Ознакомительная версия.
— Ну, как? — показалась в дверях Настя. Денис слегка оторопел и не сразу нашелся, что ответить — выглядела та потрясающе. Вид не портила даже желтизна на лбу, девушка точно живой воды в душе отхлебнула — свежая, веселая, глаза блестят, мокрые волосы завернуты в полотенце. Ага, на шампуни и прочее бабка расщедрилась, а вот с остальным…
— Жрать хочу, — сказал Денис, отводя от девушки взгляд, — а нечего. Еще немного, и я за себя не отвечаю, заделаюсь каннибалом. — «Мне уже без разницы», — последнее он оставил при себе и снова посмотрел на Настю, снова откровенно оценивающе, точно примерялся, с какой части тела начать, и глаза разбегались.
— Я тебе пока живой нужна, — точно не замечая его взгляда, сказала та, стянула с волос полотенце и принялась тереть их мокрой цветной тряпкой, — можно пиццу заказать. И еще что-нибудь…
Денис был уже в коридоре, нашел в кармане газету, порадовавшись своей привычке не бросать мусор мимо урны, а при отсутствии таковой забирать отходы с собой, нашел требуемый раздел. И через пару минут уже звонил в одну из контор по доставке готовой еды.
Привезли заказ быстро, волосы у Насти даже не успели толком высохнуть. Тощий очкарик отдал Денису коробки, откуда по квартире пополз умопомрачительный запах еды, забрал деньги и смылся. Денис, борясь с желанием слопать все в коридоре, отнес коробки на кухню, открыл первую и схватил сразу два довольно горячих куска. Настя аккуратно оторвала себе половинку и принялась жевать.
— Ты же на диете, — с набитым ртом сказал Денис.
— Плевать, — невнятно отозвалась та, — белки и углеводы вместе, какой ужас… Как вкусно, мама дорогая… Надо было три штуки брать, чтобы на завтра хватило…
Оба посмотрели друг на друга и отвели взгляд. «Завтра» — вот чего боялись оба и не хотели об этом говорить. Завтра, послезавтра, через три дня — деньги закончатся, их выкинут из этой норы, и что потом? «Ненавижу». Денис почувствовал, что есть больше не хочет, поганая неизвестность и липкая безнадежность напрочь отбили аппетит. Что дальше, что? Они не могут сидеть тут вечно, даже если отдадут старухе все деньги, а потом убьют ее, выиграв для себя еще дня два-три. Но отсюда уйти придется, и куда — снова на улицу, где, как ему сегодня казалось в приступе паранойи, их караулит каждая собака, чтобы сдать полиции или Никольскому, хотя это для них одно и то же. Квартира — не больше чем передышка, она надолго не затянется, и потом…
Настя чувствовала что-то похожее, она потянулась было ко второму куску, но отдернула руку и закрыла коробку.
— Ешь, — сказал Денис, — остынет и станет резиновой.
— А ты? — спросила девушка.
— Не хочу.
Он ушел в «свою» комнату и, не включая свет, подошел к окну. Темень, чуть разбавленная светом, падавшим из окон домов поблизости, тени людей и собак, снующих в полумраке меж сугробов и кое-как припаркованных машин. Мрак, безысходность, тоска — в точности как у него на душе сейчас, это не кошки, что называется, скребут, а крысы: облезлые, слипшиеся хвостами, они волокут за собой своих дохлых собратьев и от писка того и гляди стошнит…
Позади шевельнулась тень, Денис глянул на отражение в стекле и увидел Настю. Она стояла в дверях, провела ладонью по косяку, поправила волосы и сказала:
— Зачем тебе все это? Неужели из-за денег?
— Да, — помедлив, отозвался Денис, — из-за денег. Или ты думала, что я так развлекаюсь?
Что она там себе думала, Настя оставила при себе, вошла в комнату и присела на край дивана и молчала. Было очень тихо, Денис слышал и топот в подъезде, где, судя по грохоту, понимался взвод, не меньше, и пьяные крики с улицы, и лай. Рамы в окнах стояли старые, деревянные, выкрашенные незабвенной белой краской, что, засыхая, собирается на поверхностях тяжелыми гладкими каплями, да так и остается на века. Звуки и холод они пропускали прекрасно, и Денис поежился от острого сквозняка, которым ощутимо тянуло сквозь щели.
— Думаю, что у тебя случилось что-то… ужасное, — сказала Настя, и пружины под ней легонько скрипнули. Она помолчала и продолжила: — Ты не убийца, ты…
«Откуда ты знаешь, кто я?» — едва не сорвалось у него с языка, но Денис предпочел отмолчаться. Случилось, она права, и не просто ужасное, а катастрофа, его мир держится на честном слове и вот-вот сорвется в бездну, откуда ему уже не подняться.
— Случилось, — негромко сказал он и почему-то успокоился. То ли свыкся с этой безнадегой, что преследовала его уже несколько месяцев, то ли просто устал. Да, он попытался повернуть ситуацию под себя и проиграл. Но хотя бы попытался…
— У тебя долги или здесь что-то другое? — Настя не допытывалась, не лезла с расспросами, она просто перебирала варианты и почти попала в цель.
— Другое.
И Денис вдруг рассказал ей все, как на исповеди, как на духу, не упустил ничего из старой истории с подброшенным в его гараж пистолетом, и про болезнь матери, и о том, что счетчик тикает, что времени нет, и что мать скоро окажется дома, а сын снова в тюрьме. Честно рассказал, как есть, только о Ваське говорить ничего не стал — перебьется, торгаш хренов, много чести ему.
Выговорился и окончательно понял — все, финиш, он в тупике. Настя ему ничем не поможет, и вообще она может идти на все четыре стороны. Отловят ее люди Никольского или она благополучно доберется до отца — ему безразлично, финита, конец игры. Осталось только гадать, кто будет первым — полиция или люди Никольского, ведь выследят рано или поздно, к гадалке не ходи…
— Боже мой, — шепотом сказала девушка, — что же теперь делать. Ведь твоя мать может умереть…
Лучше бы она молчала: злость и бессильная ярость накатили с новой силой, встряхнуло, точно от удара током, Денису даже показалось, что он слышит треск разрядов. Но нет, это скрипели половицы — Настя шла к нему и остановилась в шаге, не решаясь приблизиться. И правильно делала, сейчас он с трудом себя контролировал.
— Не твое дело. Можешь катиться на все четыре стороны. Убирайся прямо сейчас, — непослушным языком произнес Денис, и было в его голосе нечто, что заставило девушку отступить, а потом и вовсе выйти из комнаты. Денис захлопнул за ней дверь, лег на диван, спрятал кобуру с «Викингом» в подушки и еще долго смотрел в потолок, невольно прислушивался к звукам, что доносились из квартиры. Тихие шаги, стук дверцы холодильника, шум воды в ванной, стук двери в другую комнату — Настя не собиралась уходить. Понятно, в общем, идти ей некуда, да еще и ночью, утра ждет, чтобы сбежать. Да и пусть катится, и без нее тошно. «Баран», — обругал себя Денис, осененный запоздалым озарением, что не курьеров Никольского грабить надо было, а Ваську. А что, все прошло бы легко и просто — «Сайга», «чеченка», быстрота и натиск. Можно было для начала дымовуху в магазин закинуть и под прикрытием отравленной завесы спокойно выпотрошить кассу, прихватив с собой горсть-другую бирюлек подороже. Давно бы при деньгах был и не дергался, как последний неудачник. Или не Васькин магазин, другой ювелирный, в соседнем городе, или ломбард, где улов гарантирован. Но поздно пить боржоми, наломал дров от души, и что теперь делать… Черт, она так и сказала…
От тяжелых мыслей стало до того невмоготу, что организм потребовал передышку — Денис отрубился в один миг, точно в теплую воду с головой упал. А проснулся от того, что кто-то тормошил его за плечо.
— Денис, Денис, проснись! Я все придумала! — шептал кто-то, и спросонья ему показалось, что рядом стоит русалка. Волосы до плеч, мягкие, совершенно русалочьи очертания фигуры и запах, от которого рассудок отказал на краткий миг. Точно водорослями пахнет и свежестью, как на реке после жаркого летнего дня, и еще чем-то сладким. Русалка наклонилась к нему, коснулась волосами его щеки и повторила:
— Я все придумала. Да просыпайся же!
И с силой толкнула его в плечо. Наваждение схлынуло, Денис сел на диване и первым делом потянулся к кобуре, вытащил ее из подушек и, услышав короткий смешок, сунул обратно. Не русалка это, а Настя, стоит рядом и смотрит так, что даже в темноте он чувствовал на себе ее взгляд.
— Чего тебе? — буркнул Денис, стараясь не смотреть на девушку, но получалось плохо, глаза сами собой возвращались к привлекательной — чего уж там — картинке. Сообразил, что та не потрудилась даже одеться и стоит перед ним, завернувшись в то самое полотенце, каким недавно вытирала волосы, а оно толком ничего и не скрывает, так, видимость «ширмы» создает, не более. Денис малость обалдел и почувствовал, что в горле пересохло. Нет, ну кто такое выдержит, это ж какие силы нужны, однако делал вид, что в порядке, что так и должно быть.
— Я придумала, — повторила Настя, — я знаю, что делать. Отдай меня Никольскому, и он заплатит тебе, хорошо заплатит. Я нужна ему.
Сначала показалось, что ослышался, но нет — Настя в упор смотрела на него, и от ее молчания по коже пробежал холодок. Денис спустил ноги на пол, прикрылся одеялом и спросил хрипловатым со сна голосом:
Ознакомительная версия.
