за машинку и начал печатать постановление. Закончив, сходил в канцелярию и поставил гербовую печать, созвонился с начальником учреждения, договорился подъехать.
В соседнем кабинете переоделся в свою форму капитана милиции, чтобы у воспитанников приёмника-распределителя не возникло сомнений о конвоировании новой поступившей девочки.
— Ах, Антон Борисович, — всплеснула руками Алла, — вам так идёт! Арестуйте меня немедленно и никуда не отпускайте…
— Арестовывать не буду, а вот шипы твои надо снять. Ни к чему лишнюю информацию о себе выдавать…
…Улица Седова была недалеко от станции метро «Елизаровская». Пока шли дворами, Антон продолжал учить подопечную, как себя вести с несовершеннолетними нарушителями:
— В первую очередь — зайди в туалет. Там на стенах всё написано — кто козёл, кто шестерка, а кто в авторитете. Надо создать впечатление бывалости, будто ты уже не первый раз в таком заведении. Ничему не удивляйся. С «пропиской» осторожнее — будь внимательна…
Попросят расписаться на потолке — попроси лестницу, если сыграть на столе или подоконнике попроси настроить. Заштопать чайник — пусть сначала вывернут его наизнанку…
— Антон Борисович, да не парьтесь вы! Бывала я в таких заведениях. Знаю, как там надо общаться, ха-ха, — усмехалась Алла, — сразу в ухо, и дело в шляпе!
Заботкин возмущался:
— Ты смотри! Уедешь оттуда прямо в КПЗ, а там срок получишь за своё ухо! И уже никто тебе не поможет! В конфликты не вступай! Твое дело информация. И не расспрашивай напрямую. Можешь сказать, что девочку знала — имя её я тебе скажу.
— Да ладно, Антон Борисович, волнуетесь больше, чем я.
— Конечно, волнуюсь! Я же за тебя отвечаю, мало ли что случится — не сносить мне головы.
Начальник приёмника ждал на месте — изучив предъявленные документы, остался доволен. Вызвал свою сотрудницу, приказал девочку определить и поставить на довольствие.
Алла направилась к выходу в сопровождении толстой тётки в форме.
Глядя им вслед, Антон неожиданно почувствовал, как защемило сердце, точно уводят его собственного ребёнка. Когда прошлым летом младший, балуясь вечером, упал с кровати и разбил голову о ручку шкафа. Жена работала во вторую смену. Пришлось самому вызвать «скорую» и везти раненого в больницу.
За большими окнами — темнота. Белый пустой коридор и дежурный доктор, под гулкое эхо собственных шагов уводящий за руку Ильюху. Точно лишал Антона прав на отцовство. Крупная сутулая спина, обтянутая белым больничным халатом, уверенно и неумолимо удалялась, крепкая ладонь тянула за руку сына. Тот был в пижаме на вырост, с залитым кровью воротником. Сутулясь и как-то скособочившись, точно подранок, шаркал о кафель домашними шлёпанцами, путался в широких штанинах. Придерживал бинт на голове, оглядывался. И большие испуганные детские глаза спрашивали: папа, ты ему доверяешь? Доверяешь меня? Ты меня ещё любишь?..
Воспоминания перекинулись к девочке — в памяти возник шепот Аллы:
— Я могу тебя очень ждать, Долго-долго и верно-верно…
В глазах защипало. Антон резко развернулся и пошёл на выход из учреждения.
Глава 9. Возвращение агентессы
Расследование убийства Ольги продолжалось.
После него уже случилась перестрелка в таксопарке на Гранитной улице, несколько убийств на бытовой почве, а потом круглосуточно неделю искали Сакалаускаса. Этот солдат внутренних войск сопровождал в поезде заключённых и расстрелял всех семерых своих сослуживцев. Скрылся, забрав целый арсенал боекомплекта.
Ленинград был оперативно перекрыт. Домой сотрудников милиции не отпускали совсем. Сидели в засадах, патрулировали улицы и вокзалы.
Спали в кабинетах, ожидая тревоги. Вскоре парня задержали в обычном рейсовом автобусе в центре города. Сопротивления не оказал. Признали психически больным. Позже отправили на родину в Литву.
В памяти Антона частенько вспыхивал сюжет, как торопился через двор парка Терешковой, поднимал угол простыни, видел ошейник с шипами, большие голубые глаза Ольги.
Снова снился человек в чёрном плаще, убитые им люди.
Пришли результаты вскрытия. Эксперт обратил внимание на странность нанесённой раны порез шёл изнутри живота.
Начальство решило глухарь повесить на Игнатьева. Он завёл дело, зарегистрировал, и, казалось, больше ничего по нему не делал — писал справки. На вопросы начальства, говорил, что убийца у него уже в кармане, нужно кое-что согласовать.
Такая активность коллеги Заботкину не нравилась, и он решил проявить инициативу — пошёл в отдел кадров Гидрометеорологического института и выписал всех преподавателей с именем Давид. Их оказалось немного. Очень смущал предмет «гидра». В институте изучали несколько похожих и ещё прикладные науки с созвучным началом. Наиболее полное совпадение оказалось одно кафедру гидромеханики возглавлял и на ней же преподавал Фраерман Давид Семёнович, двадцати пяти лет. Сын доктора наук, парторга этого же института.
По окончании вуза Давид почти сразу защитил диссертацию. Принципиальный, уважаемый молодой руководитель, последние два года являлся председателем приёмной комиссии. С фотографии смотрело одутловатое лицо с толстыми губами и выпученными маленьким глазками. На широком приплюснутом носу — очки с большими диоптриями.
Запрос в оперативное управление главка принёс неожиданную информацию. Сообщалось, что Фраерман несколько раз был замешан в скандалах со своими студентками. Проживал один в отдельной квартире на Малоохтинском проспекте.
Оперативная установка по месту жительства добавила в бочку дёгтя.
Все соседи недолюбливали Давида за нелюдимость. Он ни с кем не здоровался. Гости его не посещали. Изредка приводил к себе девушек, тогда в комнатах слышалась музыка и шум. Был случай, когда из его квартиры со скандалом выбежала девица, и Фраерман попытался её преследовать, грозил расправой. Но заметив свидетелей, вернулся домой. Пьяным его никто не видел. Но самое интересное оказалось то, что дом, в котором проживал фигурант, выходил окнами на парк Терешковой, где и случилась расправа.
Заботкин составил справку-меморандум и доложил руководству. Необходимо было принимать меры — проводить комплекс оперативных мероприятий в отношении «декана», так Антон сразу прозвал подозреваемого. Но кто даст разрешение, если все силы брошены на борьбу с бандитизмом?
Неожиданно приехал сотрудник из Большого
