— Куда? — насторожилась Марья.
— Оформим на пятнадцать суток.
— Вот это правильно, — закивала она, а муж презрительно сплюнул.
— Отправил один такой, смотри, как бы погон не лишиться.
После чего оба стали звонить. Куда звонили погоны, для меня осталось тайной, а муж, вне всякого сомнения, адвокату, потому что очень скоро в моей квартире появился Андрей Петрович Гридин и с места в карьер сурово поинтересовался:
— Что здесь происходит?
Вышло так, что отвечать пришлось мне, и я, конечно, ответила. Андрей Петрович объяснил погонам, что задерживать моего супруга нет никаких оснований.
— Разбирайтесь сами, — заявили те в ответ и уехали, забыв о протоколе, а главное, по какой надобности их вызывали.
Андрей Петрович со словами «успокойся, Сережа» увел мужа, а мы с Марьей остались в разгромленной квартире.
— Надо молиться, — убежденно сказала она, я же внесла встречное предложение:
— Давай наведем порядок. Мне в этой квартире жить, и тебе, судя по всему, тоже.
И мы приступили к уборке. Марья работала сноровисто и весело, громко пела молитвы, время от времени заглядывая в свою тетрадку, правда, чуть позднее выяснилось, что это не молитвы, а псалмы. Сдуру я спросила, в чем разница, и получила путаную лекцию примерно на час. Из нее я вынесла твердое убеждение, что с богом у Марьи довольно сложные отношения, а ее сведения о нем носят весьма отрывочный характер.
Уборка подходила к концу, когда зазвонил телефон. Я сняла трубку, и мужской голос вкрадчиво произнес:
— Симона Вячеславовна, вас беспокоит Яшин Олег Михайлович, адвокат, — добавил он, и я вспомнила, что это тот самый очкарик, в чьем кабинете судьба свела нас с Гридиным-сыном. — Не могли бы мы встретиться по интересующему вас делу?
Я хотела спросить, какое дело он имеет в виду, но вместо этого сказала:
— У меня в квартире погром устроили и…
— Вот-вот, об этом я и хотел поговорить. Если не возражаете, я сейчас приеду.
— Хорошо, — вяло согласилась я, теряясь в догадках.
* * *
Олег Михайлович появился в рекордно короткие сроки. Я еще не успела растолковать Марье, кто звонит и по какой нужде, а он уже возник на пороге. С момента нашей предыдущей встречи в нем произошли разительные перемены: никакого намека на сонную одурь. Олег Михайлович был энергичен до беспокойства, в очах пожар, грудь выпячивал и старался казаться выше ростом. Впрочем, коротышкой он не был.
— Я готов взяться за ваше дело, — сразу же сообщил он. — Вы правы, с мужем надо разводиться немедленно. Я завтра же соберу все необходимые бумаги. А что с квартирой? — удивился он. Во второй комнате навести порядок еще не успели, именно она и привлекла его внимание.
В третий раз за вечер поведала я свою историю. Олега Михайловича она неожиданно очень воодушевила.
— Милицию вызывали? — спросил он.
— Да, но…
— Отлично. — Он устроился в кресле, глядя на меня с отеческой улыбкой. — Симона Вячеславовна, вы оказались в очень сложном положении. Мой долг помочь вам и оградить… В общем, можете на меня рассчитывать. — Тут он вскочил, схватил мою руку и приложился к ней. — А еще я хотел сказать, что вы очень красивая женщина. Я в жизни не видел никого прекраснее, а ваш муж… он мерзавец, такой женщине невозможно изменить. Я бы лично никогда себе этого не позволил. Теперь главное: доверять никому нельзя. Против вас заговор, да-да, не удивляйтесь. Вчера я думал, что вы… фантазируете, а теперь… теперь я всерьез опасаюсь за вашу жизнь.
Послышался грохот, и Марья рухнула в кресло, выронив китайскую вазу.
— Убила бы тебя, — сказала я со вздохом, обращаясь сама не зная к кому. Однако сказанное адвокатом произвело-таки впечатление, я тоже села в кресло и попросила:
— Объясните, в чем дело.
Олег Михайлович устроился на диване и с достоинством начал:
— Вчера мне довелось стать невольным свидетелем разговора между моим боссом и вашим супругом. Они не закрыли дверь, а я случайно…
— Подслушали, — подсказала я.
— Это не грех, если во спасение, — тут же встряла Марья.
— А кто говорит о грехе? — удивилась я. — Продолжайте.
— Так вот, оказавшись поблизости, я поначалу не прислушивался к разговору, потому что не имею такой привычки, — наставительно изрек он, — но тут вдруг моего уха коснулось ваше имя, имя у вас редкое, к тому же… если честно, встреча с вами произвела на меня впечатление. — Тут он неожиданно покраснел, а я нахмурилась, теряясь в догадках: то ли врать не умеет, оттого краска в лицо бросается, то ли… что он там говорил о впечатлении? Намекает на чувства? Нет уж, лучше пусть врет как сивый мерин. — Так вот, услышав ваше имя, я поневоле заинтересовался их разговором, а когда понял, о чем идет речь… Боюсь, он действительно решил вас убить.
— Что я говорила? — невероятно обрадовалась Марья.
— А нельзя ли несколько конкретней? — попросила я.
— Честно говоря, я был так взволнован, что точно припомнить его слова не в состоянии. Но суть в следующем. Ваш супруг заявил, что никогда и ни при каких обстоятельствах развод вам не даст, для него это дело принципа. А если вы продолжите упрямиться, как он выразился, то он вас убьет. Мой босс советовал ему не увлекаться и напомнил об уголовной ответственности, на что ваш муж рассмеялся и сказал: «Найму киллера, и никто никогда не докажет», — а Гридин в ответ: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь». И на этого человека я работаю… Я хотел уйти уже сегодня, моя совесть не позволяет мне ежедневно пожимать руку этому, с позволения сказать, адвокату. Я уже написал заявление, и тут… — Он вновь покраснел, заставив меня всерьез разволноваться. — Тут я подумал о вас. Они полны решимости выполнить задуманное. То есть полон решимости ваш муж. А вы совершенно беззащитны.
— Ничего подобного, я на страже, — сказала Марья и неизвестно кому погрозила кулаком.
— Я принял решение повременить с увольнением до разговора с вами.
Оба уставились на меня, а я подумала и с грустью заметила:
— Мой муж сошел с ума.
— Боюсь, это кое-что похуже. Не такой уж он сумасшедший, — быстро заговорил Олег Михайлович, — просто уверен в своей безнаказанности. Я навел кое-какие справки, ваш муж… он неоднократно имел трения с законом, и каждый раз избежать наказания помогал ему мой босс.
— Вот в какой вертеп мы попали, — со слезами на глазах сказала Марья. — Как нас угораздило забрести в эту контору?
— Вывеска красивая, — пожала я плечами, — вот и угораздило.
— На самом деле это был перст судьбы, — не согласился Олег Михайлович. — Теперь мы будем в курсе их планов, если я, конечно, останусь в конторе. А я останусь там, если вы сочтете это нужным.
Я подумала и согласилась, что это, без сомнения, удача — иметь своего человека в стане врагов, если уж мой муж окончательно спятил.
— Что ж, тогда предлагаю следующее: мы держим в секрете наш союз, я остаюсь в конторе и одновременно занимаюсь вашим разводом.
— Как разводом? — насторожилась Марья. — Но ведь он же ее сразу и убьет. К тому же они догадаются, что вы на нашей стороне.
— Ничего подобного, — замотал он головой, — в этом-то вся хитрость. Симона Вячеславовна официально обратилась в нашу контору, она наш клиент. Главное, чтобы дело поручили мне, добиться этого будет нетрудно. В крайнем случае, вы можете настоять, чтобы ваши интересы представлял я. Я буду делать вид, что совершенно лоялен по отношению к хозяевам, регулярно докладывать обо всех ваших планах, то есть лишь о том, что мы захотим им сообщить.
— Здорово, — обрадовалась Марья. — Они будут думать, что ты шпионишь на них, а на самом деле ты шпионишь на нас.
Олег Михайлович слегка скривился:
— Ну, если вам угодно обозначить это таким образом…
Я подумала, что ничего не мешает Олегу Михайловичу шпионить в свое удовольствие, мне лишь бы развод получить, и с легкостью дала свое согласие.
— Что ж, завтра же приступаю к работе, — заверил он. — А нельзя ли мне чашку кофе?
Как гостеприимная хозяйка, я не отказала, и мы переместились в кухню. Одной чашкой не ограничились, увлеклись беседой и вскоре перешли на «ты». Марья еще до этого перешла, а мы просто последовали ее примеру. Олег оказался довольно милым парнем и, когда не строил из себя умника, выглядел даже симпатичным. Я решила, что свой адвокат — это совсем неплохо, и приободрилась.
— Жаль, что у нас нет милицейских протоколов по поводу вторжений в квартиру, — сетовал он. — Это очень бы на суде пригодилось. Как правило, суд призывает супругов одуматься, сохранить семью. Возможность показать истинное лицо твоего мужа была бы нам на руку, но на нет и суда нет.
— Менты попались совершенные олухи, — горевала Марья. — Слушай, а какое истинное лицо в суде нужно, раз он изменщик коварный? Что ни день, то новая баба.
— Он же будет все отрицать.
— Так у нас альбом. О, черт, зачем ты его Сереге отдала?
