Сначала Порт попытался обследовать нижний этаж. На двери хозяйки красовалась табличка: «На день, неделю, месяц. Без животных и детей». Соседняя дверь была открыта, но в помещении не было даже мебели. Порт пошел по коридору, пока не наткнулся на дверь, перед которой стояло шесть пустых молочных бутылок. Он даже чуть не сбил ногой одну из них. Без животных и детей — и шесть молочных бутылок? Порт прислушался к голосам, доносящимся из-за двери.
— Так вот, потом я повернул гайку и…
— Псих, пожалуйста! Мне плевать, повернул ты гайку или три…
— Этот парень любит свою работу, — раздался еще один голос, — так и норовит вставить слово о гайках, шлифовальных и сверлильных станках.
— Сверлильные станки, — подхватил Псих, — это такие…
— Говорю тебе, здесь все в порядке! Ты можешь оставаться на этой работе. Мы все устроим, и ты сможешь остаться в Ньютоне и продолжать работать!
— Я могу это сделать! Я могу это сделать! — воскликнул он. — Это хорошая работа! И очень… очень… старомодная, я бы сказал. Я бы мог…
— Ладно!
Это был голос Дикки Кордея. Там также был Псих и кто-то еще. Наверное, Мак, которого, кажется, Летти не любит.
Если Далтон был там, то он в разговоре не участвовал. Вероятно, ему сильно нездоровилось.
Порт осторожно повернул ручку двери, вошел в комнату и тихо закрыл за собой дверь. Все произошло так бесшумно, что люди, сидевшие в комнате, его не заметили.
— Всем ни с места! — приказал Порт.
Дикки вскочил, но тут же замер, увидев в руке Порта револьвер. Маленькое черное отверстие было нацелено прямо в его лоб. Все уставились на револьвер, постепенно приходя в себя.
Порт увидел Далтона, стоявшего в дальнем конце комнаты. Старик что-то размешивал в кружке. Казалось, он не мог сообразить, что делать со своей ложкой.
— Не визжите! — с усмешкой сказал Порт, оглядывая всех по очереди. — Я пришел за Эйбом Далтоном и за его записной книжкой.
— Ну и что ты будешь делать? — спросил Мак. — Перестреляешь всех нас?
— Заткнись, — рявкнул Дикки.
— Нет, я уж скажу, — не унимался Мак. — Тебе все это кажется каким-то вестерном?
— Слушай, Кордей! — произнес Порт. Он не любил Мака и не скрывал этого. — Слушай меня, и все произойдет очень быстро. — Он говорил очень тихо. — Я ведь, если хотите, могу и растянуть удовольствие!
Мак посмотрел на Психа, не повернув головы.
— Хватайте его! — вдруг крикнул он.
Псих не пошевелился. Он стоял у стола, по-прежнему с завтраком в руках, и не знал, что делать с этим пакетом. Затем он спросил:
— Можно мне сесть?
Порт кивнул и проследил, как он садился.
— Псих… — снова начал Мак.
— Ты здесь заправляешь? — Порт посмотрел на Дикки.
— Дикки, — почти равнодушно произнес Мак. — Разве ты не принял дела у своей дамы?
Шпилька сработала.
— Посмотрим, не блефуешь ли ты, — сказал Дикки, вспотевший и раскрасневшийся. — Ты думаешь, ты такой известный…
— Он блефует, — сказал Мак. — Я могу сказать. Вот!
Он двигался медленно, словно пытаясь до чего-то дотянуться, чем можно было бы бросить в Порта. Порт лишь описал револьвером небольшую дугу. Губы его шевелились, и у Мака сложилось впечатление, что Порт собирается присвистнуть. Мак растерялся. Надо делать что-то другое.
— Медленно, да? — Он засмеялся. — Говоря о медленном, Летти…
Он замолчал, увидев, что Порт направился к нему.
— Ты блефуешь, — сказал Мак.
Порт подошел ближе. Мак был не в состоянии смеяться, но оскалиться ему удалось. Он продолжал скалить зубы и попытался перехитрить Порта. Он все еще широко улыбался, когда дуло револьвера ударило его по носу.
Он задрожал и осел на пол, где и лежал, держась за лицо и прерывисто дыша.
— Надоел мне этот парень, — сказал Порт. — Меня тошнит, Кордей, и мне становится хуже!
Но Дикки вряд ли его слышал. Его ярость, неприкрытая и отвратительная, прорвалась наружу.
— Ты, сукин сын… вонючий сукин сын! Я доберусь до тебя, даже если мне понадобится для этого целая вечность! Я ненавижу твои потроха больше чем кого-нибудь, кто когда-нибудь вставал мне поперек пути, а мне никто не встает поперек пути, никто…
— Перестань бредить и слушай!
— Я до тебя доберусь! Я тебя подставлю, а потом раздавлю! Думаешь, раздавить Далтона самое лучшее, что можно сделать? Лемм скажет тебе, что…
— Хватит! — Порт полез в карман, вынул газету и бросил ее на стол, откуда Дикки мог до нее дотянуться. — Хватит, Кордей! Лемм тебе покажет, как это делается!
Дикки перестал кричать.
— Читай, — приказал Порт. — Правая колонка, статья о заурядном преступлении и заурядном расследовании.
Эти слова ничего не сказали Дикки, но газету он взял.
— Тебе нужны первый и второй абзацы. Дальше идет то же самое. — Порт ткнул в колонку револьвером. — Читай.
Ткнув последний раз, он порвал газету, затем снова наставил револьвер на Дикки.
Дикки читал:
«Нашей полиции, как и любому крупному государственному органу, иногда нужна публичная критика. Эта колонка предназначена для того, чтобы заполнить пробел».
— Читай дальше, — сказал Порт.
«Может быть, для вора обычное дело — зарабатывать на жизнь за счет других — мы считаем его преступником. Но можно ли оправдывать вроде бы заурядное преступление со стороны апатичной полиции, которая довольствуется тем, что регистрирует жалобы, тасует их в алфавитном порядке, а потом — если человека можно спасти — посылает равнодушного служащего, чтобы он посмотрел, действительно ли преступление имеет место?»
— Ты дошел до того места, где говорится о Шнейдере? — спросил Порт.
Дикки нетерпеливо поднял взгляд. Ничего не поняв из прочитанного, он потерял интерес к газете.
— Я знаю, что это требует от тебя усилий, — сказал Порт. — Но это, может быть, спасет твою шкуру. Читай.
«Ломбард Шнейдера был ограблен на пять тысяч долларов наличными и двадцать пять тысяч долларов драгоценностями. Конечно, эти драгоценности были украдены не у одного из сильных мира сего — всего лишь из ломбарда Шнейдера. Может быть, это недостаточный мотив для того, чтобы полиция…»
— Ты видел абзац, посвященный Шнейдеру?
— Да, — ответил Дикки. — Читать я умею.
— Ну и что там говорится?
— Его ограбили. Двадцать пять тонн камнями и пять наличкой.
— Что еще?
— Копы нашли зацепку.
— Не трудись читать дальше. Они обычно печатают, когда все уже кончено.
— Я встревожен, — усмехнулся Дикки. — Меня уже трясет.
— Парень, который провернул эту кражу, встревожен, — сказал Порт. — Это такое же преступление, как если бы он украл подвязки королевы.
— Меня трясет, — повторил Дикки.
— И поделом. Ведь ты и есть тот самый грешник!
Далтон давно уже перестал помешивать в своей кружке. Теперь он стоял возле Мака, который все еще свернувшись лежал на полу. При последних словах Порта в комнате воцарилась такая глубокая тишина, что Мак медленно повернулся и поднял голову. Никто не пошевелился, никто не произнес ни звука.
Немая сцена продолжалась довольно долго. Затем Дикки Кордей начал хохотать, громко и неистово, пока не начал задыхаться.
— Блеф для сосунков, — прохрипел он.
Порт засунул револьвер в карман и сказал:
— Оно у тебя в квартире.
— Что?
— Награбленное у Шнейдера. Оно у тебя в квартире — все награбленное. Я слышал, один раз ты уже был замешан. Ты знаешь, что влечет за собой в этом штате второе преступление?
Дикки посмотрел на Порта и побледнел.
— Догадываюсь, знаешь, — сказал Порт. — Так помоги мне, Кордей, я от тебя не отстану. Я сделаю так, что обвинение не развалится. Оно над тобой, и достаточно прочно.
— Нет…
— Да. Если ты не захочешь отдать мне записную книжку Далтона. — Порт пожал плечами. — Она не поможет тебе после десяти или двадцати лет за решеткой. Сколько тебе сейчас лет, тридцать с чем-нибудь? Когда ты выйдешь, ты будешь немного моложе Далтона, ты это понимаешь?
Дикки посмотрел на Далтона, остальные тоже. Мак сидел на полу, обхватив лицо руками. Он взглянул на Далтона поверх своих рук. Затем старик повернулся и подошел к плите.
— Ну же, Кордей! Решайся, — поторопил Порт.
— Откуда мне знать…
— Не надо… если хочешь кончить кутузкой!
— Откуда мне знать… что ты будешь вести честную игру? Обвинение, которое у меня имеется на Далтона, — на твое обвинение против меня?
— У тебя есть телефон? — спросил Порт.
— В конце коридора, — сказал Псих.
Порт вынул револьвер из кармана и кивнул Далтону:
— Держи. Псих может сесть за стол, а Мак должен оставаться на полу.
— Хорошо, — сказал Далтон и взял револьвер.
