Она провела ему ногтем по груди.
– Нью-Йорк? Мне не хочется жить в Нью-Йорке, – повернулась к нему и поцеловала. – А не мог бы ты здесь работать? Мы бы оставили за собой дом. Тебе ведь он нравится, да?
– У меня контракт. Я должен работать в Нью-Йорке.
Она приподняла голову и удивленно посмотрела на него.
– Контракт? Что это значит?
– Я теперь работаю в газете.
– Это хорошо?
– Не очень, но мне подходит.
– Они хорошо тебе платят?
– Нет, они платят мне очень плохо.
– Да? Тогда почему ты на них работаешь?
– Боюсь, ты не поймешь. До истечения срока контракта мне нужно отработать еще полтора года.
Хуана задумчиво глядела в потолок, рассеянно поглаживая свои полные груди.
– И сколько тебе платят, кариньо?
– Три сотни в неделю.
С чувством безнадежности он вспомнил: «Деньги и потребности тела». Адольфо хорошо знает ее...
– Деньги для тебя много значат, не так ли?
– Я бы не сказала. Конечно, хорошо иметь много денег, но это не самое главное, – она повернулась к нему и улыбнулась. – Согласись, я содержала дом в порядке и готовить умею хорошо.
– Да.
– Ты думаешь, мы сможем прожить на три сотни в неделю?
– Конечно. Тысячи людей живут и на меньшие суммы.
Хуана похлопала его по руке.
– Тогда поедем в Нью-Йорк.
Все эти разговоры велись ночью. Отменив заказ на билет, Кейд позвонил своим мексиканским адвокатам. Им он сказал, что раздумал разводиться. Вопрос о разводе они тоже обсуждали ночью.
– Мы не должны разводиться! – кричала она, с силой сжимая его руку. – Без тебя я пропаду! Никто никогда не желал жениться на мне. Ты понимаешь? Я вернулась только потому, что ты мой муж.
Он взял ее лицо в ладони.
– Только потому, что ты моя жена, я смог простить тебя, – сказал он.
Когда он закончил разговор с адвокатами, Хуана соскочила с постели и заключила его в объятия.
– Я так рада! Давай вернемся в наш домик. Зачем нам торчать в этом противном отеле. Начнем экономить деньги прямо сейчас. За дом ведь заплачено до конца месяца. Вернемся домой, и я тебе что-нибудь приготовлю.
И они вернулись. Первым делом Кейд заметил новехонький «сандерберд» алого цвета в гараже.
В ответ на его вопросительный взгляд Хуана только небрежно отмахнулась.
– Тот мне больше нравился. А этот подарил мне Педро. Он просто должен был это сделать – ведь по его вине сгорела та наша машина.
Кейд сделал плечами движение, как будто поправлял тяжелый груз за спиной. Он прошел в дом, отворил застекленную дверь и вышел в патио, к цветам и фонтанчику. Опустился в шезлонг.
– Я принесу тебе выпить, кариньо. Тебе текилы?
– Нет, ничего не надо, спасибо. Я сейчас не пью.
– Но почему?
– Выпивка плохо на мне сказывается.
Хуана посмотрела на него удивленно, потом пожала плечами и сказала:
– Пойду распакую твою сумку.
Она оставила его.
Кейд подставил лицо лучам солнца. Его тошнило от мысли о «сандерберде» в гараже. Подавляла атмосфера дома. Он был уверен, что Хуана и Диас трахались в большой прохладной спальне наверху.
Ничего не выйдет, сказал он себе. Может быть, это протянется месяц, а может, и еще меньше. «Деньги и потребности тела». Она такая, какая есть, и ничего с этим не может поделать, так же, как я ничего не могу поделать с тем, что я люблю ее.
Но, по крайней мере, думал он, какое-то неопределенное по длине время они будут вместе, он будет обладать ею, она будет рядом, он сможет любоваться ее красотой и готовиться к неизбежному разрыву. И в этом, строго сказал Кейд себе, он должен быть уверен. И к этому готов, и когда разрыв станет фактом, он должен будет раз и навсегда выбросить Хуану из головы. И никакой выпивки. Он слишком много перенес, чтобы позволить ей еще раз проделать с ним ту же самую штуку.
И в течение десяти дней они жили вместе, до полного истощения занимались любовью, ходили в недорогие ресторанчики, когда им того хотелось, ходили в кино и совершали долгие поездки на «сандерберде». Это был спокойный период в жизни Кейда, но он не отходил от жены ни на шаг. Он сопровождал ее даже тогда, когда она выходила за продуктами. Кейд стал тенью Хуаны, и это ее обеспокоило.
Как-то вечером, когда они сидели в садике, Хуана спросила:
– Ты счастлив, кариньо?
Он оторвался от кроссворда, который пытался решать.
– Почему ты это спрашиваешь?
– Ты так изменился. Ты так спокоен, так серьезен. Ты больше ничем не интересуешься.
– А чем я должен интересоваться?
– Ну, мало ли... Разве ты не собираешься снова начать работу?
– Конечно. Я как раз собирался поговорить об этом с тобой. Я должен вернуться в Нью-Йорк на следующей неделе. Ты, конечно, поедешь со мной.
– Да, – и посмотрела на него испытующе. – Где мы будем жить в Нью-Йорке?
– Поначалу остановимся в отеле, а после подыщем квартиру.
– Сада там не будет?
– Нет.
Она скрестила длинные ноги. На ней было только бикини, и Кейд подумал, что никогда не видел более прекрасной женщины.
– Может, мне лучше присоединиться к тебе, когда ты уже найдешь квартиру? Мы тогда сэкономим деньги. А в этом доме мы можем жить еще две недели. – Она поглядела на него с улыбкой. – Видишь, я становлюсь очень бережливой.
– Ты поедешь со мной, Хуана. Я не оставлю тебя одну в Мехико.
Она пожала плечами и похлопала его по руке.
– Хорошо, хорошо, кариньо. Я сделаю так, как ты считаешь нужным. Когда мы уезжаем?
– В следующий четверг.
– Мы можем поехать в Нью-Йорк на машине – просто выедем на день раньше, в среду.
– От машины в Нью-Йорке не будет никакого толку, Хуана. В наши дни никто не покупает машин в Нью-Йорке... там такое движение, что просто негде припарковаться. Мы продадим машину. Я попрошу Крила найти покупателя.
Он пристально смотрел на нее. Ее глаза потемнели, но, немного подумав, она кивнула.
– Я не знала об этом. Хорошо. Мы продадим машину, а деньги потратим на обстановку квартиры.
Вечером, когда Хуана готовила обед, Кейд позвонил Эду Бердику.
– Я возвращаюсь в четверг, Эд, – сказал он. – И готов сразу же приступить к работе.
– Отлично! А почему ты не писал? Я уже начал беспокоиться. Я звонил в «Эль Прадо». Сказали, что ты съехал. Что там у тебя происходит? Ты в порядке?
– Все нормально. Не о чем беспокоиться. Все расскажу при встрече.
– Прекрасно. У меня как раз есть работенка, которая только тебя дожидается. Ты сможешь начать в пятницу?
– Что за работа?
– Премьера нового мюзикла с костюмами от Гарри Уэстона. Мы договорились об эксклюзиве для приложения. Все должно состояться днем в пятницу.
– Хорошо. Я там буду, – ответил Кейд и повесил трубку.
Затем он позвонил Крилу.
– Хуана и я решили снова жить вместе, Адольфо, – начал он с места в карьер, едва успев обменяться приветствиями. – В четверг мы уезжаем в Нью-Йорк. «Сандерберд» мы оставляем в гараже. Ты бы не мог продать его? Назначай какую хочешь цену, только избавься от этой тачки.
Последовала долгая пауза, затем Крил тревожно переспросил:
– Ты и Хуана? Нет, я, наверное, не расслышал. Вэл, что ты сказал?
– Все в порядке. Не волнуйся, старина. Я знаю, что делаю. Так позаботишься об автомобиле?
– Конечно, амиго.
– Спасибо, – и Кейд быстренько положил трубку.
Вечером в среду Хуана упаковывала вещи. Внезапно она села на кровать, обхватив голову руками.
Кейд подошел к ней.
– Что с тобой, дорогая?
– Ничего. Просто голова закружилась.
Она откинулась на спину, и Кейд увидел, что лицо ее бледно и покрыто бисеринками пота.
– Что с тобой?
Хуана закрыла глаза. Ее губы поджались, тело напряглось и дернулось, как будто от сильной боли.
– Хуана! – Кейд был встревожен. – Скажи мне, что с тобой?
Она с видимым усилием раскрыла глаза.
– Надо же – именно сейчас! У меня эта чертовщина повторяется каждый месяц! – она перевернулась на бок. – Пожалуйста, уйди.
Кейд впал в панику.
– Я вызову врача! Не волнуйся... я...
– Не будь идиотом! – Хуана внезапно впала в ярость. Она уселась на постели, глаза ее сверкали. – Это со всеми женщинами происходит. Не будь ребенком. Просто оставь меня в покое. Со мной все будет в порядке.
Он спустился вниз и в беспокойстве переходил из гостиной в патио и обратно. Позже, не в силах переносить тягостную тишину, он поднялся в спальню и осторожно открыл дверь.
Хуана лежала в постели, ночник на тумбочке был затемнен. Ее лицо было все так же бледно. Когда она увидела Кейда, то не смогла скрыть раздражения.
– Пожалуйста, оставь меня в покое. Это со мной регулярно случается. Не о чем беспокоиться. Это продлится два или три дня, а после я снова буду в порядке. Просто в таком состоянии я не хочу никого видеть.
Кейд все же вошел в комнату.
– Думаешь, в таком состоянии ты сможешь завтра лететь?
– Если нужно, смогу. – Ее лицо исказилось. – Пожалуйста, не доставай меня, кариньо.
– Ты можешь приехать позже, – сказал он спокойно. – Я могу что-нибудь для тебя сделать?
