Но если обворожительная вдова стала жертвой назойливых репортеров, спекуляций и достаточно злых сплетен, то достойный всяческого сожаления усопший, столь внезапно покинувший этот мир, оказался еще более желанным объектом любопытства всего общества. Человек, который при жизни избегал рекламы в прессе, после смерти обрел международную известность. Настоящей сенсацией стало его суеверие, которое во всех деталях ежедневно смаковали пресса, радио и телевидение. Еще бы! Оказывается, Нино Импортуна, реалист из реалистов, на протяжении всей своей жизни, всецело посвященной добыванию долларов, фунтов, франков и лир, был во власти необъяснимой веры в силу какой-то абстракции — числа девять. Для покойного число девять было осью, вокруг которой вращалось колесо его жизни.
— О’кей, — сказал вдруг инспектор Квин, — давай поговорим об этом. Выкладывай, что у тебя на уме, но не жди, что я буду слушать, раскрыв рот, Эллери. В этом деле я уже увяз по уши и вовсе не желаю, чтобы меня окончательно записали в ослы. А ведь запишут, поверь я в магию этого числа.
— Слово «магия» применительно к девятке использовал не я, — возразил Эллери. — Я только сказал, что газеты на этот раз правы. Правы в том смысле, что подчеркивают всю ту возню Импортуны с девятками. Как ты можешь закрывать на нее глаза, папа? Девятка действительно была нервом его жизни.
— Меня интересует только одно — поможет она нам арестовать убийцу или нет.
— Не знаю. Может, в перспективе и поможет.
Инспектор страдальчески поднял глаза к небу.
— Ну ладно, продолжай! Я обещал тебя выслушать.
— Начнем с самого начала, со дня рождения Нино. Когда он родился? 9 сентября 1899 года. Значит, девятого числа девятого месяца.
— Тонко подмечено!
— И девятка два раза встречается в числе— 1899.
— Добавь еще, что 1899 делится на девять. Ну и что с того?
— А чему равна сумма цифр числа 1899? 1 плюс 8 плюс 9 плюс 9? Будет 27. И 27 тоже делится на девять. А если взять сумму цифр числа 27, тоже будет девять.
— Эллери, ради бога…
— Что, разве не так?
— Не может быть, чтобы ты это всерьез…
— Для Импортуны все это было всерьез. Что заразило его на всю жизнь одержимостью девятками, наверное, сегодня не объяснит никто. Может, дата его рождения. Может, то, что он родился с девятью пальцами на руках. Может, пережил какое-нибудь психическое потрясение в день девятилетия. Все может быть. Но раз поверив в девятки, он уже не мог от них отделаться.
— Папа, ты зря недооцениваешь власть девятки над ним. Заметь, из-за нее он даже изменил фамилию. Фамилия, семья и все, что к пей относится — великая гордость итальянских контадино. Тем не менее Нино отбросил две последние буквы своей фамилии и стал Импортуной. Братья категорически воспротивились этому и не последовали его примеру. Почему Нино Импортуна вместо Нино Импортунато? Да потому, что в этой фамилии вместо одиннадцати девять букв!
Ну, что ты все качаешь головой, папа? Во всем этом кроется что-то важное, я чувствую. Я просто чувствую — и все. Давай возьмем его имя. Как оно звучало?
— Нино, разумеется.
— Вот и неправильно, Туллио. Я дал себе труд справиться. Когда он обратился в суд с просьбой о перемене фамилии, он одновременно попросил сменить имя — Туллио на Нино. Туллио его назвали, когда крестили в маленькой церкви в его родном городе, в Италии. Чтобы получить эту информацию, пришлось связаться с частным детективным бюро в Риме. Туллио. Спрашивается — зачем ему было менять это имя на Нино.
— Нино, — повторил инспектор, невольно задумываясь. — Нино. «Нино» — по-итальянски «девять»?
— Нет. Нино — это по-итальянски «дитя». Девять по-итальянски «нове».
— А есть в Италии имена, которые начинаются с «нове»?
— Нет, наверное. Иначе, я убежден, он взял бы такое имя. Так почему же «Нино»? Потому, что это имя по звучанию очень похоже на его любимое число? Не думаю. Я тут провел кое-какие исследования, папа. Только не думай, ради бога, что я свихнулся или что я пьян.
— Увы. Это мне кажется уже давно, — махнул рукой отец. — Продолжай.
— Мы никогда не докажем этого, но, кажется, Туллио Импортунато углубился в тайны девятки по макушку, прежде чем решил стать Нино Импортуной. И тут есть куда закопаться, потому что с древних времен девятка считалась числом магическим.
Ларе Порсена клялся девятью богами. В аду — девять рек. Иисус умер на кресте на девятом часу. В скандинавской мифологии говорится о девяти землях. У гидры было девять голов. Продолжать?
Инспектор было открыл рот, но Эллери, не дожидаясь, что он скажет, продолжил:
— В народной поэзии, в фольклоре полно девяток. Абракадабру носят девять дней, прежде чем бросить в реку. Чтобы увидеть народ эльфов, надо положить девять зернышек пшеницы под листик клевера. Продолжать еще?
— Пожалуй, достаточно, — простонал старший Квин. — После всех этих твоих примеров я уже верю, что девятка — просто чертово число. Но что с того, Эллери?
— Для Импортуны это значило, наверное, так много, что я готов побиться об заклад — он обращался к какому-нибудь древнему халдейскому или древнееврейскому алфавиту и ставил в соответствие каждой букве по числу. Может, тебе это покажется бессмыслицей, папа, но я просто убежден — Туллио принял имя Нино потому, что когда-то в древности кто-то разработал такую систему подсчета, по которой буквы переводятся в цифры, и имя Нино в результате дает девятку.
Инспектор Квин слушал, раскрыв рот. Наконец^ собрался с мыслями и сказал:
— О’кей, мальчик мой. Я рискну согласиться с тобой. Что мне, собственно, терять? А с другой стороны — что я выиграю? Что это нам дает?
— Вопрос надо ставить по-другому: что это давало Нйио? Видимо, немало, если его дела столь стремительно пошли в гору. Хочешь знать, до какой степени он почитал своего бога — Девятку? О том можно судить по некоторым моментам его жизни, с которыми я познакомился за последние два дня и которые, наверное, никто не воспримет всерьез.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Все договоры и другие важные документы Импортуна подписывал только по девятым числам, или по восемнадцатым, потому что 1 да 8 — это 9, или по двадцать седьмым, потому что 2 да 7 — тоже 9. Никогда — повторяю никогда! — новые договоры предприятий концерна не заключались, а существующие не расторгались в иные числа, кроме девятого, восемнадцатого и двадцать седьмого.
— Возьмем теперь свадьбу Импортуны, — продолжал Эллери. — Заметь, он назначил свадьбу с Вирджинией Уайт на 9 сентября 1962 года. Девятый день девятого месяца в году, сумма цифр которого дает восемнадцать, а значит, опять-таки делится на девять. К тому же число 1962 делится на девять. Наш покойный приятель не рисковал жениться в неблагоприятный день. А неблагоприятным был любой день, не благословленный девяткой.
— Но если вспомнить, что случилось пять лет спустя, — заметил инспектор, — не скажешь, что эти девятки принесли ему счастье.
Эллери с любопытством посмотрел на отца.
— Уж не хочешь ли ты намекнуть, что его жена…
— Кто на что намекает? — перебил его инспектор. — Давай, продолжай, Эллери, я уже начал увлекаться всем этим. Какие еще девятки были у него в жизни?
— Дом, который Импортуна купил несколько лет назад, имеет номер 99. У него девять этажей. Разве можно хотя бы на миг усомниться, что он купил дом из-за этих девяток? Последовательность этого человека в поступках достойна уважения.
— Сказать, что он был просто одержим этим числом, — значит сказать правду, — торжественно провозгласил Эллери. — Знаешь, как он ходил по кабинету? По словам Питера Энниса, Импортуна, когда диктовал или рассуждал, размышляя вслух, делал именно девять шагов в одну сторону, и девять — в другую. Ни больше ни меньше. Эннис сказал, что его всегда поражала какая-то размеренность в движениях Импортуны. Он все понял, когда однажды сосчитал шаги.
— Импортуна просто свихнулся!
— Конечно. Только абсолютно безумный человек мог загребать столько денег по всему миру. Знаешь, он покупал только те собрания сочинений или серии книг, в которых было либо девять, либо восемнадцать, либо двадцать семь томов. В его апартаментах можно найти все что угодно — от серии «Вымершие птицы Гебридских островов» до «Истории гинекологии». Содержание для Импортуны роли не играло, как видно — главным было число томов.
— Гляди-ка, — сказал его отец, — бедняга, оказывается, был сумасшедшим. Ну, ладно. Но по-прежнему хочется знать, как цифра девять поможет нам выйти на преступника. Как связаны девятка и убийство?
— Ах, — сокрушенно вздохнул Эллери, — я не знаю, как девятки выведут нас на убийцу. Но я совершенно уверен в одном — с убийством они как-то связаны.
— Конечно, ты прав, — пробормотал инспектор. — Например, время убийства…
— И это тоже, да. Удар, остановивший часы Импортуны в девять часов девять минут. Я никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами…
