лежать на полу, да Степан и не собирался его заламывать, во всяком случае сейчас.
– Я же говорю, ружья не наши! А пистолеты в торговом центре купили! – Юрий поднял руки, чтобы его можно было обыскать.
И Лозовой это сделал, обыскал, переключился на второго бандита, на третьего. И мотнул головой, глянув на Степана. Чисто, стволов нет.
– Все равно придется проехаться с нами, – сказал Круча, пристально глядя на Юрия.
– Ну надо так надо!.. Все равно через трое суток выпустите.
– Уверен?
– Абсолютно! – парень совершенно не сомневался в своей неуязвимости.
– Никого не убивал, никого не похищал?
– Не убивал, не похищал. Совесть моя чиста, начальник!
Степан усмехнулся, глядя на предводителя залетных. Похоже, парень заявил права на Лесковку, и теперь ему нужно кровь из носа легализоваться, ради этого он даже готов пройти суровую проверку. Что ж, пусть попробует.
И снова промах. Микитин мял кепку в руках, глядя на Лысакова. Вроде бы и узнал его, но сказал «нет». И ведь не надавишь на него, не станешь взывать к совести, поскольку на опознании присутствовал адвокат – и внешностью, и повадками чем-то напоминающий цепного пса.
Басанов уныло глянул на Степана. Вчера сказал «нет» Лименов, сегодня – Микитин, а больше опознавать водителя «КамАЗа» некому.
Микитин ушел сам, Лысакова увели, исчез и адвокат, на прощание торжествующе глянув на Басанова.
– Придется отпускать, – вздохнул Круча, в ожидании глядя на следователя.
Басанов мог забрать Лысакова к себе, а там уже решить, что с ним делать, предъявить обвинение или отпустить по истечении трех суток. Но следователь энтузиазма не проявил. Он уже допрашивал задержанного, вызнавал, выяснял, но ничего не добился. А улик против Лысакова он так и не раздобыл. Или ничего не нашли, или эксперты плохо старались, осматривая квартиру и «КамАЗ».
Степан также проводил беседу, но задержанный молчал как рыба об лед. Ничего не видел, ничего не знает.
– Придется отпустить, – кивнул Басанов.
– Неужели ни одного пальчика в кабине? – спросил Степан.
– Ни одного.
– Он хоть и Лысаков, но волосы на голове растут. Неужели ни один волосок не выпал?
– Он в шапочке был.
Степан мотнул головой. Не мог Лысаков все время ходить в шерстяной шапочке, а в «КамАЗе» он в общей сложности пробыл не меньше часа. Похоже, криминалисты плохо искали.
Трасология не подвела, эксперты сняли следы ног, но, видимо, преступники сменили обувь. Исследование их одежды также ничего не дало, ну хоть бы капелька крови на ней обнаружилась. Похоже, Юрий Ведерников знал, что улик против него нет. Но меры предосторожности все же принял, нанял адвоката, который блестяще справился с работой. Степан не исключал, что этот хитрый жук и показал бандитам и на Лименова, и на Микитина. И одного свидетеля братва обработала, и другого.
Единственное, что удалось Круче, это восстановить картину погрома в «Караван-Сарае». Бандиты Ведерникова действительно ворвались в бар, избили шагаевских и поставили их перед выбором. Тяглов рассказал, как было дело, но наотрез отказался писать заявление или хотя бы свидетельствовать под протокол. И даже сказал, что ружья, из которых угрожали сотрудникам, находились в баре, якобы кто-то их там забыл. Напугал его Ведерников, очень сильно напугал. Да и зачем ему сдавать своего нового босса?..
Басанов уехал, а Круча вызвал к себе в кабинет Ведерникова.
– Ну что скажешь, Урри? – не желая признавать своего поражения, издалека начал он.
– Если Урри, то давайте адвоката, а если по душам, то я просто Юрий. – Бандит смело смотрел ему в глаза.
– Юрий Ведерников из Зауральска?
– Из Зауральска, и что?
– И Корольков тоже из Зауральска.
– Корольков? – нахмурился Ведерников.
– А разве Сафрон тебе не говорил, как Корольков на него наехал?
– Сафрон?.. А почему он должен мне что-то говорить?
– Ну а кто нанял тебя убить Шагая?
– Мне что, потребовать адвоката?
– Потребуй встречи с Корольковым. Он сейчас в Капотне, по подозрению в убийстве закрыли. Не знаю, что следователь решит, или в Бутырку, или под подписку.
– Зачем мне с ним встречаться?
– Я с ним встречусь, прямо сейчас поеду, задам ему пару вопросов. Насчет тебя. И насчет Агаты.
– Не знаю я никакой Агаты! – Голос у Ведерникова заметно дрогнул от сильного внутреннего напряжения.
– А Королькова?
– И Королькова не знаю!
– А если он тебя знает?
– Не знает! – отрезал Ведерников, агрессивностью компенсируя недостаток уверенности.
– А если знает? Если ты от него здесь в Москве скрываешься?
– Не скрываюсь я ни от кого!
– А вдруг?.. Я ведь и с Сафроном поговорю. Съезжу к Корольку, а затем к Сафрону… Сам подумай, зачем Сафрону проблемы с зауральской братвой? А проблемы будут, если это Сафрон нанял тебя Шагая убить. А это он тебя нанял! И ты Шагая убил! Но при этом увел с собой Агату. Потому что знал, кто она такая. Подружка твоего врага, я прав?
– Что-то тебя не туда несет, начальник! – оттопырив нижнюю губу, фыркнул Ведерников.
И в этой его браваде чувствовалась беспомощность отчаявшегося человека. Жизнь не кино, пленку назад не перемотать, Агату на место не вернуть, чтобы там ее оставить, живой или мертвой. И Королек от Агаты не откажется, он сделает все, чтобы покарать ее похитителя или даже убийцу.
– Может, как-то попробуем выправить ситуацию? Доказательств против тебя нет, держать под стражей тебя мы можем только до завтра. Может, выпустим тебя прямо сейчас?
Степан внимательно смотрел на задержанного, и ведь увидел, как забродило в нем дерьмо от подброшенных дрожжей.
– Где ты Агату держишь?
– Где я Агату держу?.. Какую Агату? – встрепенулся бандит.
– Изварину. Агату Изварину. Ты идешь к ней, просишь ее, чтобы она тебя не сдавала, и отпускаешь. Она возвращается к своему Корольку, все хорошо, проблема улажена… Или все плохо, Урри?
– Все хорошо. У меня все хорошо.
– Это у Королька все плохо, да?.. Знаешь Королька? – давил на Ведерникова Степан.
– Королька знаю!
– Ты от него сбежал?
– Нет!
– Агату знаешь?
– Нет!
– И не похищал ее?
– Как я мог ее похитить? Я не убивал Шагая!
– А кто его убил?
– Я откуда знаю?
– Может, Королек?
– Почему Королек? – озадачился Ведерников.
– Ну кто-то же должен был спасти Агату?
– Ну, может быть.
– А почему так неуверенно?
– Что неуверенно? Откуда я знаю, мог убить его Корольков или нет?
– Ну я же сказал тебе, что Королькова приняли за убийство, – произнес Степан.
– Ну, говорил… И что? – Ведерников смотрел на него как человек, которому заморочили голову.
– А почему не за убийство Шагая?
– Я откуда знаю? Может, и за убийство Шагая!
– Да нет, браток, ты
