«Шоха», пробуксовав, сорвалась с места и борзо влилась в поток машин на улице Горького. Потерпевшие понуро побрели в сторону учебных корпусов. Леха, в душе кляня свою трусость, зашёл в общагу.
Глава 15
– Когда уезжаете? – после краткого сообщения о предстоящем выезде, спросил Харламов.
– Через неделю примерно, – Леха пожал плечами, – после собрания точно всё скажут…
– Аккуратнее там, – улыбнувшись явно чему‑то своему, сказал товарищ.
– Как получится, – Малыгин смиренно приподнял брови, – б ез нокаутов в этот раз буду стараться.
– А‑а, давай лучше с нокаутами, – Харламов зримо вернулся в разговор с другом, – только нежно и ласково. Чтоб никто не обижался!
– На лето какие планы? – осмотрев чуть мятую рубашку, перевёл взгляд на Леху Харламов, – домой, на юга, к бабушке в деревню?
– Не решил ещё… Обычно к родне в Переславль. Ну и пару раз в Сочи ездили…
Леха и в самом деле забыл уже ту, свою детскую жизнь, с родителями и школьными каникулами.
– Саня базу отдыха на Белом озере отжал у кого‑то год назад, – пробубнив сквозь одеваемый через голову свитер, сообщил Дмитрий, – там вахтовым методом охрана нужна.
В целом, тема спокойная, публика приличная. Всякие депутаты и шишки из Москвы. Охрана нужна, чтоб кресты местные не лезли, да и для понтов больше. Иногда пошестерить нужно, мангал разжечь или до посёлка за бухлом сгонять. Сколько не привозят, никогда не хватает. Один раз даже на вертолете в Череповец за коньяком летали. В сельмаге‑то нет ни хера. Но зарплата достойная, заодно и свежим воздухом надышаться можно. Заявить тебя?
– Не знаю, не думал… А когда?
– После майских ответ надо дать, – Харлам принялся шнуровать ботинки, – можно месяц отработать, можно все лето. Как бабки нужны, так и работай…
– Давай я родакам позвоню и после выходных определюсь.
Лехе идея заработать, в целом, понравилась. Последние пару лет он на школьных каникулах подрабатывал на овощебазе и на ликеро‑водочном заводе. В основном разнорабочим, но плеер и модные брюки‑слаксы смог купить на собственные средства. Правда, хотелось и домой смотаться. Но, наверное, можно и совместить.
– Тогда уж после Питера, – уже в дверях обернулся друг, – может первое место возьмёшь, как КМСа тебя подороже продам, рабыня Изаура!
И хохотнул, прихлопнув расшатанную створку.
* * *
«Бандитский Петербург» встретил где‑то на перегоне после Тихвина. Изделие железнодорожной промышленности со столетней историей – плацкартный вагон – тягуче волок в своём тулове разномастную человеческую массу. Ехать‑то было не очень долго – ночь всего, но Леха, несмотря на предвкушение первого в жизни визита в северную столицу, чувствовал себя некомфортно. В Питер было направлено четверо, вместе с тренером младшей группы Анатолием Васильевичем Шведовым, купе всецело принадлежало команде. Но располагалось оно около выхода, створки которого в течение всей поездки хлопали увесисто и зло, а за стенкой, в туалете, под утро, кто‑то долго и надсадно справлял нужду. В довершение, засранец, уйдя в свой вагон, оставил открытыми настежь межвагонные двери. И ночь наполнилась грохотом железных колесных пар.
Утром, встав раньше всех, Леха умылся и, прихватив бутерброд с колбасой, вышел в тамбур. До Питера было часа четыре, пассажиры, в большинстве своём спали и Малыгин, раздумывая над предложением Харламова, уткнулся в мутное стекло прокуренного законырка.
Шум хлопнувшей двери и секундный впрыск железнодорожного шума отвлёк его от размышлений.
Леха повернулся и наткнулся взглядом на молодого мужчину, лет тридцати. Невысокий, но плотный, с характерными залысинами на бритом черепе и, торчащей из‑под широкого свитерного ворота, татуировкой на ключице.
– Часик в радость… – интонация и сиплый голос сразу же выдали выпускника тюремных университетов.
– Физкульт‑привет, – к ивнул Малыгин.
Это приветствие он нередко слышал от Харламова, когда тому нужно было обозначить границу в беседе с блатными.
– Куда лыжи мылишь, пацанчик? – собеседника не смутил ответ спортсмена, – В Питер, на учебу в институт?
– Типа того, – Леху всё ж встревожила неожиданная встреча и постоянно зыркающий в стекла дверей попутчик.
– Сам откуда? – тот достал пачку «LM» и, размяв сигарету, сунул в узкую щель рта.
– Из Вологды…
– «Конвой из Вологды не до чечеточки…», – мурлыкнул курильщик и щёлкнул зажигалкой. Фаланги пальцев были густо усыпаны синими перстнями. – Типа, спортсмен?
В голосе звякнуло угрозой. Но Леха не боялся: та школа жизни, ускоренными курсами, которую вбивал в него Харламов, давала знать о её успешном прохождении.
– А что?
– Раз люди спрашивают, то отвечать надо… – зловещий прищур скользил по лицу и торсу молодого парня.
– Ну есть немного…
– Вот… – струя сигаретного дыма, угодив в центр майки, расклубилась по тамбуру, – значит, жизни не знаешь, на общее не уделяешь, о порядочных арестантах не думаешь… Так?
– Давай, по сути, – Леха слегка развернулся левым боком, ожидая атаки, но мозг, в это же время, удачливо подкидывал, нужные слова и готовые фразы, – в чем предъява?
– Ни хера себе, – агрессор чуть скинул обороты, – где слов‑то таких нахватался, студент?
– А ты для кого интересуешься? – Леха перестал сутулиться и вытянулся во весь рост, оказавшись на голову выше своего визави, – себя не обозначил, какие‑то качели левые погнал… Что за канитель?
Он сам не ожидал от себя такой декламации, но уверенно высказанный текст заметно охладил эмоции оппонента.
– Я Леха, Малыга погоняло, двигаюсь с людьми правильными, конкретно, сейчас «грев» везём пацанам на зону, а ты кто? – чувствуя, как сдувается под натиском противник, блефанул Алексей, – ещё вопросы?
– Что ты сразу‑то не сказал, бродяга… Меня Рафа зовут, с Волховстроя я… – он заулыбался, сверкнув золотой фиксой, – п рогона не было, что «общее» по чугунке пойдёт…
– Так это мы по личному везём, двум босякам, – Леха уже был на кураже, удивляясь количеству блатных слов, всплывших в загашнике памяти, – я, батю его сопровождаю, да братьев малолетних, на длительную свиданку… Вон, около туалета купе.
– Дело правильное, – Рафа уважительно коснулся лехиного бицепса, – сам‑то тянул?
– Бог миловал, – Леха понимал, что скоро его скромные запасы познаний закончатся и начал финишировать, – Макар, смотряга наш, говорит, успею ещё. Поэтому пока только таксистов бреем…
– Слыхали, – Рафа утопил окурок в консервной банкепепельнице, – Макар арестант авторитетный, стремящийся… Лады, я дальше почапаю, может найду лоха какого‑нибудь. Да и Волховстрой скоро…
Сопроводив Леху до купе, Рафа почтительно кивнул просыпающемуся «бате» – заслуженному педагогу Шведову и, обняв Леху – единомышленника, хищно двинулся дальше.
А Малыгин понял ещё одну истину – разрулить можно и без драки.
Глава 16
урнир «Белые ночи» проходил в спортивном комплексе производственного объединения «Светлана». Трехуровневая спортплощадка вмещала в себя бассейн, зал бокса и ещё несколько помещений, сохранивших физкультурное предназначение, а не скинутых в аренду под склады и офисы. Сами состязания не были такими статусными, как кубок СанктПетербурга, но служили ступенькой для желающих шагнуть к заветным мастерским «корочкам» или разминочной площадкой для опытных боксёров перед более серьезными стартами.
Как и во всех предыдущих соревнованиях, лехин выход выпадал на вторую половину дня, традиционную для выступления «полутяжей» и «тяжей». Однако суматоха, лёгшая на его плечи в рамках помощи Василичу, не позволяла полностью сконцентрироваться на подготовке. В то же время суета, связанная с выводом двух вологодских «мухачей» – пятнадцатилетних пацанов, неожиданно заводила и вкидывала в кровь витамин взрослости. Ответственность за других странным образом активировала до сего дня не известные ему командно‑лидерские качества. Он подсказывал по тактике, рычал за ошибки, аргументированно объяснял психологические нюансы. В общем, педагогический дар, наконец, начал проявляться. И у самого Лехи в этом случае права на ошибку не было. Он, зная, что на его бой будут смотреть невольные воспитанники, проигрывать не должен. И что самое странное – его не интересовали соперники, за весь период сопровождения своей команды он ни разу не подошёл к стенду с графиком выступлений. Как‑то сам для себя решил, что надо выходить, драться, выигрывать.
