Ознакомительная версия.
Настя, скрестив ноги, сидела на диване и внимательно рассматривала стенку напротив, изучала узор обоев, наклеенных тут еще во времена молодого Брежнева, и не двигалась. На Дениса глянула так, что тому стало не по себе — точно сквозь него посмотрела, а заодно и сквозь стены, видела нечто, происходящее вдали, а все, что ближе, ее точно и не касалось. Шуба и сапоги девушки валялись на полу, Денис перешагнул через этот ворох, сел на диван и налил полный стакан коньяка: другого средства от стресса под рукой не было, да и не знал он иных способов вывода пострадавшего из шока. Понятно, что те уроды ей еще долго в кошмарах сниться будут, пережитый ужас отпустит, но постепенно, пока не потонет в памяти под толщей новых эмоций, впечатлений — положительных, разумеется. А коньяк — верный способ обеспечить эти эмоции, проверенный и быстрый, что сейчас и требуется.
— Пей. — Денис подал стакан Насте, но та по-прежнему изучала переплетение кругов и ромбов на обоях и вроде как еще и слуха лишилась. Реакции не последовало ни на первое предложение, ни на последующее, и тогда Денис решился. Взял Настю за плечи, повернул к себе, невежливо зажал ей нос и, улучив момент, вылил в девушку добрую половину коньяка.
Сработало немедленно, Настя сначала задохнулась, потом закашлялась, дернулась и отшатнулась к стене.
— Что это? — теперь девушка смотрела на стакан с таким видом, точно внутри была кислота.
— Лекарство. Пей. — Денис протянул ей стакан, заставил выпить все до донышка и ждал, раздумывая, не повторить ли процедуру. Но не понадобилось, Настя смотрела уже осмысленно, кривилась от выпитого и вдруг закашлялась, зажав ладонями рот. Денис приготовился — если что, туалет был недалеко, но девушка вряд ли в состоянии добраться до него самостоятельно. Но обошлось, Настя пришла в себя, раскраснелась и сказала:
— А ты? Ты тоже выпей.
«Легко». Денис налил себе точно такую же «дозу» и разделался с ней двумя хорошими глотками. Пил как воду и вкуса почти не чувствовал, и только сейчас заметил, что вцепился в стакан мертвой хваткой, аж пальцы побелели. Сообразил, что и сам от Насти по состоянию недалеко ушел, дошло с опозданием, по какому краю они оба сегодня прошли и что ждало обоих, если бы люди Никольского оказались порасторопнее. Впрочем, шансов против калибра 7,62 у них не было, добавим сюда внезапность, отнимем не пристрелянный ствол… Результат получался со знаком минус, Денис налил себе еще немного, выпил, и тут проняло: язык и глотку обожгло так, точно кипятка отхлебнул, стало тепло и уже не страшно, события дня стремительно уходили в прошлое.
— Налей мне еще, — попросила Настя. Она, видимо, чувствовала нечто похожее и торопилась поскорее заглушить терзавшие ее кошмары. Вот что называется топить горе или беду в водке или в коньяке, как в их случае, но дела это не меняет.
Денис налил ей на два пальца, Настя кое-как расправилась с выпивкой, и Денис подал ей руку:
— Пошли, я там поесть купил. И вообще, девушка, закусывать надо. Где ты только так пить научилась, барышня тургеневская…
Настя улыбнулась — криво, неуверенно и с совершенно пьяным видом сползла с дивана, хотела что-то сказать, но вздрогнула и зажала ладонями рот, промычала что-то несуразное, но тут и так все было понятно. Денис моментально доволок ее до туалета, втолкнул внутрь. Приступ не затянулся, Настя обратно выбралась самостоятельно, умылась, судя по звукам воды из ванной, и все снова стихло. Денис заглянул в комнату — девушка лежала на диване лицом в подушку, но не плакала, просто лежала, точно спала. Денис остановился в дверях, спросил негромко:
— Как ты? Может, надо что?
Ответа не последовало, Денис подошел ближе, положил руку ей на плечо, осторожно повернул девушку к себе и точно наткнулся на взгляд совершенно трезвых сухих глаз.
— Все нормально, — сказала Настя, — сейчас все пройдет.
Она снова уткнулась в подушку, Денис отошел к двери, услышал:
— Прости меня, я не знала, что все так получится, я не знала… Прости, пожалуйста.
Да ладно, чего там плохого: оба живы-здоровы, деньги в тайнике, Ваське морду начистил качественно, люди Никольского ушли с пустыми руками. Пока сплошной позитив прет, дело за малым — ухитриться из этой передряги вывернуться, шкуру себе не попортив. Ничего, разберемся. Денис вышел, прихватив с собой Настины вещи, оставил их в коридоре и вернулся в кухню, сделал себе бутерброд и понял, что есть совсем не хочется. Но сжевал его, глядя в окно на окна дома напротив, что светились теплым желтым светом, на машины, что стояли под окном, на тени людей, проходивших мимо. Все спокойно и тихо, как и должно быть: их двоих здесь сам черт не найдет, и оба знают, что это временно. Сразу навалилась тоска, напрочь уничтожив тот крохотный огонек радости, что еле-еле, но теплился в душе. Денис выпил еще немного и решил, что ему тоже надо поспать. Во-первых, устал как собака, во-вторых, надо отделаться от грызущих нервы мыслей о будущем, а в-третьих, утро вечера мудренее, проверено. «Я подумаю об этом завтра». Он улегся на диван в «своей» комнате, прислушался к тишине и не уловил ни единого подозрительного звука. Нет, за стенкой жизнь кипела, как и этажом выше: там мать и взрослая дочь бурно выясняли отношения, орал телевизор, раздавались шаги в подъезде. А в квартире было тихо, так тихо, что Денис слышал, как капает в ванной вода из плохо закрытого крана. Хотел подняться и завернуть его до конца, но стало лень, а потом и сон подступил, вязкий и глубокий, и Денису кран стал глубоко безразличен.
Сны какие-то дурацкие снились: то Васька, но моложе лет на десять, наглый, толстый, смотрел исподлобья, точно уже в прошлом знал, что по роже ему рано или поздно от Дениса основательно прилетит, и заранее расстраивался по этому поводу. Потом череда лиц малознакомых людей, что, мелькнув в его жизни лишь раз, пропадали, чтобы никогда не возникнуть. Привиделся даже Никольский, предстал этаким театральным злодеем — в черном плаще и черной же полумаске на бледной физиономии. Ничего не сказал, ухмыльнулся криво и многозначительно и сгинул. Потом долго никого не было, дома чужие снились, поезд, вокзалы, но и они пропали. А потом дверь открылась, и в комнату вошла русалка. Самая настоящая, с длинными волосами, узким, блеснувшим чешуей телом и хвостом, что волочился за ней по полу. Впрочем, хвост передвигаться по суше ей совершенно не мешал, русалка оказалась рядом и спросила громким шепотом:
— Спишь?
— Да, — сказал Денис, — сплю. А ты?
— А я не могу, — вздохнула та, — не могу заснуть, даже глаза закрыть страшно. Может, надо еще выпить? Только одна я не буду.
И от нее так явственно пахнуло коньяком, что Денис сообразил — так не бывает, сны могут быть цветными, но всегда без запаха, ароматизировать видения — это не фантом, а явь. Сел на диване, помотал головой, глянул вбок — точно, не показалось. У кровати стояла Настя, закутанная в покрывало, оно спадало с нее роскошными складками и создавало полную иллюзию русалочьего хвоста, а «чешуя» объяснялась особенностями ткани — она слегка поблескивала в полумраке.
Наваждение спало, Денис подвинулся на диване, Настя примостилась на краешке, закинула «хвост» на колени и принялась аккуратно расправлять его. Денис подался вперед, принюхался — точно, не показалось: к бутылке она приложилась только что или пару минут назад.
— Пить в одиночку — дурной тон, — сказал он, — а женский алкоголизм вообще неизлечим. И водка не помогает — я проверял, можешь мне поверить, так что не советую.
— Так это же не водка. — Настя улыбнулась и сразу скривилась от боли, тронула пальцем губу. Покрывало сползло с ее плеча, упало на кровать с тяжелым шорохом, Настя подхватила его, но Денис крепко держал край ткани. Потянул на себя, потом дернул с силой, точно кожу с русалки содрал, а она особенно и не сопротивлялась. Их бросило друг к другу с силой, с какой падает гигантская волна на песок пляжа, но волна быстро отходит с шипением и пеной, ничего не оставив после себя… но только не в этот раз. Вспышка, провал, новый взлет, полубезумный шепот, гладкая кожа под ладонями, гибкое тело то швыряли его в бездну, то возносили прямиком в открытый космос, где, казалось, еще немного — и конец от небывалого раньше наслаждения и эйфории, бесконечной, точно вселенная. За зимнюю ночь, которой полагалось быть холодной и долгой, диван навидался всякого, временами нещадно скрипел, словно намекая, что надо бы сбавить обороты, но обоим на раздолбанную мебель было плевать. Квартира использовалась по назначению, использовалась по максимуму, и никто из соседей точно не заподозрил неладное, и без того удивленный тишиной, что стояла здесь в последние дни.
Оба опомнились, когда за окнами забрезжил рассвет и в подъезде послышались шаги: кто-то явно торопился на первую электричку. Денис осторожно, чтобы не разбудить девушку, поднялся с дивана и с удивлением обнаружил себя в другой комнате. Попытался вспомнить, как это произошло, но затею эту пришлось бросить — в голову лезли совсем другие мысли. Вышел в коридор, запутался в чем-то мягком, присмотрелся — это оказалось покрывало, как оно здесь оказалось — тоже осталось загадкой. Денис бросил его на свой диван, нашел часы — почти пять утра, можно еще поспать, часов до восьми, а дальше… Тут рассудок милостиво, как сознание при болевом шоке, способность рассуждать ненадолго отключил — о том, что будет дальше, думать было невыносимо. Денис прошел на кухню, выпил немного холодной воды из-под крана, закрыл пробкой полупустую бутылку коньяка, и вдруг взгляд сам собой упал на коробку из-под пиццы. Она так и стояла у стенки рядом с холодильником, Денис бессмысленно смотрел на нее, вспоминая, как они с Настей едва ли не подрались за первый кусок, вспомнил курьера, что привез ее, тщедушного пацана в очках… Курьер, он обычный курьер, он не вызовет подозрений. Ему надо заплатить за доставку, только не сухого теста с просроченным сыром, и он отвезет как миленький. И плевать, что ехать придется в Москву.
Ознакомительная версия.
