она ножом себе в ногу…
— Потом в живот?
— В живот я… И в грудь… Сам не понял, как вышло!
Степан снова нажал на спусковой крючок, пуля ударила в землю.
— Ой! Сам не понял, как вышло. Палец сам по себе… Давай-ка я ствол тебе в голову направлю. Если вдруг, я не виноват…
— Ну не хотел я ее убивать!.. Это все Валька!
— А вот это уже интересно!
— Она убить сказала! А я не хотел.
— Ну, если не хотел, Вальку придется убить… Зачем Вальке понадобилось убивать Розу?
— Да глупо все вышло!..
— И глупо, и само по себе, — усмехнулся Степан.
— Почти… Валька, дура, накосячила. Вот зачем она Грамотея к нам привезла?
— Зачем?
— Вот я и спрашиваю… Ну, опустили пацана, ну, бывает. Ну, прогнали бы разбор, ну, замочили бы этих бакланов. А он к нам поехал. У нас уже допер, что Валька лажу ему прогнала. Ну, что не надо ничего. И братва неправильно поймет, и Микула за Розу спросит… Пацан с пацаном всегда из-за бабы договорятся!
— Грамотей с Микулой? Из-за Розы?
— Да, Грамотей Микуле звонить собрался. Типа, бес попутал, все такое. И позвонить хотел, и поехать… Ну а Валька его не отпустила.
— Как это не отпустила?
— Ну как… Мы не отпустили… — едва слышно проговорил Гаврила.
— Что вы с ним сделали?
— Ну что…
— Убили?
— Да это Валька все!
— Валька убила?
— Нет, не Валька…
— А кто?
— Да какая разница?
Степан решил опустить этот вопрос, отложить его на потом. Тем более что и Валентина сможет на него ответить, и Лариса. Пусть и неофициально, но показания уже получены, ни Микулиной не отвертеться, ни Водопьяновой, а рассказать они могут многое.
— Зачем вы убили Грамотея? Вам какой в этом интерес?
— Да Валька всех запутала. И Грамотея запутала, и нас!
— В чем запутала?
— Она Грамотея привезла, поляну накрыла, нас позвала, то, се. Надо, говорит, разобраться с битовскими, нельзя им спуску давать. Ну а кто это сделать может? Таманские знать не должны, Микуле и близко говорить нельзя из-за Розы. А у нас банда, считай, целая бригада. И Грамотей не последний человек. В общем, мы помогаем ему решить вопрос, а он берет нас к себе, типа, личная гвардия.
— Личная гвардия?
— Так Валька сказала. А мы не против.
— Интересно девки пляшут.
— Грамотей сначала согласился, а потом смотрим, загрустил. К Старшине собрался, ну и с Микулой замириться хотел. А Валька мне шепчет, нельзя его отпускать.
— Почему?
— А слишком подозрительно все! Может, это мы битовских подговорили на Микулу наехать. Машину отобрали, бабу, а тут Валька подъезжает, ну и к нам его везет. А Микула нас к себе не хочет брать, мы ему не нужны, он бы сразу понял, что это подстава.
— Почему он вас не хочет брать к себе?
— Подстава у нас была. Есть у нас тут один в законе, Ташкент кликуха, мы на него наехали и сказали, что за нами таманские. Ташкент Старшине предъяву бросил, а у него там завязки конкретные в Москве… Короче, Старшина с Микулы потом спросил, ну, типа, что за дела, что за подставы? Микула приезжал, нехороший разговор был… Короче, Валька всех уговорила Грамотея кончить. Ну а он пьяный был, спать лег, подушку на голову, и все дела…
— Задушили?
— Да.
— Кто?
— Ну там…
— Грамотея убили, а Роза осталась.
— Валька так и сказала, с ней тоже надо вопрос решать. А то Микула узнает… Хитрозадая сука, Грамотея завалить, Розу завалить, и все, Микула не узнает, как она с Грамотеем трахалась.
— Как вы на Розу вышли?
— Да как… Соломон про бар говорил, мы подъехали, смотрим, а там Микула. Я Вальке позвонил, а она сказала, что Микула Розу ищет. И точно, он нас на нее и вывел, а там уже…
— Ты знал, в какой квартире искать Розу?
— Да нет, зашел в подъезд, иду, смотрю, дверь открывается, и девчонка, красивая такая… Сама на меня выскочила…
— Красивая, — кивнул Степан, едва сдерживаясь, чтобы не пристрелить подонка.
Возможно, Роза, услышав шаги, подумала, что это он возвращается со службы, открыла дверь, выглянула на лестницу, а там Гаврила.
Водопьянова уже закончила стирку, когда появился Степан. Джинсы и рубашка сушились на веревке, а она кормила Витьку, парень с жадностью ел суп, помогая себе большим куском хлеба.
— Баланду хлебать учишься? — спросил Степан.
Лариса закатила глазки, с досадой глянув на него.
— Это правильно: сидеть будешь. Если дальше у Казначея шестерить будешь.
— Что еще придумаете?
Степан достал из кармана патрон, который не так давно стал причиной осечки.
— Знаешь, что это? Патрон от автомата, который Гаврила у Котьки отобрал, чтобы меня убить. А этот патрон меня спас. Как, говорить не буду, зачем терять драгоценное время? Тебе еще чистосердечное признание писать.
— Какое еще признание?
— Не поняла? Гаврила во всем сознался… Грамматикова задушили, так что ты зря белье стирала. А вот одежду, джинсы, рубашку… Кровь на ней была, одной очень хорошей девушки кровь… Гаврила ее убил… — Степан замолчал.
На глаза наворачивались слезы, он с трудом сдерживал их. Водопьянова почувствовала его грозовое настроение и поняла, что пора меняться к лучшему.
— Ну, я не знаю, кого он убил… — с бледным видом качнула она головой. — Просто сказал, что нужно постирать одежду.
— Со следами крови на ней.
— Ну, он кому-то там нос разбил.
— А Грамотея задушили?
— Я не знаю… — Водопьянова смотрела в окно, чтобы не встречаться взглядом со Степаном. — Валька сказала, что он задохнулся.
— Витя его задушил. Да, Витя?
— Я?! — Парень вскочил как ошпаренный, едва не перевернув уже пустую тарелку.
— А кто?
— Я не знаю…
— Садись, два!.. Знаешь ты все, Гаврила Грамматикова задушил.
— Нет, не я!
— Гаврила? — Степан зло уставился на Витьку, вкладывая во взгляд всю имевшуюся у него ненависть к бандитскому миру.
И парень дрогнул.
— Гаврила?
— Гаврила? — На Водопьянову капитан посмотрел куда мягче, но и она склонила перед ним голову и назвала имя убийцы.
Степан выяснил все, что хотел, раскрыл даже не одно, а два убийства, осталось только посмотреть в глаза Валентине, которая приговорила Розу. Встретиться с ней он смог только вечером, и не в роскошной квартире, а в своем кабинете. Микулину задержали, доставили в отделение, Степан всего лишь выдернул ее из камеры, привел в кабинет и пристально посмотрел в глаза.
— Всего один вопрос, зачем ты убила Розу?
— Это не я!
— Ты!
— Это Гаврила!
— Ты отправила его в Битово, ты сказала убить.
— Врет Гаврила!
— Врет не врет, а отказаться от показаний я ему
