Второй блок документов содержал данные о мерах противодействия местечковой «независимости», предпринятых генералом Коржовым. В Новосибирске, Краснодаре, Тиходонске и еще восемнадцати регионах созданы филиалы Главного управления охраны. В Краснодаре, Ставрополе, Тиходонске, Пензе, Екатеринбурге образованы региональные подразделения «Альфы». Коржов достаточно долго вращался в мире политики, чтобы понимать: для пресечения любых проявлений сепаратизма достаточно пятидесяти решительных, хорошо подготовленных и вооруженных людей. Понимал он и то, что регионы в большей или меньшей степени склонны подражать ситуации, складывающейся в Центре. А здесь он располагал достаточными силами, способными перевесить заумную и бессмысленную болтовню депутатов Государственной Думы, да и Совета Федерации, если местные бонзы вдруг надумают залупаться.
Третий блок донесений информировал о сращивании криминальных структур с органами власти. Источник Лютик докладывал о том, что финансовая группа «Город» в качестве прикрытия использует Московское управление ФСК и Управление внутренних дел Москвы, а для непосредственной защиты имеет целую армию частных охранников — полторы тысячи штатных единиц, поголовно вооруженных, хотя лицензиями на оружие располагают не более сотни.
Это сообщение Коржов переписал в рабочий блокнот, сопроводив его конкретными задачами для силового подразделения СБП. Ударив в данном направлении, можно скомпрометировать конкурентов и упрочить собственный политический капитал.
И наконец, информация из-за границы. Зарубежная агентурная сеть постепенно укреплялась и расширялась. Когда он сможет ее законодательно легализовать, то Служба станет вполне способной тягаться с внешней разведкой или ГРУ[7]. Перебирая листки сообщений последней группы, Коржов отложил одно — из резидентуры посольства в Республике Греция.
«…Проведенными военно-морским флотом Греции подводно-поисковыми работами обнаружена сверхмалая подводная лодка предположительно российского производства, лежащая на грунте на глубине двухсот метров у юго-восточной оконечности острова Тинос. При визуальном обследовании с помощью дистанционно управляемой телекамеры внутри „малютки“ зафиксирован труп члена экипажа. Находку связывают с трупами аквалангистов, найденными в том же районе незадолго перед этим. В связи с большой глубиной принято решение обратиться за помощью в подъеме СПЛ к союзникам по НАТО, скорее всего, к специальным силам военно-морского флота США».
Последнее сообщение Коржов дважды подчеркнул красным карандашом и сделал в рабочем блокноте пометку: «Не надо ли нам опередить американцев? Поинтересоваться у организаторов операции, приведшей к затоплению СПЛ».
Организатором данной операции являлся бывший одиннадцатый отдел КГБ СССР, а ныне — Управление по безопасности специальных технических объектов ФСК России. Коржов дал задание своему заму собрать подробную информацию об этом подразделении.
Следующей ночью начальник СБП выслушивал доклад полковника Разинкина.
— Полностью обособленная структура — отдельное финансирование, материально-техническое снабжение, собственный кадровый аппарат, свой научно-исследовательский институт, полигоны, даже силовое подразделение — так называемая «ударная группа», — с удивлением рассказывал Разинкин.
Позавчера ему исполнилось сорок два, и теперь он был всего на пять лет моложе шефа, но бессонные ночи переносил с трудом: тер глаза, сдерживал часто подступающую зевоту, иногда это не получалось, тогда он прикрывал рот ладонью и извинялся, но постоянно извиняться было глупо, и он перестал. Коржов, напротив, выглядел свежим и бодрым. Разинкин знал про феномин, но прибегать к стимуляторам не хотел. Это у шефа нет выбора, он играет ва-банк, а ему-то зачем здоровье гробить?
— Самое удивительное, они практически не подчинялись руководству КГБ — этот Верлинов выходил прямо на ЦК и Совмин! Да, да! Одиннадцатый отдел стал фактически самостоятельной спецслужбой, и Верлинов предлагал создать на его основе Министерство внутреннего контроля, а сам, конечно, метил в министры… Кстати, он имел мощное информационное обеспечение. Очень мощное. Мои источники считают, что он являлся одним из самых осведомленных людей в стране! Думаю, именно в том и состоит разгадка его исключительности…
Разинкин зевнул в очередной раз.
— Но вояки подставили ему подножку. ГРУ раскопало, что одиннадцатый отдел проводил эксперименты по программе «Сдвиг» — помните?
Коржов секунду помедлил, затем кивнул.
— Сейсмическое оружие.
— Да. И хотя не Верлинов его придумал и не своей властью использовал, виновным сделали его. Шум в Думе, расследование и соответствующие последствия… Он не стал дожидаться и ушел за кордон. Подводным путем. Его пытались задержать, при этом лодка-«малютка» затонула. Сам он вроде тоже погиб, хотя история довольно темная.
Начальник охраны Президента задумался. Обособившаяся спецслужба, недавно обезглавленная и, по существу, никому не принадлежащая. Если прибрать ее к рукам, то могущество СБП многократно усилится…
— Кто сейчас там начальником?
Разинкин наморщил лоб.
— Где?
— В одиннадцатом отделе.
— Полковник Дронов. Личность ничем не примечательная. Степашкин подмял его под себя, хотя Дронову это не особо по нраву. Но вида не подает…
— Собери все, что есть про этого полковника. Надо с ним побеседовать. До утра успеешь?
Разинкин, чувствующий себя как вареный рак, не понял.
— До какого утра?
— До следующего. Завтрашнего, — невозмутимо пояснил Коржов.
— Так ведь ночь сейчас… Все спят…
— Мы же не спим. Ты, правда, дремлешь… Зато я бодрствую.
— Так-то оно так… Если б было заведено: вы не спите — и все не спят. Тогда бы успел.
— Ты что, Сталина из меня хочешь сделать? — прищурился Коржов.
Разинкин принужденно улыбнулся.
— Нет. Разве только Берию… — Улыбка тотчас сошла с его лица. — Извините, шеф, я совсем одурел…
Коржов молча рассматривал своего зама. Неподвижное лицо, непроницаемые глаза. Определить, о чем думает начальник СБП, было совершенно невозможно.
Заседание Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации было закрытым и продолжалось три дня — совсем недолго, если учесть, что материалы уголовного дела составили десять томов. К обеду четвертого дня председательствующий генерал-лейтенант юстиции огласил приговор: за измену Родине и убийство трех военнослужащих ВМФ России бывший начальник бывшего одиннадцатого отдела бывшего КГБ СССР Верлинов заочно приговаривался к смертной казни.
Как всегда в подобных случаях, юридическая оценка просто оформляла политическое решение по делу. Следствие можно было прекратить и без суда — в связи со смертью лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности. И хотя официальная версия о гибели Верлинова сомнению не подвергалась, в «верхах» сочли, что процесс и суровый приговор окажут большое воспитательное воздействие на сотрудников специальных служб, дисциплина среди которых была уже не той, что несколько лет назад, а «беззаветная верность долгу» осталась лишь заштампованной фразой в служебных аттестациях и характеристиках. И хотя отнюдь не офицеры разведки и контрразведки были в этом виноваты, а объективные условия, созданные в стране теми же самыми «верхами», во всех подразделениях СВР[8], ГРУ и ФСК провели собрания личного состава с информацией о решении Военной коллегии.
В былые времена данная информация лишний раз укрепила бы в каждом и без того бесспорную мысль, лежащую краеугольным камнем в фундаменте честной и безупречной службы: предательство карается смертью. Ушел, гад, все — тебе конец! Если не утонул ты на самом деле, а сыграл, схитрил, сымитировал, вот он — заочный приговор! Все знали, что это значит…
Еще в ОГПУ имелся заграничный диверсионный отдел, дотянувшийся в 1926 году до неприметной квартирки на втором этаже ветхого дома в небогатом районе Парижа. Здесь мирно жил Симон Васильевич Петлюра, успевший за шесть лет эмиграции привыкнуть к мысли, что оставленный им на Украине кровавый след навсегда затянулся временем. Постучавшего в дверь молодого человека с большим букетом цветов хозяин принял за своего поклонника — одного из многочисленных последователей националистической идеи, навещающих «батьку». и в чужеземье. Осознать ошибку сорокасемилетний Симон не успел: спрятанный в букете газовый пистолет с глухим хлопком выбросил ему в лицо заряд цианида.
Когда на смену ОГПУ пришел НКВД, в нем создали Управление специальных операций с отделом «Л», попросту — ликвидаций, между собой его называли «отделом мокрых дел». Долго работал в Управлении, а одно время и руководил им Павел Судоплатов — одна из легендарнейших личностей незримого фронта. Хотя деятельность подразделения «Л» держалась в строгом секрете, да и имя Судоплатова являлось государственной тайной, а тайны в сталинские времена хранить ой как умели, среди своих информация все равно расходилась. Да и на специальных занятиях разбирали, как шел Павел на встречу с лидером украинских националистов полковником Коновальцем в Роттердаме.
