Он вернулся домой, быстро переоделся и, упаковав в новый пакет найденный вещдок, поехал в райотдел милиции к майору Секерину.
— Что-то ты сегодня рано, — взглянув на часы, произнес начальник уголовного розыска.
— Зато ты, как я понял, еще не уходил с работы, — отметив появившуюся щетину на щеках товарища, парировал Чернов.
— Что есть, то есть, — согласился Секерин, пожимая руку коллеге, — Ночь была, как в Чикаго. — Он вновь сел за стол и продолжил, — Представляешь, сначала, около 19 часов в ресторане «Коралл» подрезали одного командировочного, по предварительным данным, не к той бабе приставать начал. Потом ДТП со смертельным исходом, а уже под утро квартирная кража.
— А что за ДТП произошло в районе? — поинтересовался Игорь.
— Да, ничего особенного, — пожал плечами Секерин, — Парень куда-то спешил, выскочил на проезжую часть на плохо освещенном участке и попал под колеса «Волги» Газ-21. Может, если б другой транспорт попался, парень бы выжил, а так ему металлическим оленем, который на капоте установлен, весь левый бок вырвало.
Он поморщился от неприятных воспоминаний и тут же спросил:
— А что тебя так это ДТП заинтересовало?
Игорь оглянулся на закрытую дверь и, понизив голос, ответил:
— Этот парень не куда-то спешил, он от меня убегал.
— Лихо девки пляшут, — удивился майор и испытывающее посмотрел на гостя, — А ну-ка, давай с этого места поподробнее.
Игорь рассказал ему все в деталях, не упуская даже ужин в ресторане, и в завершении положил на стол пакет с ножом.
Секерин нахмурился, обдумывая услышанное.
— А мне эксперт-криминалист говорил, что у покойного перебита правое запястье. При падении такого перелома не могло произойти, — задумчиво произнес он, — Теперь понятно, откуда ноги растут.
Майор постучал костяшками пальцев по столу и, посмотрев на Чернова, сказал:
— И что теперь прикажешь мне делать? Я думал, хоть этим делом будут заниматься транспортники, а благодаря тебе мне на голову еще и этот геморрой свалился.
— Не паникуй, — успокоил его Чернов, — Я этим делом сам займусь. Ты только отдай этот ножичек на экспертизу и все.
— Отдай на экспертизу, — передразнил Секерин, — Как у тебя все просто. А под каким соусом его туда отдам?
— Ну что, мне тебя учить? — улыбнулся Чернов, — По убийству Рубана, орудие преступления так и не нашли. Вот и преподнеси его, как будто только что обнаружили.
— Ладно, — махнул рукой майор — Куда уж от тебе денешься. — Он положил нож в сейф и снисходительно улыбнувшись, добавил, — Вообще-то ты мне уже должен, как земля колхозу. Рассчитываться когда собираешься?
— Как только у тебя появится свободное время, я готов по первой твоей команде отрабатывать долги, — вставая с места, весело ответил Чернов.
— Свободное время, — грустно повторил Секерин, — Значит никогда.
Он протянул руку Чернов и, на мгновение, задержав рукопожатие, спросил:
— А тебе не интересно кем был этот погибший?
— А его личность уже установили? — удивился Чернов, зная, что при том не было документов.
— Как ни странно установили, — гордо заявил Андрей, — Студент третьего курса нашего политехнического института. Причем не простой студент, а гражданин Сирии.
— Ни фига себе, — вырвалось у Чернова, — Чем же я так прогневил арабское население.
— Не знаю, не знаю, — многозначительно ответил Секерин, — Восток дело тонкое.
Он, наконец, отпустил руку товарища и, хлопнув на прощание Чернова по плечу, вернулся за рабочий стол.
Как ни странно, но разговор с Секериным его немного успокоил. После этого общения у него уже не осталось сомнений в том, что это обычная хулиганская выходка молодежи, ставшая в последнее время нормой. «В Москве все чаще и чаще стали сбивать фуражки с офицеров в метро. Почему бы в нашем провинциальном городе иностранным студентам не помутузить на спор пьяных украинских офицеров» — подумал Чернов и уже собрался отогнать от себя все эти мысли, как вдруг вспомнил о Гордиенко. Ведь тот был значительно пьянее его и двое оставшихся иностранцев вполне могли проследовать за ним. Он очень сожалел, что с утра не подумал о своем друге и не позвонил в часть, когда начался рабочий день. Его душа опять оказалась не на месте, и он с нетерпением ждал того момента, когда автобус подъедет к части. Игорь посмотрел на часы. Ему показалось, что стрелки нереально медленно двигаются по окружности циферблата. Он бросил через окно взгляд на обгонявшие автобус автомобили и, в который раз пожалел, что не имеет личного транспорта.
В конечном счете, волнение утихло только тогда, когда Игорь вышел на своей остановке. Автомобиль Гордиенко привычно стоял на парковке за территорией части. Чернов зашел в штаб и направился в свой кабинет.
— Товарищ майор, — окликнул его прапорщик — дежурный по штабу, — Вас с утра искал начальник службы вооружения.
— Спасибо, — ответил Чернов и свернул в штаб ОБАТО.
Гордиенко стоял возле шкафа с документацией и сосредоточенно листал подшивку с документами.
— Говорят, ты меня с утра искал, — с порога обратился к нему Чернов, — Что-то случилось? Сергей поднял удивленные глаза, и внимательно посмотрев на Чернова, ответил:
— Да, нет, ничего. Просто хотел узнать, как ты добрался домой.
— Прекрасно, — не стал посвящать товарища в детали вчерашнего вечера Чернов, — Спал только плохо, кошмары снились.
— Это не хорошо. Кошмары — это к спорам и неудачам. Так мне бабушка говорила, — ответил Гордиенко, и, указав руками на разложенные документы, добавил, — Я зайду к тебе, когда с бумагами разберусь.
Игорь пожал плечами и вновь направился к себе в кабинет.
В очередной раз, вспоминая события прошлой ночи, он пришел к неожиданному выводу. «Если б студенты захотели просто на спор избить офицера, было бы логичнее выбрать кандидатуру Гордиенко, ведь тот был в более уставшем состоянии, нежели я, — стал размышлять Чернов, — Либо, побили бы обоих по дороге к стоянке такси. Значит, версия хулиганства здесь не уместна. Если б иностранцы имели цель убить только меня, они сделали бы это сразу и тихо в подъезде дома. Значит, этим нападением, они хотели выставить меня, как участника пьяной драки, что, несомненно, сказалосьбы на моей репутации. Возможен еще другой вариант. Им нужно было меня нейтрализовать на какое-то время. Другими словами, сделать так, чтобы какое-то время я не мог выполнять свои обязанности. Этот вариант наиболее логичен, но чем я мог помешать сирийским студентам? Хотя, нельзя исключать, что к этому мог приложить руку и Свириденко. — Чернов вспомнил, что старшина роты охраны проживает именно в общежитии политехнического института. Мотив у него был. Классическая месть. Именно я стал инициатором лишения его очередного заработка на патронах».
Первая мысль, которая родилась в голове Чернова после обсуждения версий, это пойти к Тищенко в горотдел СБУ и рассказать все, как есть. У него в штате подразделения имеется целый оперуполномоченный, который занимается иностранными студентами. С чем черт не шутит, вдруг что-то узнает. Игорь потянулся к трубке телефона, чтобы позвонить ему, но тут же убрал руку назад.
«И что я ему расскажу, — вновь засомневался Чернов, — Что встретил сирийца в ресторане, потом тот меня догнал возле дома и пытался убить. Сразу возникнет встречный вопрос: «За что?» По просьбе прапорщика. Вряд ли в это кто-то поверит. Материально обеспеченные сирийские студенты будут помогать полунищему прапорщику. Бред. Следовательно, начнется расследование в отношении меня, подключат сотрудников внутренней безопасности, те опросят двух оставшихся друзей погибшего, а уж они-то, в отместку за друга, обвинят меня во всех смертных грехах, вплоть до сексуального домогательства. В итоге, сработает одна из моих версий, то есть, меня отстранят от выполнения служебных обязанностей на период расследования, а потом вообще могут убрать с объекта».
Он вышел из-за стола и начал ходить из угла в угол по кабинету, обдумывая все возможные варианты выхода на сирийских студентов, исходя из собственных возможностей. К счастью, в жизни никогда не бывает безвыходных ситуаций. Так и в этот раз, Чернов неожиданно вспомнил о Марине Разборской. Когда-то еще до Севера, она попала в поле зрения особого отдела. Тогда она привлекла внимание Игоря тем, что незадолго до оформления на службу поменяла фамилию и отчество. Именно это обстоятельство и послужило началом ее проверки. Тогда в 80-х это можно было расценить как умышленное сокрытие автобиографических данных. Но на деле, все оказалось гораздо проще. Еще в младенчестве, мать отказалась от нее и девочку удочерили бабушка с дедом. Ей дали фамилию и отчество деда. Марина выросла с ними, считая их своими родителями. Но когда девушке исполнилось 18 лет, объявилась настоящая мать, которая на тот момент проживала вместе с новым мужем в США. Марина, оформляясь на службу, скрыла это обстоятельство, так как в то время это было веской причиной для отказа в приеме на воинскую службу. Формально, тогда Чернов мог принять меры по досрочному увольнению ее из рядов Вооруженных Сил, но он принял другое решение — завербовать ее в качестве агента органов КГБ. Марина пошла на сотрудничество без колебаний, можно сказать даже с радостью, потому что в ее жизни ничего не менялось к худшему, более того, она получила покровителя в лице представителя одной из серьезных структур того времени. Девушка периодически встречалась с оперуполномоченным, рассказывала ему о выполнении данных им поручений, но реально никакой серьезной информации ему не представляла. Не потому, что она этого не хотела, просто не была создана для этой работы. Так прошли годы, сотрудничество переросло в обычную дружбу и уже Чернов помогал ей по жизни значительно чаще, чем она ему по работе. Марина не имела собственного жилья и постоянно скиталась по комнатушкам в частном секторе, потому как на аренду нормальной квартиры не имела средств. Вернувшись из Заполярья, Игорь устроил ее в общежитие политехнического института, где комендантом на тот момент работал его предшественник на авиационном полку. Ей выделили там отдельную комнату с мебелью за совершенно символическую плату.
