две минуты.
Даша нехотя вернулась обратно в квартиру и сразу же направилась в гостиную, где она оставила свой паспорт. Но стоило ей шагнуть за порог комнаты, как она чуть нос к носу не столкнулась с дедом. Он стоял в шаге от неё и держал в руке ее паспорт — ей не составило труда догадаться, что он заглянул в него и обнаружил там весьма интересную печать на четырнадцатой странице. Печать, о наличии которой он даже и не догадывался.
— Почему ты ничего не сказала? — шепотом спросил Иван Николаевич. В его глазах явно читалась грусть и легкое разочарование, и Даша почувствовала себя жутко неудобно, желая сгореть от стыда на месте.
— Дедуль, я…
Она не знала, что сказать и как объяснить ему все. Она оказалась в тупике, полнейшем тупике из-за своей лжи.
— Ты не говорила, что вышла замуж.
А что тут сказать? Как ее оправдает то, что это было поспешно сделано и не продлилось долго? Что она вышла замуж и спустя неделю ее муж «скоропостижнулся»? Что она чувствовала, что не стоит торопиться рассказывать об этом радостном событии? Что она не хотела зря волновать деда, зная, что Артём не умер и вообще скоро «воскреснет»? Да, ей пришлось рассказать про его смерть, потому что после трёх месяцев ее молчания о Князева дед начал задавать вполне логичные вопросы, и у неё просто не было другого выхода.
— Прости, — почти честно ответила Даша, забирая свой паспорт у него из рук. Чтоб не забыть его снова, сразу же засунула в сумку.
— Даш, целый год прошёл.
— Он умер почти сразу после этого, так что… Смысла уже не было.
Даша
