Владимир Колычев - Не жди меня, мама, хорошего сына

Ознакомительная версия.

Матвею нечего было скрывать. С Геной он сошелся в лагере, по второй ходке, вместе с ним отбивался от беспредельных бакланов, ставил зону на понятия. Если б не Гена, неизвестно, смог бы он усмирить отморозков, смог бы взять власть в свои руки… Он мог бы рассказать Круче про Гену, но побоялся осквернить этим память и честное имя своего друга…

— В зоне с ним закорешился? — спросил Круча.

— Не твое дело, начальник.

— Не мое. Но я все равно в курсе. Вы в одной зоне срок мотали, ты в девяносто девятом откинулся, он — годом позже. Думаю, судью святость вашей с ним дружбы не убедит. Напротив, насторожит.

— Не гони волну, начальник.

— Куда девушку дел?

— Кого?

— Лизу.

— Не знаю такую…

— Она с Толстухиным жила.

— А-а, Лиза… Куда я мог ее деть?

— Тебе видней… Гену ты убил, девушку мог забрать с собой…

— Зачем она мне?

— Это ты суду расскажешь…

— Ничего ты не знаешь, начальник. И не надо меня на пушку брать, я тебе не фраер беспонтовый…

— Ну, ну, разухарился… Что делать с тобой будем, Битков?

— А что хочешь, начальник. Не трогал я Гену. И Лизку… Она бабки взяла, ты что, не догоняешь?

— Бабки?! И много она взяла?

— Ничего она не брала, — опомнился Матвей.

— А может, все-таки?.. Все равно узнаем.

— Пустой разговор, начальник. Как узнаешь, так и поговорим. И не надо мне морочить голову. Если есть что предъявить, забирай, закрывай, я тюрьмы не боюсь…

— Ну, что ж, если ты такой смелый, поехали в отдел.

Матвею могло бы польстить особое к себе отношение. Во двор дома его выводил не один и даже не два, а целых три спецназовца. Правда, любезность у них была в дефиците: по пути его как бы случайно приложили лбом о железобетонную стойку, придерживающую козырек над крыльцом подъезда. И так вдруг захотелось в «Пьедестал», в шумный покой конференц-кабинета, в объятия прекрасной Марго…

Возглавляй Степан, как прежде, уголовный розыск, он мог бы позволить себе прогулять два-три часа, отпросился бы у начальника и остался бы дома досыпать проведенные в ночной засаде часы. Но сейчас в ОВД над ним начальника нет, отпрашиваться было не у кого, поэтому совещание с начальниками служб и отделов началось в установленное время. Глаза слипались, хотелось спать, а он говорил, говорил…

После совещания в кабинете остались Комов и Кулик. Им тоже хотелось спать после ночного бдения, но ни у кого не хватило смелости просить отгул.

— Что с Битковым делать? — спросил Кулик. — По полной оформлять или как?

— И оформлять, и ломать, — кивнул Степан. — Может, все-таки он Толстухина сделал. И Лизу вместе с ним… Да, кстати, фамилию ее установили?

— Да, вчера, в кабинете у Толстухина нашли, — сказал Кулик.

Вытащил из папки несколько ксерокопированных листов, подал их Степану.

— Копия доверенности на автомобиль «Хонда Аккорд», копия прав…

— Так… Гражданка Вершинина Елизавета Михайловна, восемьдесят шестого года рождения, прописана — город Валдай, улица Васильева… Не думаю, что ее можно найти по этому адресу, но все же надо направить туда человека…

— Направил, — кивнул Кулик. — И не только туда направлять надо. Терентьев только что звонил, Вершинина, оказывается, билет на самолет взяла…

— Куда? — всколыхнулся Степан.

Сонливость как рукой сняло.

— Авиарейс до Хитроу-2, из Шереметьева, вылет — восемнадцать тридцать.

— Когда?

— Вчера. Но в списке зарегистрированных пассажиров она не значится. Самолет отправился в рейс без нее…

— Но факт остается фактом, она собиралась покинуть страну.

— И Англию неспроста выбрала, — сказал Комов. — Англия-мать ее не выдаст…

— Если она взяла авиабилет, значит, у нее был загранпаспорт, виза… Где она получала загранпаспорт, как быстро? И главное, нам нужны ее фотографии…

— Уже работаем, — кивнул Кулик.

— Давайте, давайте… Ориентировку по аэропортам разошлите, немедленно, и желательно с фотографиями.

— Тогда я пошел?

Степан отпустил начальника уголовного розыска, пусть работает. Сейчас главное было найти Лизу, и желательно до того, как она пересечет пункт пропуска через государственную границу…

— Вряд ли она с пустыми руками сбежала, — вслух подумал Комов. — Если в Лондон собралась, значит, с деньгами…

— А деньги были, — кивнул Круча. — И я так думаю, много. Если она чемоданы с золотом оставила, значит, и без того большой багаж… Интересно, сколько денег ушло?

— Я бы Биткова допросил, пока он у нас…

— Пока он у нас, — эхом отозвался Степан.

Он и сам прекрасно понимал, что Биткова под следствием долго не удержать. Его люди уже нанимают адвокатов, поднимают прессу — на борьбу с «милицейским произволом».

Можно было обвинить Биткова в дружбе с покойным Геннадием Толстухиным, но крамолы в том никакой нет. Напротив, если он докажет, что дружил с потерпевшим, это позволит ему объяснить, что в квартиру к нему он шел с благими намерениями.

И контрабанду пришить будет совсем не просто. Битков скажет, что его друг Толстухин хвастал ему своим золотом, даже разрешил подержать слитки в руках.

Был смысл обвинить его в покушении на кражу. Но и в этом случае адвокаты смогут выпутать Биткова, ведь у него был ключ от квартиры, он знал, как открыть сейф, значит, он имел право на золото. Дескать, Толстухин предчувствовал свою смерть, поэтому завещал ему свое богатство…

И в убийстве Толстухина его не уличишь. Нет пистолета с отпечатками его пальцев, нет других прямых доказательств. Зато наверняка у Биткова найдется железное алиби…

Будь он обычным бандитом, Степан бы даже не сомневался, что сможет упечь его за решетку на долгий срок, но Биток в авторитете и при деньгах, которыми он рано или поздно сломит упорство судей. Будет возбуждено уголовное дело, ему предъявят обвинение, отправят в следственный изолятор, им будет заниматься следователь прокуратуры, за которого в свою очередь возьмутся продажные адвокаты. И не факт, что следователь устоит перед нажимом извне. Степан знал, как будут развиваться события. Сначала Биткова выпустят под залог, а затем дело благополучно развалится за отсутствием состава преступления.

Майор Комов мало уступал своему начальнику, такая же мощь во взгляде, такая же внутренняя сила. Но Матвей не очень его боялся. Впрочем, и на рожон лезть не решался.

— Влип ты, Битков, — сурово сказал Комов. — Покушение на кражу со взломом, причастность к убийству… Завтра тебе предъявят обвинение, отправят в СИЗО.

— И что? — внешне безмятежно спросил Матвей.

— Я понимаю, тюрьма тебя не пугает, но и попадать тебе туда неохота. Подключишь адвокатов, деньги…

— Подключу. Кстати, где они?

— Вот и я хотел у тебя спросить, где они, деньги? Сколько их было.

— А я хочу спросить, где они, адвокаты?

— Ты же видишь, я с тобой просто беседую. Спокойно с тобой говорю, без нервов. И ты, Матвей Кириллович, не быкуй…

— Я не знаю, о каких деньгах разговор.

— Но Елизавету Вершинину ты знаешь.

— Допустим.

— А ты знаешь, что она пыталась выехать за границу?

— Пыталась?! Вы ее взяли? — заинтригованно спросил Матвей.

— Пока нет, но возьмем.

— Не говори «гоп», начальник.

— Я понимаю, ты ищешь ее по своим каналам. Только не подумай, объединить наши поиски я не предлагаю. С такими, как ты, мне не по пути, — невозмутимо, без дутого пренебрежения сказал Комов. — И договариваться с тобой не хочу. Попал на кражу, будешь отвечать. Одно могу тебе пообещать — не ставить палки в колеса твоим адвокатам. И прокурора на тебя науськивать не буду. Как решится дело, так и решится. Ты меня понимаешь?

— Понимаю.

Матвей чувствовал силу битовских ментов, догадывался, что нелегко ему придется, если они встанут с ним в штыки.

— Вот и хорошо, что ты это понимаешь. И хорошо, если ты мне скажешь, сколько денег у Вершининой.

— Много, три чемода…

Матвея сбила с толку постановка вопроса. Он собирался сказать, какую сумму забрала с собой Лиза, не сразу сообразив, что сдает самого себя. Он спохватился, но было уже поздно.

— Три чемодана?! Ого!..

— Какие чемода… — начал было Матвей.

Но Комов небрежно махнул на него рукой.

— Помолчи… Три чемодана. Наверняка тяжелые. И плюс чемодан с вещами. Как же она это могла унести?

Матвей задумался. Действительно, денег в чемоданах много, тяжесть приличная, и как одна баба могла справиться с ними?

— Она девка крепкая, — вслух подумал он. — Два раза могла сходить…

— Тогда почему чемоданы с золотом оставила?

— А что бы она с ним сделала? В банк его не положишь… Разве что в депозитарий…

Ознакомительная версия.