Он выскочил из лифта на десятом этаже здания главного полицейского управления и ворвался в приёмную кабинета Бет Гарнер. Её секретарша тут же отбросила в сторону свою машинопись и сделала попытку пресечь вторжение Каррана в гарнеровский офис.
— Она разговаривает по телефону. Она обязательно примет вас, детектив Карран. Я сейчас дам ей знать, что вы здесь.
— Не утруждай себя, — рявкнул Ник. — Я войду сам. — Он почти вышиб дверь кабинета. Карран был на взводе, достаточно зол, чтобы кого-нибудь тут же прикончить.
Он вырвал из рук Бет Гарнер телефонную трубку и с силой швырнул её на рычаг. Затем он наклонился над рабочим столом, пока их лица практически не соприкоснулись. У нёс ещё сохранилась в памяти их последняя встреча, и она в ужасе отшатнулась от него.
— Кто имеет доступ к моему делу?
Бет Гарнер побледнела:
— О чём ты, Ник? Что на тебя нашло? Что случилось?
Слова Ника были отрывисты и чётки, в его голосе скрежетал металл и сквозила враждебность:
— Кто имеет доступ к моему, Богом проклятому, делу?!!
— Ник…
Карран схватил её за тонкие плечи и грубо вытащил из кресла:
— Только не надо принимать невинный вид. Не надо морочить мне мозги об этой дерьмовой конфиденциальности между доктором и пациентом. Я спрашиваю тебя ещё раз и надеюсь, что наконец получу ответ: кому ты передала моё дело?!
Ему не пришлось угрожать ей. Она слишком хорошо знала, каков он, если его разозлят.
— Никому, — ответила она. Ей не удавалось посмотреть ему в глаза.
— Я предупреждаю тебя, Бет!
— Это конфиденциальные психиатрические записи, Ник. И было бы незаконным пе…
— Я уже сказал тебе, что эту чушь слушать не собираюсь.
— Но это — правда!
Он покачал головой:
— Нет, это неправда… Нет, Бет. Не надо мне лгать.
— Ник я…
— Здесь замешана Внутренняя служба, не так ли? — внезапно спросил он. — Внутренняя служба заявилась к тебе и намолотила такой чепухи, что ты попалась на крючок, леску и грузило? Это так?!
— Ник, они сказали мне, что…
— Кто? — заорал Ник. — Кто «они»?!! Бет!
Она тяжело сглотнула.
— Нилсен, — выдавила Гарнер.
— Вот и всё, что я хотел услышать от тебя, Бет.
Минутой позже Ник Карран ворвался в отделение Внутренней службы, произведя при этом эффект разорвавшейся бомбы. Он с аккуратностью управляемого электронным мозгом реактивного снаряда преодолел выстроенные в линию столы, направляясь прямо на Нилсена. Жирный детектив сидел, покоя свой зад на мягком кресле, его взгляд был прикован к свежему полуденному выпуску «Экзаминер», чашечка кофе направлялась к его губам.
Ник одним движением руки вырвал из рук Нилсена газету и чашку с кофе, содержимое которой тут же оказалось на грязной поверхности стола и мятом костюме борова-полицейского.
— Карран, твою мать! — Нилсен выскочил из кресла, его лицо приобрело от злобы багровый оттенок, — Что за чёрт…
Ник оказался уже рядом с ним. Он схватил толстяка за лацканы пиджака и отшвырнул к стене. Карран был вне себя, на волоске от потери контроля:
— Ты продал ей моё дело, не так ли, сукин сын?!!
Нилсен заглянул в глаза Ника и увидел, там слепую ярость. Им овладел ужас:
— О чём ты говоришь? Ты, что, чёрт возьми, сошёл с…
Ник снова швырнул Нилсена, голова жирного копа ударилась о стену. Остальные офицеры, находившиеся в комнате, были ещё парализованы происходящим, но через мгновение уже неслись на помощь своему собрату.
— Сколько она заплатила тебе, ублюдок?
Один из следователей Внутренней службы схватил Ника за плечо, стараясь оторвать его от Нилсена. Ник отшвырнул следователя в сторону, будто тот был не сильнее маленького ребёнка. Карран схватил мёртвой хваткой оплывшую жиром шею Нилсена и сдавил её:
— Сколько она тебе заплатила?
Нилсен не смог бы ответить ему, даже если бы очень захотел. Сильная рука Ника перекрыла ему доступ кислорода, и глаза детектива уже вылезали из орбит. Его лицо побагровело.
— Карран! — завопил один из копов. — Карран, Бога ради, ты сейчас прикончишь его.
Ник не обратил на этот вопль никакого внимания. Его хватка крепла. Он был слеп ко всему, кроме полного ужаса багрового лица перед собой, и чувствовал, как в нём нарастает миротворящее удовольствие, наслаждение от возможного убийства. Комната и люди в ней остались совсем далеко. Всё, что имело сейчас значение для Ника, это ненависть. Ненависть управляла им.
Затем он внезапно вернулся к реальности, и это возвращение было вызвано холодным, безошибочно весомым присутствием дула револьвера, с нежностью приставленного к его голове чуть позади правого уха.
— Освободи его! — холодно произнёс один из копов. — Освободи его, Карран. И делай это спокойно и ласково.
Ник остыл, но его хватка ослабла ровно настолько, чтобы позволить Нилсену сделать один судорожный вздох. Карран посмотрел через плечо. Он полностью освободил Нилсена, и тот сжался, кашляя и давясь воздухом, растирая ладонями свою онемевшую шею.
Коп, приставивший к голове Каррана револьвер, заговорил снова, его голос звучал всё так же холодно:
— Теперь, если у тебя и у Нилсена существуют какие-то расхождения во мнениях, советую вам разрешать их вне офиса. О’кей? А сейчас, Карран, убирайся отсюда. Ни слова! Никаких весёлых трюков! Просто развернулся и убрался. Понял?
— Понял, — здраво сказал Ник.
— Ну и хорошо. Теперь пошёл.
Ник Карран развернулся и твёрдой походкой двинулся на выход, не обращая внимания на тупорылые оружейные дула, всё ещё направленные в его сторону.
Как бы там ни было, Нилсен не был столь спокоен. Он немного оклемался, хотя его лицо всё ещё сохраняло печать боли, сломленной гордыни и ярости.
— Ты сам себе подписал приговор, Стрелок! — заорал он в спину Ника. — Слышишь? Ты теперь вне игры! Считай, что тебя уже вышибли из департамента, даже если это и будет моим последним делом! Ты — вне игры!
Ник, казалось, не слышал слов взбешённого копа, а если и слышал, то уж не подавал вида.
Чтобы облететь весь департамент, новости о схватке между Ником Карраном и Нилсеном не потребовалось много времени. Копы любят слухи, как никто другой. Гас Моран был встревожен, когда узнал о происшедшем. Одно дело затеять междоусобицу с другим полицейским — пускай он хоть и высшего ранга, вроде Толкотта, — и совсем другое дело настроить против себя всю Внутреннюю службу. Если парни из Внутренней службы захотят, то они, без сомнения устроят тебе невыносимую жизнь. Это их работа — вышвыривать копов со службы. И Ник после своих предыдущих выходок уже оказался на очень тонком льду. А сейчас, похоже, ему осталось сделать один-единственный, последний шаг, чтобы провалиться в холодную воду расследования случившегося.
Гас догнал Ника, когда тот выскочил из здания и понёсся на стоянку автомобилей. У Морана не было сомнений, куда отправился бы нормальный коп после столкновения с Внутренней службой, — в любой ближайший бар, за исключением «Тен-Фор». Но с такой сумасшедшей собакой, каковой являлся Карран, не было абсолютно никакой уверенности, куда он направится после происшедшего.
— Ник! Ник! Обожди! — К тому времени как Гасу удалось догнать своего напарника, он уже задыхался от одышки и еле волочил ноги — прямой результат слишком большого количества выкуриваемых сигарет и выпиваемого пива, — Что за дьявол происходит вокруг, сынок? Здание управления шумит, как встревоженный улей, все говорят, что ты пытался убить Нилсена, Да к тому же прикончить его голыми руками. Тебе надо бы либо всё-таки следить за своим нравом, либо не вылезать из ванны с горячей водой.
Ник глубоко вздохнул. Он не мог сердиться на Гаса Морана. Тот был единственным человеком в департаменте, который действительно беспокоился о нём.
— Да ладно, не принимай это близко к сердцу. Ничего серьёзного не произошло. Со мной всё будет о’кей.
Гас Моран уныло покачал головой:
— Нет, сэр, He-а, не будет с тобой «всё о’кей». И ты прекрасно знаешь это, да и я знаю. Им очень захочется прибрать к рукам твой значок.
— Что ж, может, им это и удастся.
— Ник, ты не должен этого допустить.
Плечи Каррана тяжело опустились, его захлестнули усталость и безысходность:
— Я не осознаю, что делаю. Всё, что я знаю, так это то, что я последний дурак и слишком утомлён всеми этими играми.
Гас только улыбнулся ему своей кривой усмешкой:
— И ты знаешь, что? Из того, что я слышал, я понял, что ты убедительно продемонстрировал то, о чём говоришь.
— Она знает, Гас.
Не было необходимости уточнять, кто «она». Они оба знали, что Кэтрин Трамелл приносит одни только неприятности.
— Знает? Что знает? Она только забивает тебе мозги, сынок. Позабудь об этом.
— Она знает, где я жил. Ей известно, как я жил. Она внутри моей головы. Она ходит по моим следам, и я уже почти готов для неё.
— Что между вами происходит?
Какое-то мгновение Ник Карран боролся со своими страхами и страстями и висевшими над ним чарами Кэтрин Трамелл. Задолго до того, как он осознал это, она оказалась под его кожей, раздражая, подтачивая что-то в глубинах его души. Он пожал плечами и почти улыбнулся:
