Ярчук пригнулся за деревом. Вокруг было спокойно, лишь на стоянке, показалось ему, мелькнул красноватый блик сигареты. Клим осторожно крался вдоль проволочной сетки по саду Губского. Он глянул в сторону своего дома — тот стоял безмолвной темной массой, вряд ли в нем теперь кто-нибудь был. В конце изгороди, он помнил, была прореха, сквозь нее по задворкам своего участка он рассчитывал пробраться к нужному месту…
— Ага…
Стволы осинок тускло рябили в свете аккумуляторного фонарика, кто-то усердно рылся в земле короткой лопатой, разгребая лесную почву мощными, быстрыми движениями. Слышно было, как потрескивали корни и часто дышал человек, и, меланхолически шурша, на слабом ветерке трепетали миллионы осиновых листков. Удивительно — никто не прикрывал кладоискателя, а ведь должен был… Может, умело схоронился?
Клим сжал в руке захваченный по дороге колышек с помидорной грядки — не оружие, но все-таки кое-что против саперной лопатки. Теперь он слышал еще один звук — торопливо попискивал зуммер металлоискателя: значит, нашел все-таки что-то… Ярчук бесшумно подкрадывался от ствола к стволу — землекоп был слишком поглощен своим.
Теперь их разделяло всего метров пять. Томик — это был-таки он — углублял длинную узкую траншею возле наполовину вывернутого корня. Куча свежевырытой земли чернела среди груд мусора…
— Попался, сволочь!
Клим бросился на него. В тот же момент осинник розово вспыхнул, и по лесу прокатились два выстрела — оглушительных в тишине. Телькнула пуля, сшибая ветки. Ярчук упал на землю: он успел заметить, как Томик, бросив лопатку, исчез во тьме. Слепая ярость охватила Клима.
— Стой!
Ярчук, пригибаясь, помчался следом — он не знал, откуда стреляли. Грохнул еще выстрел. Он оглянулся, и тут тяжелая, пахнущая табаком ладонь схватила его за рот, другая рука в мгновение ока бросила на землю, и спину придавила неимоверная тяжесть.
— М… мм! — Клим вывернулся и увидел над собой широкий силуэт, квадратные плечи, круглую голову с приплюснутыми ушами.
— Ах, гад! Так вот ты кто!
— Молчать! — баском цыкнул квадратный, придавив Ярчука коленом. Он держал пистолет на отлете, прислушиваясь к удаляющимся в сторону улицы шагам бегущего; Ярчук изогнулся и ударом ноги вышиб оружие, но квадратный даже не отреагировал. Вдали скрежетал стартер — рев удаляющейся машины, слабея, замирал на шоссе. И тут же заворчал другой автомобиль.
— Все. Подъем, товарищ Ярчук… Савченко, Никишин!
Клим встал, растерянно стряхивая мусор с одежды. Пошарив в траве, квадратный нашел пистолет и сунул его в карман. Подбежали двое, в свете аккумуляторного фонарика Клим с удивлением обнаружил, что они из числа вчерашних гостей Губского.
— Кто вы такой? — с трудом выговорил Ярчук. Он вдруг почувствовал такую слабость, что еле мог стоять.
— Капитан Сай, — коротко ответил квадратный. — Савченко, заберите добро, что он тут оставил — пригодится. Сфотографируйте все, как оно есть. Кто сейчас на связи?
— Практикант.
— Козырев с кем?
— Отвезли уже, товарищ капитан.
— Тогда вверяю вам этого бойца, лейтенант. — Сай мягко прихватил Клима своей медвежьей лапой. — Он в курсе всех этих дел… по собственной инициативе, правда, зря рисковал. Поговорите, может, что новое выяснится…
Они вышли из леска: навстречу им подкатил темный лимузин с гербом на дверце. На стоянке возле двора Губского были еще люди, среди них Клим различил сержанта Станевича. Две машины стояли с открытыми дверцами, в одну вталкивали бешено сопротивляющегося верзилу — это был не Томик, скорее всего один из картежников, Ярчук повел глазами на свой дом и увидел, что окна в нем светятся.
— Томика упустили, — тупо сказал Клим.
— Ненадолго, — Сай грузно сел рядом с водителем. — Он теперь уверен, что его выставили для твоей, так сказать, вендетты… Погнал счеты сводить. Ты успел, небось, убедиться — кадр бешеный. Он нас и наведет на своего Пана.
— Вы что — не знаете его точки?
— Если б те… Этот, что на стреме сняли — Козырев — знает только Выселки. Но там его уже нет, только что радировали.
Лейтенант хотел что-то добавить, но Клим перебил:
— Есть еще две точки…
— Ах ты ж, боец! Это меняет дело, — капитан Сай высунулся из машины, — выкладывай быстренько, товарищ Ярчук…
* * *
Клим неслышно приоткрыл дверь, в глаза ему ударил яркий свет. Тоня сидела спиной к нему, в наушниках, над портативным передатчиком; мигал индикатор приема. Ярчук вспомнил почему-то, как неделю назад она стояла в дверях, как теперь он, и дразнила его Нельсоном — как давно, все-таки, это было. Постучал о притолоку костяшками пальцев, чтобы не испугалась (а может, на счастье?), и Тоня обернулась — тревожная, осунувшаяся. Глаза расширились и потемнели, как тогда, на холме.
— Передай спецгруппам и наверх, что капитан Сай снимает преследование. Есть новые данные, он все доложит сам. Только что выехал в город.
Тоня молча переключила режим и продиктовала сообщение своим мягким, немного охрипшим голосом.
— Как поняли, прием…
Клим подошел к ней и снял наушники. Тоня все так же смотрела на него — серьезно и безмолвно. Заметил паутину в светлых волосах.
— Что, опять посещала чердак?
— Здравствуй, — сказала Тоня, прижимая его руки к щекам, — здравствуй, Клим…
Томик закладывал один вираж за другим. Придорожная посадка выбрасывала навстречу свету фар диковинные в ночи, словно гипсовые, ветки-руки, эти руки, чудилось Томику, тянулись охватить, смять его. Все еще стояло в глазах зарево вспышки выстрела, сверлил уши смертельный взвизг пули. Выставил чалдону на съеденье!
Уииииииии!
Верещали шины, его почти сдернуло с руля на повороте. Эта рокада в поле вовсе не была рассчитана на такую езду. Обернулся — хвоста пока не было. Томик гнал почти четверть часа, и что-то в этом отсутствии погони казалось ему настораживающим.
— Поднял ментов своей музыкой и напоролся, гусь. Дуру вез для этого дела, мать его, мститель кровный!
Ощерясь, он вглядывался в бешено проносившийся мимо светлый край асфальта, как в свое время на ралли, в ночных пробегах; так он точнее определял место на дороге. Запоздалая влюбленная пара, шедшая по обочине, шарахнулась в сторону. Белесый силуэт зайца мелькнул через дорогу впереди. Томик стиснул зубы — хватит с него дурных примет. Главное — почему старый хотел свалить его? Не потому ли, что сам…
Машина, приседая, вылетела на мост. По спокойной реке полз туман, редкие огоньки рыбаков, приткнувшихся в палатках под берегом, отражались в воде… Холеный, ухоженный автомобиль Губского выл в чужих, варварских руках, визжал на поворотах покрышками.
— Лахудра… не удержала фраера! А касса уже была в руках…
Томик выругался и притормозил. В километре за рекой был пост, чтобы миновать «крючка», он свернул на проселок и заковылял в старых ухабах. Машина билась днищем о кочки. Он миновал скопление окраинных домиков; разбуженные псы заходились от лая. Где-то здесь должен быть поворот на Москали, а оттуда уже рукой подать до центра. В этот же момент Томик заметил в зеркале две искорки света, ныряющие далеко позади на скверной дороге. Он прибавил газу…
* * *
…Будто притягиваемый какой-то центростремительной силой, Томик несся по касательной. Где-то в средоточии этой силы находился невидимый Пан. Он даже не знал толком, где его теперь искать.
Он влетел на Рыбную, ныряя сквозь сонные проходные дворы, умудрился выскочить в верхней части города, напротив Нового театра. По ярко освещенному проспекту бежали редкие такси, светофоры были выключены, над перекрестками монотонно вспыхивали мигалки. Он решил не бросать машину до самого последнего момента, когда уже некуда будет деться. Рванул на подъем, изнемогая от света ртутных ламп, словно сова под солнцем, быстро свернул на Казачий спуск и, дребезжа шинами по брусчатке, скатился к темной набережной. Здесь шоссе было пустым и широким, черные непроглядные куртины стриженых кустов сирени закрывали дорогу от домов. Он мчал по пологой дуге набережной, вдоль тротуара с чугунной оградой. Над рекой справа высился огромный собор, и Томику — вот тебе раз — вдруг захотелось перекреститься.
— Похоже, сбросил хвостов…
И тут же заметил на дороге впереди отблески настигавших чужих фар. Резко, насколько это еще было возможно, ушел вперед, а за поворотом, прикрытый деревьями, выскочил на газон и вкатился в самую средину шарообразных кустов. Выключил зажигание и сидел, не шевелясь в этом укрытии, пока два пятна света не пронеслись мимо. Возможно, это были и не оперативные машины… Надо было снова двигаться, но Томик сидел расслабившись в теплой темноте, слегка пахшей бензином и алкоголем.
* * *
Он подтянулся на кирпичной стене и внимательно оглядел дворик, окруженный низкими крышами. В нем было пусто и спокойно, лишь двое алканов спорили негромко друг с другом на лавочке, да в окне Михая значился свет: сеанс одновременной игры.
