Но нервы у Туза оказались словно железными. Без малейшего гнева он произнес:
– Слушай. Срочно надо встретиться. Базар есть.
– А по телефону нельзя? Я тут приболел немного, – соврал Руслан, надеясь убедить Туза пока не встречаться. Но, как оказалось, не удалось. И Туз подчеркнуто добавил:
– Ты что, охренел. Если мы с тобой будем обсуждать наши дела по телефону, знаешь что тогда будет?
– Ладно. Убедил, – согласился Руслан и тут же предложил, не оставляя Тузу выбора: – Давай сегодня вечером, в половине девятого, в Парке Горького. Аттракцион – «Колесо обозрения». Знаешь, где это?
– Найду. Не маленький, – неохотно отозвался Туз.
– Там напротив кассы есть скамейка. Приходи туда. Там обо всем и поговорим. Заодно посидим, на людей посмотрим. Идет? Как ты?..
– Ладно, – с неохотой согласился Туз. По нему так лучше бы посидеть где-нибудь в ресторане. Но киллер в таких местах появляться не любит. Об этом еще предупреждал Северцев. Туз вспомнил о нем и не упустил спросить. Может, хоть он знает, куда подевался полковник.
– Кстати, ты не знаешь, где Северцев? Звоню ему, но он не отвечает…
– Не знаю. Я тоже ему звонил. И мне не ответил, – соврал киллер, добавив: – Наверное, занят. Ты же знаешь, сколько у него дел.
– Да нет, я ничего, – заискивающе произнес Туз. – Я просто подумал… может, вы видитесь с ним.
– Да как тебе сказать? Знаешь, давай лучше об этом поговорим, когда встретимся. Мне не хотелось бы по телефону… Сам понимаешь…
– Понимаю, – согласился Туз и сказал: – Тогда до встречи.
– Николаич, похоже, ты оказался прав, – сказал Грек, войдя в кабинет к Туманову. – Полчаса назад на телефон Приходько был звонок.
– Записали? – Федор забеспокоился, что операторы сделают что-нибудь не то, хотя в их профессиональности не было основания сомневаться. Скорее это его эмоции и нервы, которые уже сдают.
– От начала до конца, – успокоил Грек.
– Ну и о чем там? – поинтересовался Федор, заранее предвкушая успех. Его внутреннее чутье опера подсказывало, на этот раз удача им улыбнется, надо только все правильно сделать.
– Звонил неизвестный, сейчас специалисты работают с фонотекой, пытаются выяснить, а не попал ли каким-то чудесным образом раньше его голосок к ним. Как найдут, сразу дадут нам знать. Так вот, он звонил, и тот, у кого сейчас находится телефон Приходько, назначил ему встречу, сегодня полдевятого вечером, в Парке Горького.
– В парке? Ничего себе, – воскликнул Федор удивленно. А капитан Греков расплылся в улыбке.
– Наши клиенты, Николаич, окультуриваются. А как ты думал? Ничего не стоит на месте. Вот и они успевают за прогрессом, – взялся он объяснять своему майору. Хотя потребности в этом Федор не выказывал. Просто Грека переполняли чувства, которые он не мог держать в себе и пытался передать.
– Хорошо бы там обойтись без стрельбы, – высказал Грек свои опасения. – Там полно народу. Не получилось бы так, что мы в них не можем, а они в нас сколько хочешь, пожалуйста. Только не ленись.
– Это уж, Саша, как получится. На рожон никому лезть не надо. Возьмем лавочку под наблюдение. Проследим за ними. Брать будем только на выходе. Думаю, так лучше всего. И безопасней.
Грек вздохнул.
– Так-то оно так. Только ты знаешь, сколько там выходов. У нас бойцов не хватит, чтобы перекрыть их, – нашел он довод для возражения.
– Возьмем из ОМОНа, – стоял на своем майор Туманов.
– В бронежилетах и с автоматами?..
– Попросим, чтобы переоделись в гражданку. Если надо, – сделал Федор ударение на последнюю фразу, подчеркивая тем самым, что его решение не подлежит на этот раз обсуждению.
И Грек это понял.
Муж убитой Ирины Дейковой не внушал Федору доверия, и поначалу закралась в душу майора подлая мыслишка: «А не причастен ли этот бывший преподаватель физкультуры к смерти своей женушки?»
Все соседи по дому, где проживали Дейковы, в один голос уверяли опера, что в семье у них не все ладно.
Николай Сергеевич, глава семейства, бросил преподавательскую работу в школе и ударился в коммерцию, но оказался никудышным коммерсантом. При первой серьезной сделке он крупно прогорел, и если бы не жена, один бог знает, чем бы все закончилось для бывшего физкультурника. Деньги он занял под большие проценты, а расплачиваться за них пришлось женушке, причем своим передком.
Вроде бы благое дело – помочь мужу. Но после такой помощи Николай Сергеевич перестал уважать свою жену и запил еще сильнее.
Ирина от этой слабости мужа не испытывала дискомфорта. Наоборот, когда он был в состоянии полной бездвижимости, она приводила домой очередного кавалера, и тот едва ли не всю ночь мял ее на семейном ложе как хотел под громовой храп пьяного супруга.
Правда, поначалу она стеснялась сына. Игорю пошел девятнадцатый год. Парень уже взрослый. Боялась, неправильно поймет мать и осудит. Поэтому как могла постаралась со всем своим красноречием объяснить ему, что его неродной папа уже давно не исполняет с ней своего супружеского долга по причине беспробудного пьянства, откровенно наплевав на нее. И она, не утратившая своей привлекательности, вынуждена пользоваться услугами посторонних мужчин.
Только зря она старалась в своем объяснении. Сыночку, привыкшему к самостоятельности, уже давно было наплевать на мать и тем более на неродного папеньку. У него в трехкомнатной квартире была своя комната, входить в которую никто, кроме него, не имел права. Ну, разве что мать, и то для того, чтобы прибраться. Самому ему было некогда. Днями он мотался где-то по городу, а ночами Ирина частенько слышала из его комнаты захлебывающиеся стоны молоденьких девиц, которых сынуля вовсю обслуживал, не стесняясь родителей. Хотя о чем тут можно говорить, когда в скором времени мать развелась с отчимом.
Теперь у них у всех троих было по своей комнате, но жизнь от этого лучше не стала. И они то и дело грызлись между собой, даже по малейшему поводу, как три медведя в одной берлоге.
Но потом Федор понял, алкоголик не имеет никакого отношения к убийству своей бывшей жены. И об этом ему заявила сестра Ирины, Татьяна, после похорон навещавшая своего племянника и его отчима.
– В тот вечер, когда это все случилось с Ириной, он, – кивнула она на уже пьяненького Дейкова, – у нас был. С моим мужем, отставным прапором пьянствовали. Он у меня тоже мимо рта ни капли не пронесет. Все в глотку норовит. Сосед к нам еще заходил, можете заехать, у него спросить. Николай так наклюкался, что у нас ночевать остался. Я его в таком состоянии не отпустила ехать. Сами понимаете, далеко от нас до них. Опять же Игорь.
– А что Игорь? – спросил Федор, попутно рассматривая обставленную дорогой мебелью большую комнату бывшего коммерсанта, в которую он впустил милиционера для беседы.
– Да колотить стал Николая. Он ведь ему не отец.
– Ну да. Игорь – сын от третьего брака вашей сестры, – высказался Туманов, тем самым показав, что успел навести кое-какие справки о семье Дейковых. Но, как оказалось, неточные.
– Чаю хотите? – спросила Татьяна.
– Не откажусь. – Чаю Федор совсем не хотел, но отказаться побоялся. Отказом обидит женщину, и тогда уж не придется рассчитывать на ее откровенность. А так, за чашкой чая…
Он пригубил чашку, сделав маленький глоток. Вливать в себя кипяток, как это делает Татьяна, у него не хватило духу.
– Игорь у Ирины от второго брака, – сказала доверительно она, подвинув поближе к Федору блюдечко с печеньем.
Если б она только знала, что больше всего на свете Федор не любил горячий чай, да еще с печеньем…
– Ну да? – недоверчиво уставился Туманов на женщину.
– Его настоящий отец – Руслан Ильинский. Красавец был. Офицер спецназа. Высокий, вот как вы. И мужик ничего, – она захихикала, оглянувшись на кухню, где алкоголик Дейков копошился возле плиты.
Федор для поддержания разговора вынужден был улыбнуться.
– Спецназа, говорите? – переспросил он, не позволяя толстушке расслабиться и начать болтать о том, что его совершенно не интересовало. «А мужиков она, кажется, любит не меньше погибшей сестры», – подумал он, заметив, с каким старанием обхаживает его Татьяна. И конфеточек ему, и печеньице поближе подвигает. И все с улыбочкой, не забывая при этом выпячивать свои большие тити, словно бахвалясь ими. Вот мол, майор, посмотри, какая я.
«А фамилию и имя того муженька не мешает запомнить», – решил Туманов и не отказался от предложенных шоколадных конфет.
– Да. Только служба у Руслана не пошла, – вздохнула толстушка.
