Ленчик дал ему пятачок.
– И все? – нагло спросил мужичок.
– А ну, отвяжись от парня, – громко, едва ли не на всю залу рявкнул на мужичка какой-то подвыпивший купчина, позитурой весьма схожий с Бабаем. С таким связываться было себе дороже, и мужичок в коросте быстренько отвалил. А правильнее сказать, просто испарился. А купчина подвел Ленчика к своему столику, уставленному пустыми пивными бутылками, усадил и спросил: – Пива хочешь?
– Не откажусь, – ответил Ленчик.
Купчина заказал себе и Ленчику «Баварского» и раков. Раки были чудо и просто таяли во рту.
– Меня зовут Родионом Филипповичем, – сказал купчина, опрокидывая очередную кружку в рот. Рот был большой, поэтому полуштофная кружка в сравнении с ним выглядела маленькой. С Ленчиком как раз было наоборот. – А тебя как?
– Ленчик, – просто ответил Ленчик. И поправился: – Ну, это, Леонид.
– Сын льва! – констатировал Родион Филиппович, выказывая некоторое знание греческого языка или скорее остатки классического образования. – Сын льва, а значит, и сам лев, только маленький.
– Че? – спросил Ленчик.
– Ниче! – передразнил Ленчика купчина. – Твое имя, Леонид, переводится с греческого, как «сын льва». Понял?
– Ага, – ответил Ленчик и принялся за очередного рака.
– Я чего хотел спросить-то, – начал купчина. – Как ты у него выигрываешь? – Родион Филиппович мотнул головой в сторону Мити и вперил взор в глаза Ленчика. – Я три раза играл и ни разу не выиграл. А ты ни разу не проиграл. Есть какая-то система?
Несмотря на огромное количество выпитого пива, глаза у купчины были совершенно трезвые.
– Есть, – ответил Ленчик и ответил на взгляд Родиона Филипповича своим пронзительно-голубым взором.
– И ты ее знаешь? – Купчина заинтересованно пододвинулся ближе.
– Знаю, – ответил Ленчик. – Обыкновенная арифметика…
– И сможешь выиграть у него еще три раза подряд?
– Запросто, – ответил Ленчик.
– А пошли, – резко поднялся со своего места купчина и схватил Ленчика за рукав.
Когда они подошли, колченогий Митя «нагревал» очередного лоха.
– Но я же видел, видел! – волновался лох, указывая на скорлупку, под которой было пусто. – Шарик был именно под ней!
– А ты зенки-то разуй. Может, будешь лучше видеть… – угрожающе донеслось из угла, где сидел Бабай.
– Можно сыграть? – спросил Митю Ленчик.
– Отчего же нельзя, можно, – ответил Митя, стараясь поймать взгляд Ленчика. Но тот смотрел мимо.
– По полтинничку идет? – спросил сын льва.
– Идет, – ответил Митя и стал вертеть скорлупками. Когда он остановился, Ленчик указал на среднюю. Митя поднял ее. Шарик был под ней.
Купчина удовлетворенно крякнул.
– А по рублику? – спросил Ленчик.
– Давай, – ответил Митя, тщетно пытаясь поймать взгляд Ленчика.
Скорлупками Митя на сей раз вертел дольше обычного. Купчина уже стал нервничать, глядя на бесконечное перемещение половинок кожуры грецкого ореха по столу. Наконец, скорлупки выстроились в ряд. И Ленчик снова указал на среднюю.
– Да нет же! – воскликнул Родион Филиппович, который волновался, похоже, больше Ленчика и Мити, вместе взятых. – Надо было на левую указывать!
И тут же осекся, когда шарик оказался именно под средней.
Вокруг их столика стал собираться народ.
– А давай по червончику? – весело произнес Ленчик.
Наступила тишина. Все ждали, что ответит Митя. А тот тщетно ловил взгляд наглого парня…
– Нет, – нарушил вдруг тишину не Митин голос. – По сотенной!
Все посмотрели на купчину, потому как это сказал он. А Родион Филиппович смотрел на Митю:
– Ну, что скажешь?
– Это не по правилам, – тихо сказал кто-то из собравшихся у Митиного столика.
– Как это не по правилам? – возмутился купчина. – Я просто-напросто впрягаюсь за парня. Так ведь, Ленчик?
– Как хотите, – ответил Ленчик и встретился, наконец, взглядом с Митей Выборгским.
Два мошенника быстро поняли друг друга. Много быстрее, чем находят взаимопонимание честные люди. Что, в общем-то, обидно, неправильно и крайне неприятно. И отчего у нас в жизни не так хорошо, как хотелось бы. Вернее, от чего наша жизнь бывает столь невыносимо гадка и не хороша… Нет, Ленчик и Митя Выборгский не просто посмотрели друг другу в глаза. Они вполне продуктивно и обстоятельно побеседовали.
«Ты же не хочешь меня раздеть? – сказал Ленчику взгляд Мити. – К тому же если я и наскребу сотню, то это все, что у меня есть».
«Я не хочу тебя раздевать, – ответил Мите взгляд Ленчика. – Это будет против наших правил. Я хочу, чтобы ты принял предложение лоха и действовал так, как действуешь всегда».
«Я верю тебе», – сказал взгляд Мити.
«И правильно делаешь», – взглядом ответил Ленчик.
– Значит, вы ставите сотенную за парня? – спросил Митя, переведя взор на купчину.
– Ставлю! – безапелляционно ответил Родион Филиппович.
– Что ж, это можно, – бесстрастно ответил Митя и, отсчитав сто рублей трешницами да целковыми (и правда, у него едва хватило наскрести сотню), положил их рядом с сотенной купчины. – Погнали?
Он демонстративно положил шарик под скорлупку, что была в центре, и стал гонять три скорлупки по столу. Ленчик неотрывно следил за той, под которой был шарик. Когда тасование кончилось и все три скорлупки выстроились в ряд, та, под которой должен был оказаться шарик и под коей его, конечно, уже не было, снова оказалась посередине. И Ленчик указал пальцем именно на нее. Родион Филиппович при этом удовлетворенно хмыкнул: он тоже следил за скорлупками и был уверен, что шарик именно под этой скорлупой, что оказалась в центре.
Медленно, очень медленно Митя поднимал скорлупку. А когда полностью раскрыл, шарика под ней не оказалось.
– Ваша не пляшет, – весело произнес кидала и с удовольствием сунул сотенную купца в один из своих карманов. Самый дальний и тайный, который человеку стороннему просто-напросто не найти…
– Погоди, это как это? – сморгнул Родион Филиппович, проследя за исчезновением сотенной купюры.
– Да так это, – с усмешечкой ответил Митя. – Проиграл – плати…
– Но… – Купчина повернулся к Ленчику: – Ты же сказал, что знаешь эту систему!
– Знаю, – ответил Ленчик. – И че?
– Ты сказал, что выиграешь у него подряд три раза, – продолжал наседать на Ленчика Родион Филиппович. – Говорил?
– Говорил, – подтвердил Ленчик. – Я и выиграл у него до этого три раза подряд. И че?
– Нет, ты уже после этого говорил, что выиграешь у него три раза подряд! – не унимался купец.
– Я не говорил, что выиграю, – посмотрел на Родиона Филипповича своим пронзительно-голубым взором сын льва. – Я сказал, что могу выиграть…
– Ну, паря, смотри… – купчина попытался было придвинуться к Ленчику, но ему преградил дорогу Бабай.
– Не балуй, – как-то не очень по-доброму произнес он.
– И вообще, я просил вас ставить за меня? – вдруг взвился Ленчик. – Просил? Кто-нибудь слышал, что я просил этого господина впрягаться за меня? Угрожает еще!
– Не-е, он сам… – послышалось из группы зевак, что толклись возле Митиного стола.
– Точно, сам того захотел…
Родион Филиппович вдруг все понял. Понял, что его развели. И кто? Сопля зеленая.
Он посмотрел на Ленчика, сделавшегося героем дня.
И ведь что самое обидное? Облапошили его, второй гильдии купца, явно не сговариваясь. То есть он просто попался под руку. И его развели, как какого-нибудь придурка, не готовясь, а, как это называется у музыкантов и актеров? Во! Импровизируя по ходу развития пьесы. А сюжет пьесы придумал он сам. Так что пенять не на кого…
Так дверью в этом трактире еще никто не хлопал. Мало того что отлетел наличник, так еще и отвалился кусок штукатурки величиной с две ладони, обнажив кирпичную кладку. За купчиной ринулся было Бабай, но был остановлен грозным окликом трактирщика. А через минуту Митя и Ленчик жали друг другу руки.
– Ну, ты и… молодчик, – скалил желтые прокуренные зубы Митя, отсчитывая пятьдесят целковых и затем протягивая их Ленчику. – Держи, заслужил. А может, тово, будем работать в паре?
– Это как? – спросил Ленчик.
– А как сегодня, – ответил Митя.
Так они познакомились.
Митя Выборгский и правда оказался из Выборга. Как его занесло в Казань, обещался рассказать после как-нибудь. «При оказии», – как выразился он. В тот день они с Ленчиком угостили всех завсегдатаев трактира, а Бабаю купили огромный кусок баранины, с которым татарин расправился в считаные минуты.
Напились они с Митей в тот день крепко. Митя пьяно пел и стучал в такт своей деревянной ногой:
Со святыми упокой, да упокой.
Человек я был такой, да такой.
Любил выпить, закусить, закусить,
Да другую папрасить, па-пра-сить…
На следующий день они нагрели одного лоха на сорок рублей… Жизнь представлялась белой полосой.
