– Ты чего такой? – спросила она, отступая к двери.
– Сколько, сучка, тебе заплатили? – спросил он.
– Кто? За что? Имеешь в виду вчерашнего клиента?
– Имею в виду подставу, под которую ты меня подвела.
– Не понимаю, миленький, о чем ты.
– Сейчас объясню, – Вахтанг подошел к ней и неожиданно с силой ударил по лицу.
Мила с трудом удержалась на ногах, вытерла кровь на разбитой губе.
– За что?
– Кто тебе дал кассету?
– Я же рассказала… Сама записалась, когда я была у этого… у Сабура.
– Сколько тебе заплатили, чтобы ты подсунула ее мне?
– Ни копейки, Вахтанг! Кто мне мог заплатить?
– Расскажешь. Все до мелочи расскажешь, – Он взял ее за ухо и, как в детстве за провинность, крепко скрутил его. – Я кое-что подозреваю, а ты мои подозрения подтвердишь.
Толкнул дверь, сказал охранникам:
– Отвезите девушку на дачу. Пусть там слегка отдохнет. И сауну не забудьте нагреть как следует.
К загородному дому президента «Блиц-Банка» Костя, Аркадий и Вован прикатили на маленькой и приземистой «БМВ». Дом Выгорцева был знатный – из красного кирпича, в несколько этажей, обнесенный высоким забором и, судя по всему, с электронным наблюдением.
– Хороша хатенка, – присвистнул Вован. – На одну зарплату такие хоромы не отслюнявишь.
– Старается мужик, потеет… Видал, все время морда мокрая, – засмеялся Аркадий.
– Это все от страха, – мрачно заметил Костя. – Не жизнь, а сплошной мандраж… – Вышел из машины, прошелся вдоль забора.
К дружку подошли Аркадий и Вован.
– Один пойдешь? – спросил Аркадий.
– Пойдем все вместе, – ответил Костя.
– А мы на кой примус там нужны?
– Для дисциплины. Чтоб банкир зрел ваши морды и вздрагивал.
– А про что будет базар? – поинтересовался Вован.
– Про жизнь.
Во дворе дома залаяла, забеспокоилась басовитая собака.
Костя подошел к воротам, нажал на кнопку звонка.
Собака залаяла еще громче, и вскоре в тяжелой калитке возник охранник. Неприветливо и мрачно смотрел на гостей.
– Кто нужен?
– Выгорцев Юлий Борисович, – сказал Костя. – Дома?
– Спрошу.
Через калитку было видно, как охранник снял трубку местного телефона, что-то сказал. Затем он подошел снова к парням, спросил:
– Как представить?
– Финансовый директор «Час-Инвеста» с компанией.
Тот снова удалился, сообщил кому-то информацию, и тут с высокого крыльца дома стал спускаться сам хозяин особняка – Юлий Борисович.
Он не мог скрыть абсолютного удивления, подошел к визитерам, протянул Косте мягкую вспотевшую руку:
– Чем обязан, Константин Иванович?
– Вот, – смущенно и в какой-то степени виновато улыбнулся тот, – ехали мимо, решили притормозить. Глянуть, как живете-можете.
– Слава богу, живем. – Банкир явно не торопился с приглашением в дом.
– А взглянуть хотя бы краем глаза позволите? – вступил в разговор Вован.
– Да вроде как бы и не музей вовсе, – пожал хозяин плечами и неуверенно кивнул: – Проходите, если приехали.
Они вошли во двор, проследовали до крыльца, поднялись наверх.
Посмотрели гостиную, кухню, кабинет. Все было богато, дорого, даже с излишеством. Слишком бросались в глаза позолота, зеркала, антиквариат.
Поднялись на второй этаж. Костя попросил:
– А водички не позволите?
– Кать! – крикнул кому-то банкир. – Принеси пару бутылок воды.
К ним вошла молоденькая, весьма славная девчушка, и Выгорцев нехотя представил:
– Внучка. Катя.
Та стрельнула глазками, крутнулась и исчезла.
– А присесть?
– Так ведь не все еще посмотрели, – попробовал было возразить Юлий Борисович.
– А мы не торопимся, – бодро сообщил Аркадий и уселся в кресло. – Присаживайтесь, Юлий Борисович.
Выгорцев тоже сел, тихо произнес:
– Мне начинает казаться, вы не просто ехали мимо.
– Просто да не просто, – согласился Костя. – Есть один маленький вопрос, Юлий Борисович.
Тот почему-то побледнел, еще больше вспотел.
– Слушаю, Константин Иванович.
– Вам ни о чем не говорит фамилия Сурков?
Банкир побелел еще больше, от неожиданности голос его стал сиплым.
– Говорит. Работал моим заместителем. Еще во времена Часовщика.
– И что с ним? Где он сейчас?
Тот неуверенно пожал плечами:
– Понятия не имею. Его уволили сразу после гибели Часовщика.
– За что?
Парни с интересом слушали разговор.
– Как мне помнится, за нечистоплотность в финансовых операциях.
– Уволили или посадили?
Глаза Юлия Борисовича растерянно заметались.
– По-моему, чуть ли не посадили.
– А по-моему, посадили, – напомнил Костя.
– Да, конечно. Посадили, – почему-то обрадованно закивал банкир.
Костя пристально посмотрел на него:
– А не можете припомнить, в чем именно заключалась, как вы выразились, его нечистоплотность в финансовых операциях?
– Нет, не могу. Не припоминаю… – Хозяин посмотрел на набычившихся и ничего не понимающих Аркадия и Коляна, жалобно произнес: – Вот эти господа… они смущают… – попытался улыбнуться. – Я вас почему-то боюсь, господа.
Вован обрадованно засмеялся:
– А чего нас бояться? Мы вроде не рогатые, да и хвосты только вчера обрубили… – И свойски подтолкнул Аркадия. – Кстати, перед вами не хухры-мухры, а начальник режима компании. Так что правильно боитесь, господин банкир.
Костя посмотрел на наручные часы.
– Пора. По времени горим.
Выгорцев растерянно смотрел на них.
– А как же? Не все ведь посмотрели. Да и перекусить можно было бы.
– В следующий раз, – протянул ему Аркадий. – В следующий раз уж будьте погостеприимнее.
– А зачем приезжали-то? – крикнул им вслед банкир.
– На внучку вашу поглядеть, Юлий Борисович! – засмеялся Костя. – Славная она у вас!
Вахтанг сидел на стуле, в руках держал маленький диктофон, смотрел спокойно и внимательно на Милу. Она была избита почти уже до неузнаваемости, сидела в освещенном круге напротив, одежда ее была мокрая и рваная. Прищуренными глазами Мила пыталась сквозь свет поймать глаза говорящего.
– Ну значит, тебя привезли к Кузьме? – спросил Маргеладзе.
– Да, в офис.
– Кто там был?
– Помощник его. Худощавый такой.
– Понятно. О чем шла речь? – Вахтанг проверил, пишется ли звук. – Только погромче.
– Сказал, что я должна передать эту кассету тебе… – повысила голос проститутка.
– Значит, у Сабура ты не была?
– Не была. Даже не знаю, как он выглядит.
– Тебе сказали, что здесь, на кассете?
– Да, про наркоту. И что будто я случайно записала разговор Кузьмы и Сабура. Будто в сумочке у меня диктофон, – кивнула она на аппарат в руках Маргеладзе.
– Сучка… – выругался он. – Сколько заплатили?
Она молчала, жалобно смотрела на него.
– Пять… пять тысяч.
– Нормально, – одобрил Вахтанг. – Не жадный парень. Откуда самого знаешь?
– Было дело. Года три назад.
– Как думаешь, откуда у Кузьмы эти записи?
Мила даже удивилась:
– Как это, откуда? Сам же, видать, и записал, когда базарили.
– Молодец. Все верно понимаешь, – Маргеладзе встал, крикнул кому-то за дверь. – Эй, сюда!
Вошли два парня.
– В сауну девочку.
Она вскочила со стула, стала кричать, отбиваться:
– Не хочу в сауну! Уже была! Чуть не задохлась! Не хочу в сауну! Вахтанг, милый, пощади! Я ведь все рассказала!
– Тем более. Одним служишь, другим выбалтываешь! Таких тварей только в сауне и держать. Чтоб хотя бы телом перед Господом предстали в чистом виде!
Старков быстро вошел в кабинет Кузьмы, развел руками:
– Девушки нигде нет. Судя по всему, Вахтанг опередил нас.
– Боюсь, она расколется. Маргеладзе умеет вытаскивать нужные слова.
– Не расколется, а раскололась, – поправил его Владимир и положил перед ним кассету.
– Что это?
– Вахтанг позвонил Сабуру по мобильному, ребятам удалось перехватить.
– Герман?
– Герман.
– Молодцы… Чтобы мы без них делали? – Сергей вставил кассету в кассетник.
– Сабур, привет! – послышался характерный, с акцентом голос Вахтанга. – Брат, только не бросай трубку!
– Пошел, тварь, на хер! – выругался Сабур. – Мне не о чем говорить с тобой!
– Есть о чем, брат! Клянусь, это не моих рук дело! Это провернул человек, которому ты доверял больше, чем себе – Кузьма! Это он организовал ловушку! И тебе, и мне! Он на ментов, сука, сработал!
– Что ты пургу гонишь? – заорал Сабур. – Ты хочешь, чтобы я поверил тебе, лаврушнику драному?!
– Умоляю, найди час времени, я тебе покажу такое, от чего у тебя крышка поедет!
– Что ты мне покажешь? Свой обрезанный хрен?
– Кстати, он у меня не обрезанный, и не его я хочу тебе показать. Дам послушать одну кассетку, и ты все поймешь.
