Пока Марисоль по двусторонней связи вызывала Рауля, Холмен проследовал за Чи в офис. Чи плотно прикрыл за ними дверь.
— Симпатичная девчонка, Чи. Поздравляю, — сказал Холмен.
— Чего скалишься, братишка? Даже не думай ничего, понял?
— Скалюсь, потому что великий Крошка Чи называет свою дочь «деткой».
Чи открыл ящик и достал фотоаппарат.
— Эту «детку» я ношу в своем сердце, братан, ее и других детей. Каждый день благодарю Бога за воздух, которым она дышит, и за землю, по которой ступает. Встань вон там и смотри прямо на меня.
— Будешь меня снимать?
— Я же великий Чи. Сказал, с правами все будет в порядке — значит, будет.
Чи поставил Холмена на фоне темно-синей стены и начал настраивать фотоаппарат.
— Цифровая камера, малыш, — последнее слово в искусстве, — говорил он между делом. — Черт побери, Холмен, мы же не в участке — постарайся не делать вид, будто хочешь меня убить!
Холмен улыбнулся.
— Вот дерьмо! — сплюнул Чи. — Теперь ты похож на укуренного.
Вспышка — и одновременно стук в дверь. В офис зашел невысокий юноша с тяжелым взглядом. От работы в косметическом салоне все руки у него были в ароматическом масле. Чи посмотрел на снимок и удовлетворенно заворчал. Потом протянул камеру юноше.
— Калифорния, число сегодняшнее, никаких ограничений. Все еще ходишь без очков, Холмен?
— Да.
— Надо же, а годков-то тебе немало. Никаких ограничений.
Рауль быстро взглянул на Холмена.
— Понадобится адрес, дата рождения, кое-какие внешние данные и подпись.
Чи взял со стола ручку, листок бумаги и вручил их Холмену.
— Вот, — сказал он. — Укажи свой рост и вес. И распишись на отдельном листке.
Холмен полностью исполнил распоряжения Чи.
— Скоро будут права? — спросил он. — У меня дел по горло.
— За мной не заржавеет. Наберись терпения.
Чи о чем-то быстро переговорил с Раулем по-испански и провел Холмена на магазинную парковку, где выстроились рядком автомобили. У Чи глаза на лоб полезли при виде машины Холмена.
— И ты удивляешься, что тебя прижали, дружище? Да тут неоновыми буквами на каждой детали светится «списано».
— У тебя найдется человек, который отогнал бы ее в мотель?
— Без проблем. Гляди, что я для тебя припас: либо «форд-таурус», либо «хайлендер», абсолютно новенький, — сойдешь за скучающего представителя среднего класса. Обе машины зарегистрированы на мою прокатную компанию, так что обойдемся безо всяких там договоров, документов и повесток в суд — в отличие от того агрегата, на котором ты приехал. Ты захотел остановиться здесь, и я дал тебе в аренду машину. И все дела.
Холмен никогда раньше не видел «хайлендера». Он был черный, блестящий, с высокой посадкой и огромными колесами. Ему понравилась мысль смотреть в будущее с водительского сиденья такой машины.
— Пожалуй, «хайлендер».
— Отличный выбор, братан: машина черная, салон кожаный, в крыше люк — будешь выглядеть, как яппи, особенно если станешь покупать экологически чистые продукты. Давай залезай. У меня для тебя еще кое-что есть — облегчает жизнь, к которой ты наконец вернулся. Посмотри в бардачке.
Холмен не знал, что такое «экологически чистые продукты», но чувствовал, что устает от роли человека, которого десять лет продержали в тюряге, и все больше тревожился, что не поспевает за временем. Он забрался в машину и открыл бардачок. Внутри лежал сотовый телефон.
Чи гордо улыбнулся.
— Держи сотовый, братишка. Это тебе не десять лет назад, когда приходилось стоять в очереди к телефону-автомату и отсчитывать четвертаки. Теперь ты подключен к сети. Инструкция прилагается. Твой номер тоже. Можешь воткнуть в прикуриватель, чтобы не разрядился.
Холмен посмотрел на Чи.
— Помнишь, ты как-то пытался предлагать мне деньги? — спросил он. — Мне это было поперек горла, дружище, а тут ты с машиной и телефоном, но раз уж так сложилось… Мне нужна «штука».
Он имел в виду тысячу долларов. Банк упаковывал деньги по двадцать долларов, берешь пятьдесят пачек, и получается «штука». Тысяча долларов.
Чи не удивился. Он глядел на Холмена, почесывая кончик носа.
— Для тебя все, что угодно, братишка, только скажи — что у тебя за очередная придурочная идея? Не хочу помогать другу рыть себе могилу.
— Никаких придурочных идей. Я нашел человека, который готов помочь мне с Ричи. Она профессионал, брат, знает, что делает. Просто могут возникнуть расходы.
Холмен испытал смешанные чувства, когда специальный агент Поллард связалась с ним через Гейл Манелли. Он не особенно рассчитывал на помощь, хотя надеяться не переставал. Прежде чем позвонить ему, Поллард в характерной для всех фэбээровцев параноидальной манере проверила его через Манелли и Уолли Фигга, к тому же не оставила свой номер. Холмен не обижался — в конце концов, она согласилась пересечься с ним в «Старбаксе» в Уэствуде, чтобы выслушать его историю. От Холмена, впрочем, не ускользнуло, что она назначила ему встречу неподалеку от офиса ФБР.
Чи покосился на него.
— Женщина, что ли? И в чем она профессионал?
— Это та дама из ФБР, которая меня повязала.
Глаза Чи превратились в две щелочки, и он замахал руками.
— Братан, ты что — совсем из ума выжил? — изумленно воскликнул он.
— Она обошлась со мной справедливо, Чи. Она даже воевала за меня с прокурором, приятель, и помогла мне скостить срок.
— Дурья твоя башка, да это все потому, что ты, мать твою, сам дался ей в руки! Я-то хорошо помню, как эта сучка вломилась в банк, Холмен! Она тебя на куски готова была разорвать!
Холмен решил не упоминать, что Поллард вышла в отставку. Он был разочарован, узнав об этом, но рассчитывал, что у нее остались связи и она поможет ему найти ответы.
— Послушай, Чи, мне пора. Я должен с ней встретиться. Так ты подкинешь мне деньжат?
Чи обиженно махнул рукой.
— Достану я тебе деньги. Только не говори ей про меня, Холмен. Ни звука, понял? Незачем ей знать, что я жив.
— Я не сказал о тебе десять лет назад, когда они готовы были из меня все соки выжать. Так зачем мне сейчас про тебя вспоминать?
Чи, похоже, был окончательно сбит с толку и, уходя, продолжал бормотать себе под нос.
Чтобы не терять времени даром, Холмен осваивался внутри «хайлендера», стараясь сообразить, как пользоваться мобильником. Вернувшись, Чи вручил ему простой белый конверт и водительские права. В конверт Холмен заглядывать не стал. Он сунул его в бардачок и взял права. Это были безупречные калифорнийские водительские права сроком на семь лет с государственной печатью на фотографии Холмена. Уменьшенный вариант его подписи втиснулся между адресом и описанием внешнего вида.
— Черт, как настоящие! — восхитился Холмен.
— Они и есть настоящие, братишка. Законные права с номером, внесенным в базу данных. Представь, тебя останавливают, делают запрос в отдел транспортных средств и видят, что все в порядке. Магнитную полоску на обратной стороне разглядел? Теперь так положено. Без нее не обойтись.
— Спасибо, дружище.
— Дай мне ключи от того говна на палочке, которое ты водил. У меня есть парочка ребят, они доставят его по адресу.
— Спасибо, Чи. Прямо не знаю, что бы я без тебя делал.
— Не называй мое имя той бабе, Холмен. Считай, что меня не существует.
— Ты чист, Чи, и никогда ни в чем не был замешан.
Чи положил руки на дверцу «хайлендера» и наклонился поближе к Холмену. Взгляд у него был свирепый.
— Имей в виду, Холмен, не доверяй этой бабе. Она тебя опять посадит, братишка. Не верь ей.
— Пора ехать.
Чи отступил на шаг, вид у него был недовольный.
— Тоже мне благородный разбойник выискался! — пробормотал Чи напоследок.
Холмен вписался в поток транспорта, думая о том, что «благородным разбойником» его не называли уже много лет.
Холмен приехал на четверть часа раньше и сел за столик, из-за которого хорошо просматривалась дверь. Он не был уверен, что узнает агента Поллард, но гораздо более важным ему казалось, чтобы она увидела его сразу, как войдет. Он хотел, чтобы она не нервничала.
«Старбакс», как и следовало ожидать, был переполнен, но Холмен понимал, что это одна из причин провести встречу именно здесь. Она будет чувствовать себя спокойнее в окружении стольких людей, а возможно, она считает, что близость офиса ФБР припугнет его.
Холмен сидел, практически не сомневаясь, что она опоздает. Она появится позже, чтобы показать свою власть и дать Холмену понять, что ситуация в ее руках. Холмен не возражал. Утром он тщательно причесался, дважды — для верности — побрился и до блеска начистил ботинки. С вечера он вручную постирал белье, за два доллара взял у Перри напрокат утюг и гладильную доску — так что вид у него был по возможности представительный.
