- Нет, нет и нет! - воскликнула старуха, хлопнув себя руками по бедрам. - И куда Анна Григорьевна их подевала? Разве поглядеть в прихожей? Там у нас шкафчик…
Она вышла из комнаты и спустя минуту вернулась и торжественно вручила офицеру «лодочки». Так и есть: на правой подошва и носок были покрыты густыми синими пятнами.
- Анна Григорьевна хотела сама почистить, да размазала, - пояснила старуха, - еще хуже стало.
Мозарин подошел к раскрытому окну, поднял туфли, разглядывая их на свет. Это был условный знак, и Градов, стоявший на противоположной стороне улицы, стал переходить мостовую.
«Да, попробуй, сведи это пятно! Получится дырка», - подумал лейтенант, а вслух сказал:
- Что ж, попытка не пытка, гражданочка!
Он расставил на подоконнике свои пузырьки с костяным маслом, керосином, резиновым клеем.
- Вот универсальное патентованное средство «Монополь», - объяснил он старушке, - последнее достижение науки и техники! Вы трете любое пятно бензином, скипидаром, нашатырем и получаете чистую дырку! Вы трете любое пятно мировым «Монополем» - и получаете чистую вещь, как с фабрики!
- А сколько вы берете за работу? - спросила обеспокоенная клиентка.
- Без запроса! Смотря по труду, времени и расходованию «Монополя». Попрошу включить электрическую плитку или зажечь газ. Надо, чтобы смесь «Монополь» закипела.
В прихожей задребезжал звонок. Старушка открыла дверь и впустила управляющего домом, понятых, Градова и двух оперативных работников. Майор объяснил женщине - домашней работнице Карасевой, кто он такой. Предложив ей отпереть все шкафы, ящики комода и чемоданы, он строго обратился к Мозарину:
- А вы что тут делаете? Кто вы такой?
- Я только зашел вывести пятна, - сказал лейтенант. - Вот бабушка может подтвердить.
- А это не вы на Тишинском рынке травите своим средством… как его? Вспомнил: «Монополь»! Не вы травите костюмы граждан?
- Ах ты, батюшки мои! - воскликнула старушка. - А я-то ему доверилась!
- Ваши документы?
Мозарин показал какое-то удостоверение и стал собирать в чемоданчик свое хозяйство. Побранив его за то, что он ходит по квартирам, майор разрешил ему уйти.
Оперативные работники тщательно пересмотрели вещи Карасевой, но ничего подозрительного не нашли.
Градов взял с собой только фотографическую карточку Карасевой, на которой она была снята в сером спортивном костюме, бриджах, сапожках, со стеком в руке. Кроме того, на столике он обнаружил телеграмму - ее принесли часа через два после того, как Анна Григорьевна ушла на работу. Текст телеграммы гласил:
«Готовим Руслана Людмилу репетиции августе взяли руководителем Иванову порядок кружке обеспечен ждем вашего возвращения Семен Семенович».
Старушка заявила, что ее хозяйка занимается в кружках: драматическом и верховой езды. В свободное время (после ночного дежурства она двое суток отдыхает) уезжает на репетиции и спектакли или в Сокольники, в конно-спортивный кружок.
Мозарин быстро переоделся в кабине автомобиля в милицейскую форму и ждал майора в переулке. Все эти предосторожности были намечены заранее.
- Конечно, - говорил Градов, сев в машину, - Карасеву можно было бы просто задержать на службе: вызвать к управляющему, предъявить ордер, и все! Но у нее могут быть сообщники, которые еще на свободе. Кроме того, все говорит о том, что Карасева - профессиональная преступница и в критическую для нее минуту может выкинуть какой-нибудь фортель. Поэтому давайте подумаем, как захватить ее наверняка и без шума…
По вечерним улицам мчится машина «скорой помощи». Гудя сиреной, она мчится мимо красных светофоров. Орудовцы останавливают автомобили и автобусы, которые могут перерезать путь кремовой машине, и она беспрепятственно летит вперед…
Шофер останавливает машину возле ворот серого пятиэтажного дома. Мозарин в накрахмаленном халате, в белоснежной докторской шапочке, в больших темных очках сидит рядом с шофером и изредка оглядывается назад, на Корневу, отмечая про себя, что ей очень к лицу костюм медицинской сестры.
- Будьте осторожны, Надя, - говорит он. - Действуйте так, чтобы ни Карасева, ни кто другой ни в чем не сомневались.
- Не беспокойтесь, Михаил Дмитриевич. Справлюсь!
Придерживая рукой санитарную сумку, Корнева открывает дверцу и выходит на тротуар.
- Приготовить оружие! - приказывает лейтенант двум оперативным работникам -«санитарам».
Надя прошла мимо ворот, у которых стоял перед лотком продавец книг - высокий кудрявый парень в серой кепке, надвинутой на затылок. Ему было жарко, лицо лоснилось от пота, он облизывал сухие губы.
Корнева купила у него брошюрку и тихо спросила:
- Она здесь?
- Здесь, - ответил оперативный работник, получая с девушки деньги. - Второе окошко справа.
Взяв сдачу, Корнева поднялась по трем ступеням, отворила дверь и вошла в помещение аптеки. Она отыскала глазами Карасеву, по описанию Мозарина сразу узнав ее.
- Будьте добры, - сказала она, подойдя к окошку в стеклянной перегородке, - попросите на минутку Анну Григорьевну Карасеву.
- Это я…
- Вот славно! - вырвалось у Нади с такой неподдельной искренностью, что Карасева улыбнулась. - Я медсестра «скорой помощи». Только сейчас мы доставили с улицы Воровского пожилую женщину. Она садилась в троллейбус, он тронулся, она упала на ходу и сломала ногу и, вероятно, несколько позвонков. Ее фамилия… - Корнева достала из кармана халата записку и прочитала: - Пелагея Тихоновна Сухорукова.
- Моя домработница! - воскликнула Карасева.
- Она так и сказала. Видите ли, ей очень плохо. Возраст! Она все время требует вас. Хочет отдать какие-то ключи и телеграмму. Может быть, съездите? Тут как раз наша машина. Довезем!
- Я не могу без спроса отлучаться. Погодите минутку. Я отпрошусь.
Карасева получила разрешение, но все же решила проверить слова медсестры. Зайдя в кабинет уехавшего по делам управляющего, она плотно закрыла за собой дверь и позвонила домой.
Услыхав звонок, старая домработница поспешила к телефону, но ей преградили дорогу оперативные работники, дежурившие на квартире Карасевой. И второй звонок не достиг своей цели.
«Значит, Пелагеи нет дома!» - решила она, пожала плечами и вышла из кабинета.
В спешке она не обратила внимания на монтера, который, стоя на стремянке и мурлыча себе под нос песенку, возился у доски с электропробками. А монтер со своей высоты видел, как Карасева, взяв свой серый жакет, вышла с Корневой на улицу. Монтер взял какой-то инструмент, вошел в кабинет управляющего, соединился по телефону с Градовым и доложил, что задание выполнено благополучно. Майор приказал ему покинуть наблюдательный пост…
Корнева подошла с Карасевой к машине «скорой помощи» и попросила у доктора разрешения довезти женщину до клиники.
- Хорошо! - не оборачиваясь, буркнул Мозарин. - Халат!
Карасева сняла жакет, надела халат и села в кабину, на место для больных. Корнева передала Мозарину жакет Карасевой, влезла вслед за ней и села в углу в креслице медсестры таким образом, что загородила собой и лейтенанта и переднее стекло кабины, через которое можно видеть путь. Боковые стекла кабины «скорой помощи» были замазаны, как обычно, белой краской.
Гудя сиреной, машина помчалась.
Градов размеренными движениями набивал папиросы и укладывал их в коробку. Перечитав дело № 306, он теперь обдумывал план допроса Карасевой. Его смущало, что она не числилась ни под своей, ни под другой фамилией в картотеке профессиональных преступниц. Да, пожалуй, одна Карасева держит в руках «ключи» к раскрытию преступления на улице Горького. Но что стоит за этим уличным происшествием? Наезд на человека - цель преступников или случайность, спутавшая их планы?
В распахнутое окно влетела бабочка, покружилась по кабинету и села на высокую спинку дубового стула. Это была светло-коричневая крапивница с темными квадратиками и «глазками» на крылышках. Бабочка опускала и складывала крылья; потом затихла. Через минуту она вспорхнула, описала по комнате быстрый полукруг и забилась на оконном стекле. Градов подцепил листом бумаги крылатую гостью и выпустил на волю.
Майор позвонил. В кабинет в сопровождении милиционера вошла Карасева и еще с порога воскликнула:
- Это возмутительно! Тут что-то напутали!…
- Почему напутали? Вы Анна Григорьевна Карасева?
- Да!
- Родились в тысяча девятьсот пятнадцатом году, шестого апреля?
- Да, да, да! К чему эти вопросы? Мне сказали, что моя домашняя работница…
- Вот в этом пункте действительно напутали… - усмехнулся Градов. - Садитесь! У нас к вам очень несложное дело. Двадцать восьмого июля, ночью, вы неправильно перешли Преображенскую площадь и показали остановившему вас милиционеру чужой документ.
