Ознакомительная версия.
— Как? — поинтересовалась Тамара.
— Разборка!
Как только они очутились в подвале, Ильинична начала, как подстреленная квочка, метаться, выключая свет, туша огонь на плите.
— Вот так… — прошептала она, когда Тамара оказалась в полной тишине и темноте. — Теперь хорошо. Я всегда так делаю, когда наверху стреляют… — пояснила она. — Мне спокойнее…
— Спокойнее, — повторила Тамара, поднимая глаза к не видимому в кромешном мраке потолку, откуда начал доноситься какой-то шум.
Тамара нащупала табурет и уселась на него. Ильинична, которая столько времени провела в этой кухне, что легко могла ориентироваться в ней даже в полной темноте, подтащила стул к Тамариной табуретке и села рядышком с Тамарой.
Сверху послышался топот, стали раздаваться звуки одиночных выстрелов.
— Началось… — прошептала Ильинична. — Ничего, это ненадолго. Я знаю, я уже такое видела…
— А как же милиция? — спросила Тамара. — Там ведь, в зале, настоящая война идет!
— Пока не идет, — проговорила Ильинична. — Через минутку начнется. А пока они только разогреваются. Я знаю, я уже видела такое… А милиция через полчасика подъедет. Когда уже все разойдутся. Ей-то что? Наоборот, лучше, когда бандиты друг друга перестреляют. Им работы меньше. Тем более когда где-нибудь разборка полным ходом идет, то лучше вообще лишнему человеку там не появляться. Застрелят и не заметят даже. И не посмотрят — из милиции или не из милиции…
Тамара ничего на это не сказала.
Грохот в зале усилился. Послышались крики, затрещали автоматные очереди, в которых тут же утонули хлопки пистолетных выстрелов.
— Хорошо, что у них гранат нет, — пискнула Ильинична. — А то год назад один придурок так шарахнул в зале, что все стекла вылетели и пол разворотило… Двух человек сразу в ошметки разорвало… И раненых было полно.
— Разборка? — поинтересовалась Тамара.
— Да нет. Он пьяный был — кто гранату кинул. Повздорил с товарищем. Бабу они не поделили. Один за пистолет, а другой за гранату. Оба и погибли на месте. А бабе той руку оторвало…
— Ну и ну, — выдохнула Тамара. — Как же это не закрыли ваше кафе после такого?
— А кто ж его закроет? — удивилась Ильинична. — Милиции сказали, что несчастный случай был… Наш Гиви неделю бегал, деньги совал кому-то. Доказал все-таки, что это просто утечка газа была.
— А с убитыми как?
— Да никак, — ответила Ильинична, и Тамара ощутила в темноте какое-то легкое движение — очевидно, Ильинична пожала плечами. — Милиция ничего и не узнала про убитых.
— Как так?
— А так, — проговорила старушка. — Наш Гиви человек ушлый. Он… как бы это… Ну, если там убьют кого и нужно, чтобы милиция об этом не узнала, труп отдают Гиви. Он его куда-то отвозит и закапывает. Я слышала, как два бандита говорили про Гиви и один из них называл Гиви — Могильщик.
— Да-а… — протянула Тамара.
«Славные дела, — подумала она. — А этот герой-любовник Гиви Гогиевич Шошиа — очень интересный человек. Надо с ним поближе познакомиться. Наверняка у него есть какие-то сведения о местонахождении Серго…»
Что-то грохнуло в дальнем углу кухни, и в совершенно темный подвал хлынул поток электрического света. Тамара вскочила со стула, но вскрикнуть не успела — свет погас, как только раздался звучный щелчок.
«Что это? — в голове у Тамары мелькало, словно на экране неисправного телевизора. — Там, судя по всему, потайная дверь, о которой я не догадывалась. И через эту дверь только что кто-то проник сюда…»
— Кто там? — крикнула Тамара, вспоминая, где она оставила большой кухонный нож. Наверное, у плиты — она котлеты переворачивала, когда ей стало нехорошо от чада, жары и остатков угарного дыма.
— Тише! — зашипела на нее Ильинична. — Я тебе не сказала, это…
— Тише! — раздался громкий шепот того, кто прошел через потайную дверь. — Это я, я… Не бойтесь. Вот… Сейчас…
Чиркнула зажигалка и загорелась. В ее мерцающем свете Тамара увидела перекошенное смертельным ужасом лицо Гиви Гогиевича Шошиа.
— Узнала?
Тамара кивнула, но, спохватившись, что Шошиа может не увидеть ее кивка, сказала:
— Да.
Зажигалка погасла. Тамара снова уселась на свою табуретку.
— А я к вам… — прохрипел Шошиа, на ощупь пробираясь к ним. — Там ужас какой-то творится. Пришлось снова воспользоваться моей дверкой. Очень удобно, а? — в темноте раздалось его хихиканье. — Прямо из моего кабинета — и сюда. Это я сам придумал. Там вентиляционный ход был, а я его расширил и лесенку поставил, чтобы можно было туда-сюда карабкаться… Никто про этот ход не знает, кроме кое-кого из моего персонала. Теперь вот вы знаете, Тамара. — Гиви Гогиевич снова захихикал. — Только я бы вас попросил не распространяться…
— Не буду, — пообещала Тамара. — Видно, там совсем жарко стало, что вы к нам пожаловали, — не удержавшись, добавила она.
— И у вас не холодно, — сообщил Шошиа. — И дымом попахивает. Но уж лучше дымом немного подышать, чем лежать с простреленной головой…
— А что там происходит? — поинтересовалась Тамара.
— Я ж тебе говорила — разборка, — простодушно встряла Ильинична.
— Разборка, — проворчал Шошиа. — А кто с кем разбирается — непонятно. Я этих-то… какие ворвались в кафе, не видел ни разу. Должно быть, не местные. Ну, ничего. Им сейчас вставят по первое число… Я подмогу успел вызвать и сразу сюда. Сволочи, — запыхтел он, — зеркало разбили в вестибюле…
— Да вы что! — ахнула Ильинична. — Большое зеркало разбили?
— Разбили, — горько вздохнул Гиви Гогиевич. — Представляете, Тамара, у нас зеркало в вестибюле висит… висело — с того самого дня, когда я в первый раз открыл это кафе. В два ваших роста — в высоту — зеркало…
— Да, я видела, — сказала Тамара, — шикарное зеркало… было.
— Ничего… — пробормотал Шошиа. — Сейчас еще ребята должны подъехать. Они им дадут прикурить. Потом выяснят, кто это такие. Чтобы знать, кто мне будет возмещать убытки. Убытков столь…
Вторую половину последнего слова, произнесенного Шошиа, никто из присутствовавших в подвале не услышал — все покрыл ужасный грохот. С потолка на Тамару посыпались пыль и куски известки. Несколько минут после этого была полная, не нарушаемая ничем тишина.
— Граната! — в отчаянье прошептал Гиви Гогиевич. — Все, теперь мне целую неделю ремонтироваться надо. Что за наказание на мою голову…
После того как взорвалась граната, больше не стреляли. Сверху раздавался только топот бегущих ног, потом — на улице — взревели моторы четырех автомобилей. А потом снова наступила тишина, время от времени прерываемая только приглушенными стонами.
— Кончилось, — будничным голосом проговорила Ильинична и, встав со своего стула, подошла к выключателю и зажгла свет.
Шошиа, помятый и жалкий, в испачканном пиджаке, молча направился к двери, с трудом отодвинул в сторону массивный засов и вышел на улицу.
Тамара вышла вслед за ним.
Рассекая ночную темноту мерцающим светом мигалок, к кафе подъехали две милицейские машины и одна машина «Скорой помощи». Спустя минуту возле кафе притормозили два джипа, но почему-то останавливаться не стали — проехали мимо.
Видимо, это и были вызванные на подмогу братки из группировки Серго, которые немного на разборку не успели.
К Гиви Гогиевичу, растерянно озирающемуся вокруг, подошел высокий дородный человек в милицейской форме с погонами полковника на плечах.
— Что у тебя опять, Шошиа? — деловито осведомился дородный.
— Здравствуй, полковник, — поздоровался Гиви Гогиевич. — Клянусь, не знаю, что случилось. Сидели ребята, выпивали, а тут вбежали какие-то… С автоматами, с пистолетами. Стрелять начали. Гранату взорвали. Я еле-еле успел спастись, честное слово.
Дородный внимательно посмотрел на Шошиа и сунул в рот сигарету. Шошиа услужливо поднес ему зажженную зажигалку. Дородный кивнул.
— Ну, что, Гиви Гогиевич, — сказал он, — мне все ясно. Это была попытка ограбления.
— Точно! — обрадовался Шошиа. — Ограбить меня хотели, гады!
— Но охрана твоего кафе сработала оперативно, — продолжал дородный, — и грабителям пришлось бежать. Убитых нет, — добавил дородный и повторил еще раз, посмотрев на Шошиа: — убитых нет! Мне лишние глухари не нужны. Дашь показания, как я тебе сказал, и дело замнем. Понял? Трупов нет!..
— Я понял, понял, — закивал Шошиа. — Конечно, нет, откуда им взяться? Все сделаю, как обычно. Ну, ты же меня знаешь, полковник.
— Знаю, — проворчал дородный. — Смотри, чтобы проколов не было. В городе черт те что творится — каждый день какие-то проверки… Агенты ФСБ шныряют везде, как крысы… Смотри, чтобы тихо у тебя было… И передай… ну, понял кому… чтобы он на время совсем затих. Впрочем, не надо — я сам ему позвоню…
Ознакомительная версия.
