— Какая-то баба, — пожала Марья плечами.
— Никакая не баба, это Лидия Григорьевна, она по хозяйству помогает.
— Принесла ее нелегкая…
— У нее рабочий день с восьми до пяти, — вздохнула я.
— А выходные есть?
— Раньше были в субботу и воскресенье. Обычно мы в эти дни где-нибудь отдыхали или в ресторане обедали, а теперь не знаю, может, по выходным муж на диване лежит, тогда она ему готовит. Лидия Григорьевна его любит, как будто он ей родственник.
— Это что же получается — днем мы пленки не возьмем, потому что там домработница, а вечером Серега. И с выходными неясно. Слушай, а почему бы тебе не заглянуть в собственную квартиру. И плевать тебе на эту тетку.
— Не хочу, — нахмурилась я, а чтобы Марья не приставала, добавила:
— Этот гад потом заявит, что у него пропали ценности, и обвинит меня,
— С него станется, — согласно кивнула Марья. — Давай все-таки Олегу позвоним, не идут у меня из головы эти проклятые «Жигули».
* * *
Олег живо откликнулся на предложение встретиться, и через полчаса мы сидели в баре «Ундина». Рассказывая об утреннем происшествии, я наблюдала за его лицом, ожидая обнаружить на нем признаки недоверия. Однако Олег, выслушав нас, чрезвычайно серьезно заявил:
— Этого я и боялся. Он во что бы то ни стало хочет избежать развода.
— Все-таки он сумасшедший, — нахмурилась я, упорно не желая верить, что мой муж решил меня укокошить. Может, он и в самом деле спятил? Допустим, он хочет, чтобы я к нему вернулась, и поэтому даже слышать не желает о разводе, но, если убьет, я ведь к нему при всем желании вернуться не смогу. Последнее замечание я умудрилась высказать вслух, так была погружена в невеселые мысли.
— Любовь для сердца — ужасная вещь, — скроив пакостную мину, заявила Марья. — Люди из-за нее кровь проливают. Вот взять хоть Отелло…
— Там же ревность.
— А Сереге кто ревновать мешает?
— К кому?
— Без разницы. Мол, со мной жить не хочет, значит, никому не достанется.
— Еще вчера он уговаривал меня вернуться, и вдруг эта машина. По-моему, он сам не знает, что творит.
— А по-моему, совсем наоборот, — подал голос Олег. — Он заявляет одно, желая ввести всех в заблуждение, а на самом деле хочет разделаться с тобой.
— Да с какой стати? — воскликнула я.
— Самолюбие, — пожал Олег плечами. — У таких типов, как он, самолюбие гипертрофировано.
— Вот-вот, — закивала Марья, — и он с гипером этим запросто может… Он уже попытки предпринял, и только благодаря заступничеству пресвятой Девы Марии… Напомни молитву тебе записать. Перед тем, как из дома выходить, обязательно читай…
— Тут вот еще что может быть, — согласно кивнув, продолжил Олег. — Я так понял, ты его делами совсем не интересовалась. — Теперь я кивнула. — Очень возможно, что-то из своего бизнеса он перевел на тебя, какие-то счета и прочее… Ты понимаешь? И теперь, когда вы разводитесь…
— Он просто боится за свои денежки, — подытожила Марья. — Вот гад — родную жену готов убить, мерзавец и христопродавец. Иуда, удавить его мало…
— Удавить бы его, конечно, неплохо, — задумчиво прошептал Олег, кашлянул и немного нервно улыбнулся. — Я вот что подумал: в городе вам оставаться опасно. У меня есть дача, вряд ли кто будет искать вас там. А еще надо бы нанять детектива, чтобы разузнать о делах твоего мужа.
— Детектива? — удивилась Марья. — А ты сам…
— Это работа специфическая, к тому же… опасная, раз господин Алексин у нас… как бы это сказать… в общем, вы поняли.
— Где мы этого детектива найдем? — расстроилась Марья.
— Я попробую этот вопрос уладить. То есть у меня есть кое-какие знакомства. Главное, чтобы об этом не разнюхали наши враги.
* * *
То, что враги не дремлют, стало ясно буквально через полчаса. Олег удалился, мы в целях конспирации решили задержаться, а заодно и пообедать. Делая заказ, я обратила внимание на парня, который сидел за соседним столом и читал газету, развернув ее. Физиономии его я по этой причине не видела, только руки с наколкой «Гена» и печаткой с черным агатом. Если я ничего не путаю, сидит он так довольно давно. Сердце у меня в груди на мгновение остановилось: за нами следят. Убить сегодня не смогли и теперь ждут удобного случая. Нормальный человек так газету не держит, только шпионы в кино, к тому же что в ней такого интересного, что он одну страницу полчаса читает? Малограмотный, что ли? Шпионы сидят с газетой, потому что у них там на уровне глаз дырка, и они наблюдают за объектом. Я пригляделась, стараясь делать это незаметно (пришлось пересесть на стул рядом), и буквально похолодела. Дырка точно была, и оттуда на меня, не мигая, смотрел чей-то глаз. Не знаю, как я не свалилась со стула.
— Ты чего? — заволновалась Марья, обнаружив во мне перемены. — Сосиски несвежие? Говорила, рыбу заказывай, по средам и пятницам надо есть рыбу. А еще лучше поститься.
— За нами следят, — шепнула я.
Марья подавилась, откашлялась и тоже перешла на шепот.
— Кто?
— Вон тот тип с газетой. Только не оборачивайся: нельзя, чтобы он догадался.
Мы наскоро закончили обед и покинули кафе.
— Главное — не оглядывайся, — напомнила я.
Дойдя до ближайшего киоска, мы замерли, рассматривая журналы. Я встала так, чтобы наблюдать за проезжей частью, но ничего подозрительного не заметила, впрочем, все прохожие казались подозрительными, особенно мужчины. Но был ли среди них Гена, не узнаешь, раз физиономию его я так и не видела.
Оставаться дольше у киоска не имело смысла, и мы пошли к дому. Напряжение нарастало. Когда нам понадобилось перейти дорогу, мы замерли на переходе с разнесчастными лицами, одна мысль о том, чтобы сойти с тротуара, приводила нас в ужас.
Тут зазвонил мобильный, и мы дружно подпрыгнули.
— Мона, — ласково позвала мама, — у меня на ужин голубцы, вечером приезжай.
— Берем такси и едем к маме, — сказала Марья. — Там ты будешь в безопасности. А у меня дело есть.
— Какое? — удивилась я.
— Надо с господом посоветоваться. Ты извини, что тебя с собой не беру. В таких делах требуется уединение.
— Я понимаю, — кивнула я.
В другое время, услышав подобное от Марьи, я бы усмехнулась, но теперь мысль советоваться с богом уже не казалась мне совершенно идиотской.
Проводив меня до дверей маминой квартиры, Марья ушла, пообещав часа через два вернуться. До прихода мамы я проводила время возле окна, осторожно выглядывая из-за шторы. И, как выяснилось, не зря. Во дворе, ближе к соседнему дому, стоял синий «Опель», я видела, как он подъехал, и поначалу он мне не показался интересным. Однако вскоре стекло чуть опустилось, человек в «Опеле» закурил и сразу вызвал подозрение. Скажите на милость, кто в такую духотищу будет сидеть в машине? Ясное дело: тип, которому за это деньги платят. Иначе бы давно вышел или хотя бы дверь открыл. Надо полагать, парню было скучно, оттого он и курил без конца. Я сбегала в свою комнату и принесла бинокль. По словам мамы, это семейная реликвия, потому что бинокль когда-то принадлежал папе. Если честно, я в этом сомневалась и никакого почтения к данной вещи не испытывала. Но сейчас бинокль очень пригодился, потому что я отлично разглядела хмурую физиономию мужчины лет тридцати, а также смогла увидеть надпись «Гена» на тыльной стороне ладони, когда он стряхивал пепел. Сомнения меня оставили: за мной следят, случая выжидают, следовательно, могут убить в любую минуту. У кого искать защиты?
После двух встреч с милицией на ментов надежд я уже не возлагала. Существуют охранные агентства… Чепуха все это, хотя, если муж узнает, что у меня есть охрана, может, и не станет вести себя так нагло? Я настолько была поглощена своими мыслями, что мама, появившись где-то через час, понаблюдав за мной, с неудовольствием заметила:
— Развод дурно на тебя действует. Ты хмуришь лоб. Может, ты поторопилась?
Я заверила маму, что решение мое твердое, съела две порции голубцов и стала ждать Марью. Вскоре и она позвонила.
— Я внизу, — сказала она хриплым шепотом. — Машина серого цвета, кажется, «Рено», неважно, стоит прямо возле подъезда.
Выйдя из подъезда, я убедилась, что так оно и есть, правда, не «Рено», а «Вольво» взгромоздился на тротуар. Возле задней двери, распахнутой настежь, стояла Марья и напряженно оглядывалась. В другое время я умерла бы со смеху. Сейчас же, наверное, тоже, но уже от страха, потому что «Опель» никуда не делся, он стоял там же, где и час назад, только стекло теперь было закрыто и мотор заведен.
Я юркнула на заднее сиденье, Марья устроилась рядом, и мы выехали со двора. Последнее, что я успела увидеть, лицо моей мамы в окне, она поглядела нам вслед с недоумением и даже покачала головой. Мы с Марьей переглянулись, она скосила глаза на водителя, мужчину лет пятидесяти, и сделала мне знак молчать.
— Куда теперь? — ворчливо спросил дядька.
Марья назвала адрес, и мы благополучно добрались до дома, хотя я и ожидала самого худшего, потому что «Опель» следовал за нами. Он хитрил, дважды сворачивал в переулок, но держался на хвосте, как приклеенный. Правда, во двор моего дома въехать не рискнул, и это явилось некоторым утешением.
