Ознакомительная версия.
Алла прошла в дальний угол зала и заняла столик в полутемной нише. Она замерла в мягком кресле и стала наблюдать за народом… Ресторан не был пуст. В центре топтались танцующие пары, кто-то общался за щедро накрытым столом, кто-то начинал знакомство за барной стойкой.
В светлом холле у входа трое красавчиков вели светскую беседу, изредка поглядывая в зал. Всех их Алла хорошо знала. У одного из них были трусливые бегающие глазки, и Бакунина когда-то не захотела с ним общаться. А двое других уже бывали у нее дома… Но очень давно. Сейчас они уже поистрепались, и журналистка не взяла бы их ни за какие деньги…
Вот в ресторан вошел новенький. Его облик сразу чем-то привлек к себе… Мятые брюки, темная рубашка без галстука и куртка – не очень подходящий вид для похода в ресторан.
Парню было не больше тридцати. Он был красив, но без столичного лоска. Что-то вроде донского казака из «Тихого дона».
Казак был явно не из местных. Он спокойно осмотрел зал. Но от входа невозможно было увидеть тех, кто прятался в нишах под зелеными абажурами… Парень неуверенно прошел к барной стойке, а потом стал обходить все столики, искоса поглядывая на посетителей.
Алле показалось, что парень задержался около ее ниши дольше, чем у других… Это не говорило пока ни о чем, но Бакуниной вдруг стало приятно. Она решила, что он заинтересовался именно ей! И не как журналисткой, а как женщиной… Вот только какой-то он робкий – хочет познакомиться, но не может. Казак, а такой стеснительный!.. И тогда Алла сама обратилась к нему.
– Вы ищите место?
– Ищу.
– Можете сесть за мой столик… Вы не против?
– Нет, я не против.
Парень сел, но сразу оглянулся и взмахнул рукой, подзывая официанта… Это было непривычно. Обычно здесь заказывали дамы. Они же и платили…
Через час общения Бакунина уже точно знала, что уйдет из ресторана вместе с этим парнем и что он будет ночевать у нее… А где ему еще ночевать? Он только днем приехал из Воронежа, бросил вещи на вокзале пошел гулять по Москве… Милый мальчик! Но и сила в нем какая-то чувствовалась. И имя самое русское – Иван!.. Он явно был близок к земле. Но не так как шахтер или тракторист, а в высоком смысле. Как герой или былинный богатырь, как Стенька Разин или Алеша Попович.
– Иван, вы пойдете ко мне ночевать?
– Неудобно как-то… Вы же меня почти не знаете. А вдруг я какой-нибудь киллер.
– Ой, не смешите меня, Иван!.. Я – журналистка. Я вижу людей насквозь… Поехали ко мне, Ваня!
– Поехали… А вы точно не передумаете?
– Ни в коем случае!.. Вот, если бы ты, Ванюша, немедленно согласился, я бы засомневалась. А так – я верю тебе на двести процентов…
Алла проснулась, почувствовав, что его нет рядом… Она чуть приоткрыла глаза и улыбнулась – Иван стоял рядом с кроватью и осторожно одевался. Он делал это тихо, стараясь не разбудить ее… Как хорошо, что она пошла вчера в «Зеленую сову». Она бы могла сразу из редакции поехать домой. И что бы было? Посмотрела бы гнусный телевизор, выпила бы чай с бутербродами и легла одна в холодную постель… А так – она узнала Ивана! Пусть это маленькое, но счастье!
Ей не хотелось шевелиться. Но праздник должен продолжаться! Надо сделать для Ивана что-то яркое и увлекательное. Он не должен уйти просто так!
Бакунина рывком сбросила с себя одеяло и открыла глаза… Он замер, а она ехидно смотрела на Ивана взглядом порочной библиотекарши. Она и на самом деле хотела соблазнить его еще раз…
– Что молчишь, Ваня? Как тебе эта картинка?
– Так что тут говорить? Красота, да и только… Формы у вас впечатляют. Я не люблю совсем худых. А тут – всё в самый раз!
– Ты прав… Мне и самой мое тело нравится. Иногда встану у зеркала и сама собой любуюсь… Ты куда, Ваня, собрался? Не спеши. Мы еще час можем побыть вместе…
Бакунина чуть изменила позу. Ей казалось, что Иван сейчас начнет срывать с себя одежду и в страсти бросится на нее. Но парень взял с кресла куртку, одел ее и начал застегивать молнию… Все это он делал неторопливо и сосредоточено. Но Алла заметила, что руки его дрожат, а значит – он волнуется… Она улыбнулась, представляя, что твориться в душе молодого мужчины, сильного и страстного…
Бакунина ошибалась! Иван действительно волновался, но совсем не по тому поводу… Он засунул руку за пазуху и вытащил что длинное и блестящее.
Женщины не должны разбираться в оружии! И Алла толком не знала что это такое – револьвер, пистолет или какой-нибудь наган… Она понимала самое главное – эта штука с глушителем, и она стреляет!
На Бакунину напал какой-то ступор. Она не орала, не дергалась, не делала большие глаза. Она замерла и с трудом произнесла простую фразу.
– Ты что это, Ваня?
– Я же предупреждал, что ты зря меня пригласила… Хотя, оно без разницы. Я убил бы тебя все равно.
– За что?
– За Шадринск… Накройся. Смотреть противно!
– Да, сейчас… Но одеяло на пол упало.
– Подними!
Она послушно перевернулась на живот и смешно поползла к краю кровати, за который сползло сброшенное ей одеяло…
Вероятно, киллер медлил, видя живые глаза жертвы. А когда Бакунина повернулась к нему спиной и всем остальным, Иван поднял пистолет и, почти не целясь, дважды нажал спусковой крючок.
Звуки выстрелов были резкие, отрывистые и тихие, как обычные хлопки в ладоши. Не стрельба, а жидкие аплодисменты…
Иван подумал, что третий контрольный выстрел не нужен. Одна пуля попала под правую лопатку, другая – под левую… Было ясно, что журналистка его уже не слышит. Но он отчетливо произнес:
– Это тебе за Шадринск!
Сказал, нервно улыбнулся, прицелился и выстрелил третий раз. Теперь пуля вошла точно между лопаток…
* * *
Они и в этот день не пошли на пляж… Они не Сизифы какие-нибудь, чтоб в жару бегать по горам!.. На сегодня Вадим с Ириной запланировали пикник на природе. Но не на открытом солнце, а в тенистом лесу у водопада.
За виноградниками начиналось то, что в центральной России называют сосновым бором. Две-три сотни деревьев, заросли непонятных кустов, обломки скал, поросшие мхом, и солнечная поляна в центре этой красоты.
Молодожены разместились в тени. Здесь было все, как они хотели. Правда – водопад оказался небольшим. По отвесной скале неслышно и вяло стекала тонкая струйка воды… Даже, не стекала, а капала в разных местах.
Очистив поляну от шишек, Хилькевич постелил одеяло и начал раздеваться. А Ирина уже была в купальнике. Первым делом она сбросила сарафан на соседний куст с ароматными желтыми цветами.
Рядом стояли сумки с красным вином и простой закуской. Этого хватит до вечера… Одним словом – все говорило о предстоящем райский отдыхе!
Для начала они просто легли на спину и стали смотреть на чистое небо, которое синело в просветах между сосновыми ветками… Сюда не доходили звуки пляжа и шум шоссе. Но и тишины здесь не было. В скалах свистел ветерок, деревья скрипели, шурша иголками, капли водопада шлепали по лужицам… А еще запах! Он земли шел «чарующий аромат» прошлогодней прелой хвои и странных местных цветов.
Читать не хотелось… Вадим взял приемник и попытался найти подходящую музыку. Но в эфире звучала сплошная дискотека. Казалось, что одинаковые голоса производят похожие воющие звуки.
– Я чувствую, Ирина, что старею.
– Не очень заметно!
– Я не об этом… Я о музыке. Хочется спокойных мелодий, хочется классики, хочется осмысленных слов… Меня стали раздражать современные песни.
– А меня они всегда раздражали. И это не потому, что я старая. Просто у нас с тобой, Вадик, есть вкус. Мы с тобой эстеты! Мы с тобой из интеллигенции, из той тонкой прослойки, которая на радио и ТВ не делает рейтинга.
– Да, рейтинг – это у них бог и царь!
На какой-то волне начался перезвон курантов, и веселый девичий голос стал скороговоркой сообщать главные новости планеты… Сначала было сказано, что в Сочи из роддома украли младенца, потом – про русскую любовницу американского гитариста. Но третья новость могла стать сенсацией мирового масштаба.
Дикторша радостно сообщила, что сегодня утром в своей квартире была найдена журналистка Алла Бакунина – убита тремя выстрелами в спину…
Хилькевич перевернулся на живот, подполз к сумкам и вытащил два сотовых телефона. Один из них он положил на живот Ирине, а другой себе.
– Не поняла тебя, Вадик!.. Ты на что намекаешь?
– Не поняла? Жаль!.. Я уж поверил, Ирина, что ты и точно из прослойки. Из тех, у кого вкус, дедукция и интуиция.
– Сейчас обижусь!.. Извиняйся!
– Извиняюсь. Ты, Ирина, очень умная. Даже слишком!.. Но вот не могла понять, что тебе сейчас будет звонить генерал Вершков.
– Так, Вадик. Я, видишь ли, свой аналитический ум в Москве оставила. Поэтому – давай подробности.
– Слушай сюда… Сегодня утром убили Бакунину.
– Знаю!
– Она была очень оппозиционная журналистка.
– Знаю, Вадик. Переходи к делу.
– Перехожу… Во вчерашней газетке писали, что для Кремля Бакунина, как кость в горле. И что на самом верху ее очень бы хотели убрать… Делаю вывод, что западная пресса уже кричит, что лично Президент убил свободную журналистку… Ты согласна, Ирина?
Ознакомительная версия.
