Ознакомительная версия.
Еще Достоевский называл это такое знакомое всем русским людям хамство мелкого обслуживающего персонала «административным восторгом». Главный человек в России - это уборщица. И не потому, что кто-то, как на Западе профсоюз, заботится о ее правах. Все ее права - ударить шваброй по ногам, плеснуть воды навстречу идущему человеку, всячески обругать его - всегда при ней.
Ни автор, ни Владимир Павлович не имеют ничего против несчастных женщин, которые заняты этой нужной, но тяжелой и неблагодарной работой. Просто почему-то, если русский человек получает самую минимальную должность, в обязанности которой не входит быть любезным с посетителем, он почти всегда начинает воспринимать этих посетителей как последнюю шваль и грязь и недрогнувшей рукой стремится поставить их на место. Может быть, ответ кроется в «загадочной русской душе»? Или все проще: просто срабатывает желание поплясать на чужих костях, потому что с утра на твоих уже плясали десяток больших и полсотни маленьких начальников?
В последнее время уборщицы сделали шаг назад и отступили в тень, а их место, особенно в госучреждениях, заняли охранники. Мотивация у них другая, скорее всего, они безобразничают от скуки, да и набор средств иной - оттеснить плечом, закрыть проход и - неизменное и родное - обхамить.
У Платонова в создавшейся обстановке было три возможности - униженно попросить, ответить таким же хамством или купить. Первое исключалось по условию, второе по ситуации.
Чтобы хамить, нужно, по выражению Жванецкого, «приехать на танке». Необходимо было быть снаружи и очень серьезно защищенным от возможного развития событий. Хорошее знание карате, удостоверение сотрудника ФСБ или просто твоя личная охрана быстро меняют диспозицию и превращают «директора Советского Союза» в бесправного посетителя.
Но ничего из этого у Владимира Павловича не было, даже Сергей с его удостоверением работника Северодвинского управления внутренних дел был далеко, поэтому выбора не оставалось. Он как бы случайно достал из кармана пятьсот рублей и начал их внимательно рассматривать.
Он недавно ушел, - моментально сбавил обороты детина, - минут десять всего.
Запах пота заметно усилился - то ли он разволновался, то ли просто приблизился к
Платонову. А тот молчал, продолжая рассматривать купюру. Лучше бы, конечно, поспешить, но и «фрукту» надо было дать дозреть.
Может, вам кого другого позвать? - предложил почти плачущим голосом охранник. - Хотите - мальчика, хотите - девочку, хотите и то, и другое, у нас даже одна француженка есть.
Из Парижа? - смилостивился Владимир Павлович.
Из Люберец, - обрадовался детина. - У нее дед был француз, сюда на фестиваль приезжал. Позвать?
Мимо них на выход пробежала небольшая компания девиц в ярких куртках. Одна из них, полная, невысокая, с изрытым какой-то болезнью лицом, приостановилась на мгновение и внимательно посмотрела на Платонова. Потом побежала догонять своих, еще раз обернулась от двери и скрылась.
Нет, меня интересует только Руслан Скосырев. - Платонов так и не понял поведения девицы.
Он повернулся и сделал вид, что собирается положить купюру в карман.
Он правда ушел, - захныкал детина. - К нему брат приехал, и они пошли тусоваться.
И это «молодежное» слово почему-то даже больше, чем интонация, убедила Платонова
в том, что детина сломался.
Куда? Вы же должны знать, где ваша молодежь тусуется, - Владимир Павлович был подчеркнуто вежлив, только в последнее слово добавил несколько капель яда.
Детина почесал волосы на груди, только теперь это у него получилось не агрессивно, а несколько озадаченно. «Может, у него там мозги расположены?» - подумал Платонов.
Так тут клубов вокруг больше, чем булочных, - задумчиво сказал он. - Откуда же я могу знать, куда они пошли?
Дверь распахнулась, и смешной парень с чубчиком и веснушчатым лицом бегом кинулся по лестнице.
Гриня, - заорал обрадованный детина ему вслед, - ты не знаешь, где Руслан может тусоваться сегодня?
Арбуза спроси, - услышали они голос откуда-то сверху. - Они же в одной комнате живут.
А ты чего вернулся?
Свитер забыл снять, я же сегодня в «Котельную» иду, - непонятно крикнул Гриня, кажется, уже с пятнадцатого этажа.
Вот я дурак, - детина хлопнул себя по лбу, - сейчас Арбуза позову, он-то наверняка
знает.
Арбуз, несмотря на свое прозвище, оказался длинным чернявым парнем с гривой жестких волос.
Чего надо? - хмуро спросил он, разглядывая Платонова.
Вот серьезный господин интересуется твоим соседом, - подобострастно сказал детина.
Это вы Станислав Петрович будете? - все так же хмуро спросил Арбуз.
Нет, меня зовут Владимир Павлович, - Платонов подумал, что получается, тут никто не знает о смерти Лерина. Странно, тот умер почти год назад. - Но мне все равно нужно срочно увидеть Руслана.
Так он где-то в клубе.
В каком? - не отставал Владимир Павлович.
Откуда же я знаю, - парень пожал плечами, - «Котельная», «Трали-вали», «Чир-ап».
Ты знаешь, как туда добраться? - настаивал Платонов.
Так вы что, по клубам его искать будете? - недоверчиво спросил Арбуз.
Владимир Павлович кивнул.
Ну, как знаете, - было непонятно, чего больше в тоне парня: сомнения, удивления или даже жалости.
Ты бы проводил господина, Арбуз, показал, где и что, - встрял детина, отрабатывая будущий гонорар.
Без сопливых разберемся, - отрезал парень. - Ждите здесь, - обернулся он к Платонову, - сейчас поедем.
Глава 26
На манер Ярослава Гашека то, что происходило в эту ночь, можно было бы назвать клубным Анабазисом Платонова. Когда он на следующий день пытался вспомнить, где именно он побывал, что видел и с кем общался, получалось это у него с трудом. Поэтому и наш рассказ будет несколько отрывочным.
Начали они с «Чир-ап». Владимир Павлович расплатился с охранником в общаге, позвонил от него «сыну». У того был включен автоответчик, и Платонов продиктовал на пленку, что Руслана он не застал и едет теперь в ночной клуб на поиски.
Арбуз, правда, честно сказал, что надежд на «Чир-ап» не очень много, но поскольку точка ближайшая, попробовать все же надо. Владимир Павлович заплатил за два билета девятьсот рублей, отказавшись от непонятных «флаеров», потому что так и не разобрался, что это такое.
Почему у входа продавали по пятьдесят рублей бумажки, которые предоставляли сторублевые скидки на билеты, понять было невозможно. Можно ведь назначить цену сразу по четыреста и не дурить никому голову?
Им шлепнули на руку синеватую печать, причем Владимир Павлович поначалу удивленно воззрился на своего Вергилия, но потом, увидев, что тот невозмутим, тоже протянул руку.
Проходите, - двусмысленно улыбнулся им охранник.
Они прошли. Музыка орала так, что у Платонова почти сразу начала болеть голова. Сотни полторы разгоряченных парней и девчонок толклись под подрагивающим светом разноцветных ламп.
Вы тут посидите, - проорал Арбуз, кивком головы указав на высокие стулья у барной стойки, - а я пойду поищу его.
Бармен вопросительно посмотрел на Владимира Павловича.
Минеральной воды без газа! - прокричал Платонов, воспитанный в советских традициях: «раз пришел в бар, купи себе чего-нибудь», и начал внимательно оглядывать зал.
В таком месте он оказался впервые, поэтому все здесь было для него внове. Огромная танцплощадка, дверь с правой стороны с недвусмысленным женским и мужским профилем на ней. Дверь слева вела непонятно куда, но на глазах Платонова туда прошли две парочки. Слева от бара проход в гардероб и через него на улицу. Владимир Павлович искал глазами столики: ему хотелось пересесть поудобнее и только через несколько минут понял, что это напрасно.
Возьмите вашу воду, - услышал он прямо у себя в ухе голос бармена.
Минералка оказалась странноватой на вкус. Платонов недоуменно отодвинул от себя
стакан, посмотрел на воду. Потом пожал плечами, выпил.
На площадке по-прежнему толклись, только музыка сменилась, а вслед за нею и ритм. Духота и жара были просто невыносимые. Палыч прихлебывал свою минералку и разглядывал танцующих в надежде найти Руслана, до тех пор пока не понял, что не имеет ни малейшего представления, как тот выглядит.
С одной из девиц на площадке явно не все было в порядке. Ее покачивало из стороны в сторону, она двигалась как-то судорожно и, судя по широко открытому рту, во весь голос подпевала музыке. Вдруг она засмеялась, стянула через голову свитер и начала размахивать им как флагом. Никто не обращал на нее никакого внимания.
Его здесь нет и не было, - услышал Платонов голос Арбуза над ухом, - я все «чила- уты» проверил. Надо ехать дальше.
Владимир Павлович показал ему на девицу в лифчике и со свитером в руках.
Сейчас ее уберут, - отмахнулся Арбуз, - здесь не «Котельная», церемониться не будут.
Ознакомительная версия.
