Так что, может быть, я и ошибался, подозревая вашего отца в торговле героином, но в любом случае я не имею ни малейшего представления, что он делал на ранчо «Старый Ван Сикль» или на что употребил эти двести пятьдесят тысяч долларов. Нет никаких доказательств, что его возили туда насильно. Да и как, черт побери… — Брубейкер рухнул в кресло и хлопнул ладонью по столу. — Как, черт побери, скажите мне на милость, его могли похитить, если он сам пришел в банк за деньгами — к тому же один?
— Не знаю, — ответил Ромстед. — Но собираюсь разузнать. — Он встал.
— Что ж, воля ваша, я не в силах что-либо запрещать вам. А вы слышали старую байку об охотнике, который выслеживал тигра в джунглях?
Ромстед кивнул:
— Да, слышал.
— Так вот, на вашем месте я бы почаще оглядывался. Следы другого тигра могут оказаться гораздо ближе, чем вы думаете.
Ромстед вернулся в мотель и позвонил Майо. Она схватила трубку после первого же звонка, и, услышав ее голос, он вздохнул с облегчением.
— Я целый день не находила себе места от беспокойства.
— Но не до такой степени, чтобы не пойти прогуляться с другим мужчиной. Я пытался дозвониться до тебя где-то около одиннадцати.
— Вот черт, что за невезение. Я как раз спускалась за почтой. Всего минут на пять. Ты нашел, что искал?
— Да. Но там сейчас никого нет, и теперь не узнаешь, кто они. — Он не собирался пугать ее. — Все подробности при встрече. Я еще точно не знаю, каким рейсом прилечу, поэтому не строй планов насчет цветов и улыбок в аэропорту. Постарайся не отходить далеко от телефона, я позвоню, как только вернусь в город. Думаю, еще до десяти вечера.
— Ты сейчас едешь в Рино?
— Сразу же после того, как поговорю с миссис Кармоди.
— Ага! Это из-за нее ты не взял меня с собой?
— Ты просто свихнулась на сексе! Тебе необходимо показаться врачу.
— Возможно, я так и сделаю, если ты когда-нибудь вернешься домой. Но пока ты будешь в гостях у пассии своего отца, постарайся не забывать об эдиповом комплексе16.
— Черт, ты только пораскинь мозгами, как можно такое сравнивать!
— Поосторожнее там, Эрик!
Повесив трубку, Ромстед некоторое время раздумывал, звонить ему Мердоку или нет. Ладно, с этим можно подождать; сначала надо поговорить с Полетт Кармоди, а детективу он позвонит уже из Сан-Франциско. Приняв душ, Ромстед надел свежую рубашку, галстук и костюм, в котором приехал. Запихивая в пакет пыльную, пропитанную потом одежду, он вспомнил о кусочке коричневого не то пластика, не то картона, найденном им на пустыре возле дохлого бурро, и вынул его из кармана.
Что могло означать «fd»? «Mfd»17 — произведено? Нет, после этого должно идти что-то еще. «Mfd by» или «Mfd in»18. Ромстед нахмурился. Припой. Радист. «Проверить семилайзер и установить фраммистат на кондиционере». Джери Боннер работала в компании по торговле электронным оборудованием и, возможно, там и познакомилась с Таллантом. Ромстед взял телефонный справочник и пролистал несколько желтых страниц. «Ремонт радиоаппаратуры и телевизоров». Он нашел целых три мастерских; одна находилась на Третьей Западной. Ладно, за дурацкие вопросы в сумасшедший дом не сажают. Ромстед опустил пластинку в карман пиджака.
Уложив вещи, он отнес сумку в машину и зашел в контору мотеля, чтобы оплатить междугородные разговоры и пребывание. За конторкой сидел все тот же мужчина с кислой физиономией.
— Придется взять с вас за лишний день, — заявил он. — Контрольное время — два часа дня. У нас так принято.
— Конечно. — Ромстед положил на стойку карточку «Амекс».
— И когда только люди научатся… Ромстед забрал карточку и вытащил из бумажника два двадцатидолларовых банкнота. Наличными и быстрее, и не придется выслушивать нотации старого брюзги.
— Ведь все висит здесь на стене, подними глаза и прочти — просто и доходчиво.
Ромстед забрал сдачу и изобразил на лице дурашливую заинтересованность.
— Подумать только! А я-то, неграмотный кретин, и понятия не имею, о чем эта писанина! Я всегда полагал: там говорится, что я могу оставить себе на память полотенце.
Ромстед проехал в начало Эспен-стрит и свернул на Третью. Телемастерская находилась почти в самом конце квартала, а стоянка располагалась немного дальше, через несколько домов. Уже было начало шестого, но он надеялся, что мастерская еще не закрылась. И действительно, он успел вовремя. Девушка за конторкой у входа красила губы, критически изучая свою прическу в маленьком зеркальце. Позади нее находилась открытая дверь в помещение мастерской.
— Кто-нибудь из ремонтников еще здесь? — спросил Ромстед.
— Да, — ответила девушка. — Раймонд. Хотя мы уже закрываемся.
— Это займет не больше минуты. Ромстед обошел конторку. В задней комнате под длинными флуоресцентными светильниками стояли два верстака, заваленных инструментами, разными деталями, микросхемами, проводами и обнаженными остовами телевизоров и радиоприемников. Раймонд оказался симпатичным длинноволосым парнем в футболке с эмблемой университета Невады. Он оторвал глаза от извивающихся зеленых змеек на экране осциллографа и вопросительно посмотрел на Ромстеда.
— Я хотел задать один вопрос, который может показаться вам дурацким. — Он положил кусочек пластика на верстак. — От чего это? От чего-то электронного?
Раймонд взглянул на пластинку, потом повертел ее в руках, чтобы разглядеть маркировку.
— Совершенно верно, — определил он.
Запустив руку в кювету, парень извлек цилиндрический предмет, отдаленно напоминающий гильзу от дробовика, только с короткими отростками проводов по обоим концам, и положил на верстак. Ромстед сразу же обратил внимание на надпись в центре: «100 Mfd». С одного конца стоял значок «плюс», с другого — «минус».
— Электролитический конденсатор, — пояснил Раймонд. — «Mfd» означает микрофарады. Их используют для повышения электроемкости низковольтных схем. При установке необходимо соблюдать полярность; для этого на корпусе есть обозначение «плюс» и «минус».
Из сказанного Ромстед понял очень немногое, за исключением того, что за собственное невежество приходится платить. Улыбнувшись Раймонду, он положил на верстак пятерку.
— Огромное спасибо, — сказал он. — Я выиграл пари.
Направляясь по Третьей улице назад к машине, Ромстед размышлял, не запутал ли он все еще больше; можно просто сойти с ума, пытаясь составить в единое целое все эти сведения или связать их с необъяснимым визитом отца в банк. Погрузившись в свои мысли, он едва не проскочил поворот к дому Полетт Кармоди. Ромстед остановился на круглой асфальтовой площадке перед самым тротуаром и направился к крыльцу, раздумывая, не слишком ли он поздно и не следовало ли предварительно позвонить. Скорее всего, она уже слышала о Боннере и могла быть не в настроении разговаривать с ним. Полетт сама открыла дверь, и Ромстеду показалось, что она плакала, хотя потом приложила немало усилий, чтобы скрыть следы слез с помощью косметики. Он начал было извиняться, но она оборвала его:
— Не извиняйтесь. Я рада вашему приходу; я хочу с вами поговорить. — Полетт пошла вперед по коридору в гостиную. — Пойдемте пока на кухню, — пригласила она. — Я приготовлю что-нибудь выпить. У Кармелиты сегодня выходной.
Окна кухни выходили на фасад. Рядом с кухней располагалась гостиная, часть которой использовалась как столовая. В дальнем конце виднелась дверь, ведущая, вероятно, в гараж. Полетт открыла холодильник и достала лед.
— Мартини, водка с тоником или скотч?
— Лучше водки с тоником, — ответил Ромстед.
Пока она смешивала напитки, Ромстед заметил перемены в ее облике: былая оживленность и вызывающая сексуальность теперь ослабли, хотя простое узкое платье по-прежнему подчеркивало притягательность фигуры, которую не смогла бы обуздать никакая одежда. В доме она предпочитала ходить босиком.
— Мне очень жаль… что так случилось с мистером Боннером, — произнес Ромстед.
— У него было много врагов, — откликнулась Полетт, — но мне он нравился. Лью был упрямый, туповатый и грубый парень, он всегда ухитрялся попасть если не в скандальную историю, так в какую-нибудь неприятность, но в великодушии и простосердечии ему не отказать. Он был хорошим другом. Ну и, конечно, никудышным мужем.
— Значит, он был женат?
— О да, почти шесть лет. Но в конце концов его жена не выдержала. Покер и постоянные измены. Господи, да разве можно ждать от мужчин чего-то хорошего!
Они перешли в гостиную. В патио за стеклянной стеной сгущались сумерки, и бассейн, подсвечиваемый подводными лампами, мерцал голубоватым светом. Полетт не знала подробностей случившегося, поэтому Ромстед рассказал ей, как обстояло дело, стараясь по возможности опускать кровавые подробности.
