короткое, практически неуловимое мгновение звучал ее двигатель, он моментально набрал сверхвысокие обороты, уже недоступные человеческому уху.
Сверлильщик поднес дрель почти к самому краю двери, на уровне своего лица. Оборотистое сверло буквально провалилось в металл, но лишь только перестало чувствоваться сопротивление, спецназовец тут же выдернул его и снова всадил в сталь.
С обратной стороны в дырочки проникли лучи неяркого света. Майор удовлетворенно кивнул, значит, лишних преград между дверью и коридором не существовало. По плану дверь выходила в подсобку.
Химик просунул в отверстия две тонкие трубки со специальными наконечниками, глушившими свист вырывающегося из них газа. Посмотрел на майора, тот опустил поднятую ладонь. Химик одновременно открутил оба вентиля, шланги чуть дернулись.
Какой именно газ запускает сейчас в бомбоубежище-студию химик, не знал не только майор Фомичев, но даже полковник Голубев. Выезжали в спешке, и командир группы всецело полагался на профессионализм своих людей. Каждый самостоятельно подготовил собственную часть операции. Ставились только общие задачи. Майору было достаточно знать, что от отравы его людей способны уберечь противогазы и достаточно малой концентрации, чтобы мгновенно «вырубить» человека.
* * *
Умар уже сидел за студийным столом в ярком свете софитов, перед ним лежали два листка бумаги. Главарь террористов так и не доверил текст экрану монитора, хоть Тася и предложила. Электронные часы на стене студии отсчитывали минуты, остававшиеся до выхода в эфир.
Пожилой оператор плотно закрыл стеклянную дверь и махнул рукой видеоинженеру за стеклянной перегородкой, тот напряженно улыбнулся, мол, все в порядке. За спиной у Умара стояли двое террористов с оружием.
– Боже мой. Что я делаю? На кого работаю? – пробормотал оператор, привычно взяв камеру за ручки.
Главарь вновь и вновь пробегал глазами листки. Он не хотел читать, он желал именно говорить – раскованно и уверенно, глядя москвичам прямо в глаза. Но сотни раз прочитанные, запомненные до последней запятой строки почему-то рассыпались, стоило оторвать взгляд от бумаги. Умар, не боявшийся в этом мире никого и ничего, уже не раз видевший смерть на расстоянии вытянутой руки, сбившийся со счету в убийствах, расстрелах и изощренных казнях, боялся. Он боялся показаться не грозным и всемогущим, а беспомощным, забывшим нужные слова простым человеком. Боялся внезапно замолчать, сказав только пару слов. Он глянул на свои руки, они предательски дрожали. Но пока, кроме него самого, этого не замечал никто, даже оператор в жилетке цвета хаки с многочисленными карманчиками.
Через стеклянную перегородку студии он видел Рамзана в кабинете Балуева, тот сидел перед включенным телевизором и смотрел на экран. Умар все еще подозревал, что его могут провести и дать картинку только по студии, а зрители увидят что-то другое на экранах своих телевизоров. Рамзан контролировал, чтобы их не обманули.
Тася положила руки рядом с клавиатурой и попросила видеоинженера:
– Дай закурить.
Парень вздохнул. До сегодняшнего вечера курить в аппаратной – святая святых студии – никому не пришло бы в голову даже спьяну. Он достал пачку, протянул девушке, щелкнул зажигалкой. И закурил сам. Если бы сейчас кто-нибудь сказал ему, что этого делать нельзя, он послал бы того к черту. Дым от двух сигарет, смешавшись, поднялся к потолку и поплыл в приоткрытую дверь.
– Ты где Новый год встречаешь? – голос Таси был еле различим.
– На даче. Мы уже с друзьями обо всем договорились.
– А мне кажется, что после сегодняшнего дня Балуев предложит встретить Новый год всем вместе за счет фирмы и скупиться не станет. Я мертво напьюсь, – нервно засмеялась Тася, – может, даже стриптиз на столе станцую.
– Да. После сегодняшнего он станет другим человеком, но ненадолго.
– Дверь прикрой, от стука двигателя голова раскалывается.
– Это не от стука, а от нервов.
– Все равно.
Девушка, держа сигарету на отлете, уже безразлично посмотрела на охранявшего аппаратную террориста и вышла в коридор.
«Террористы, по-моему, у нас уже вечность».
Она дошла до поворота коридора. Ей почудилось, что воздух у приоткрытой двери подсобки колышется. Тася моргнула, качнулась, ухватилась за угол. Ей показалось, что пол внезапно поднялся и ударил ей в лицо, мгновенно оглушив. Девушка лежала на ковре, глядя в пол остановившимися глазами, ее парализовало. Откатившаяся сигарета продолжала дымиться.
– А потом вы куда направитесь? – осторожно поинтересовался Балуев у Рамзана. – Я ваши условия выполнил.
– Он все решает, – кивнул Рамзан на приоткрытую дверь, за которой переливалась светом перегородка студии, – как скажет, так и буд…
Рамзан, сидевший к двери ближе, чем Балуев, внезапно выпрямил спину, словно в него воткнули лом, да так и остался сидеть с широко раскрытыми глазами, оборвав фразу на полуслове. Хозяин студии даже не успел среагировать, как услышал душераздирающий звук, словно ногтями скребли по водосточной трубе. В его кабинет буквально вползла Бихлис, она прикрывала лицо скомканным пальто, при этом ухитрялась не выпускать пистолета из руки. Второй рукой женщина скребла пол. Это было последнее, что увидел Балуев, в его голове словно лопнул воздушный шар, и он рухнул головой на стол.
Майор Фомичев, сидевший на корточках за выступом стены, посматривал на подсвеченный циферблат часов. Баллоны с газом стояли рядом с химиком. Остальные бойцы группы, расположившись по другую сторону прохода, изготовились броситься вперед. На поднятой руке Фомичев один за одним загибал пальцы, а в мыслях молил, чтобы силы взрыва хватило.
Подрывник, как оказалось, даже перестарался, устанавливая кумулятивные заряды там, где были петли и запоры бронированной двери. Когда был прижат к ладони майора последний – большой палец, от взрыва дрогнули стены и с потолка посыпались пласты штукатурки. Бронированная дверь, выбитая из стены вместе со стальной рамой и запорами, разнесла кирпичную перегородку в студии, мгновенно похоронив под собой тех, кто сидел в кабинете. Из перебитой трубы отопления била в стену тугая струя горячей воды. В проем одна за другой полетели свето-шумовые гранаты, вслед за ними газовые.
Спецназовцы, проскочив облако пара, рассыпались по коридорам студии. Майор Фомичев с разворота выпустил очередь из автомата в уцелевшую стеклянную дверь, за которой увидел вскочившего с кресла человека в камуфляже. Стекло, разлетевшись на кубики, осыпалось. Майор стрелял не целясь, просто провел автоматом от бедра, стараясь стрелять поверх голов бывших в кабинете двух женщин и молодого длинноволосого парня. Террорист с развороченной грудью рухнул на журнальный столик, хлипкие деревянные ножки подломились. Майор уже не видел, как хватают отравленный воздух, вплывший в кабинет через разбитую дверь, оставшиеся в нем люди. Как падают с кресел. Он показывал своим людям – вперед, к эфирной студии.
Умар, заслышав взрыв, стрельбу, вскочил из-за стола, схватил лежавший перед ним автомат.
